– Примите мои сожаления, синьора, – сказал полицейский, не зная, что еще можно сказать в такой непростой ситуации. – Ну и ночка выдалась, – пробормотал он.
Энцо сжал плечо Франчески, и она послушно кивнула в ответ на слова полицейского.
– Синьора, вам, видимо, придется ответить на вопросы моего начальника. Это пустая формальность, но без этого никак не обойтись. Вы уж извините, ладно?
Она опять молча кивнула.
Она сломлена несчастьем и вообще всеми этими событиями, подумал он.
– Это не займет много времени. – Прежде чем выйти из комнаты, полицейский взглянул на Энцо. – Вы ведь знакомы с розыскным сержантом Лагана, правда, синьор Монделло?
– Да, я с ним беседовал.
– Вот и хорошо. Значит, вам надо только немножко подождать его, вот и все.
Полицейский опять бросил взгляд на Франческу. Такая хрупкая, болезненная…
– Вы можете кому-нибудь позвонить, чтобы позвать на помощь синьоре Монделло? – спросил он. – Хорошо бы рядом с ней кто-нибудь постоянно находился в эти тяжелые дни.
– Нет! – Энцо отрезал это с излишней поспешностью и, чтобы загладить неприятное впечатление, добавил: – Мне кажется, что в данных обстоятельствах нам лучше остаться одним. – Ему понравилось, как он вывернулся.
– Разумеется, разумеется.
Молодой полицейский наконец-то, не зная, что еще может сделать, вышел в коридор, оставив их вдвоем.
Энцо наклонился к уху Франчески.
– Еще немного, – со значением прошептал он, – и ты будешь моей.
Он сжал пальцами ее плечо, его горячее дыхание коснулось ее щеки. Хотя ночь стояла душная, Франческа зябко свела руки на груди и плотнее запахнула ворот халата. Слова Энцо эхом стучали в ее мозгу, вызывая дрожь.
Уже близился рассвет, когда посторонние люди и полицейские наконец покинули дом. Энцо стоял во дворе и смотрел, как рассеивался ночной мрак, как уезжает со двора последняя полицейская машина и возвращается привычная тишина. Он смотрел, как занимается заря нового дня, и чувствовал себя победителем. Наконец-то он мог торжествовать – надо же, какое дело сумел провернуть, и ведь все вышло по-задуманному. Теперь ждать осталось совсем ничего. Франческа принадлежит ему. Губы его расползлись в улыбке. Энцо повернулся и пошел в дом.
Франческа слышала его шаги из комнаты. Она сидела все на том же месте, где просидела уже три часа, и прислушивалась к его шагам, сначала на лестнице, потом в коридоре и вот уже у самой двери. Энцо вошел в комнату. Она молча посмотрела на него. Франческа знала, что должно теперь произойти. Ей было все равно. Она просто ждала.
Он, не произнося ни слова, подошел и поднял ее со стула. Она не сопротивлялась. Он расстегнул халат и скинул его на пол, зашарил руками по ее обнаженному телу. Прижал ее к себе, ласково гладя ей спину и бедра, целовал в шею, в губы, жадно впиваясь в нежную прохладную кожу. Его цепкие пальцы мяли ее живот и бедра. Подняв Франческу на руки, Энцо понес ее в кровать, кровать Джованни, и уложил, любуясь длинными волосами, разметавшимися по белой простыне. Она закрыла глаза в немом ожидании.
Расстегивая брюки, он лег на нее, раздвигая коленом ей ноги и не отрываясь смотрел ей в лицо – перед ним оживали его мечты, то, о чем он грезил тысячи раз. Теперь он мог излить на нее весь жар своего неутоленного желания.
Энцо вошел в нее и увидел, как вздрогнули ее веки. Франческа почувствовала, как на нее накатила теплая волна и испытала минутное облегчение оттого, что Энцо не стал ее бить. А потом мысли ее развеялись в тумане, и ее поглотила пустота.
Они проснулись, когда день был уже в разгаре. В комнату струился яркий свет, рядом лежал Энцо, смотрел на нее глазами властелина, от его тела исходил жар. Она слегка отодвинулась.
– Франческа!
Она взглянула ему в лицо.
– Иди ко мне.
Он пробежал пальцами по ее голым плечам и груди. Потом наклонился и поцеловал.
– Знаешь ли ты, как долго я хотел тебя?
Сегодня он чувствовал себя всемогущим, и ему хотелось поделиться своими чувствами с Франческой.
– Годы. Целыми годами я хотел тебя, мечтал о том, чтобы обладать тобой. – Он коротко улыбнулся. Его пальцы побежали к ее шее, затем ко рту. – Все это я сделал ради тебя. Только ради тебя.
– Что значит – все это? – с трудом спросила она.
– Все – значит, все. – Он опять наклонился и поцеловал ее в щеку возле уха. – Ты не должна была доставаться Джованни – ты принадлежишь мне. – Он заглянул в самую глубь ее глаз. – Ты всегда принадлежала мне, всегда, даже когда он… когда ты…
В порыве чувств он притянул Франческу к себе и зарылся лицом в ее волосах.
– Ах, дорогая моя, – страстно прошептал он, – теперь ты моя, навсегда моя. Все это я сделал ради тебя, я все подстроил, я обманул полицию!
Она отпрянула. У нее перехватило дыханье.
– Что ты сделал, Энцо, что подстроил?
Глаза его внезапно потухли, и лицо окаменело. Он заговорил, будто оправдываясь:
– Сделал то, что должен был сделать, чтобы тебя освободить из его лап.
Она смотрела на него, и в ее голове начинала складываться картина недавних событий. Все становилось на свои места.
– Ты сделал так, что Джованни меня возненавидел? – медленно выговорила Франческа. Он мог и не отвечать на этот вопрос; она прочла ответ в мелькнувшей на его лице улыбке торжества. Она поняла все и в ужасе отшатнулась от него.
– Говорю тебе, – настойчиво повторял он, держа ее за руку, – говорю тебе, что сделал то, что должен был сделать.
– Значит, ты заставил Джованни ненавидеть меня, – повторила Франческа. – И это все ради меня, говоришь?
Ее слова прозвучали еле слышно; она просто не решалась громко говорить о таких ужасных вещах. Но теперь мысль ее двигалась прямо и неотступно, и она вынуждена была высказать правду до конца.
– Ты убил его, – прошептала она.
Энцо с силой сжал ее запястье.
– Ты этого никогда не сможешь доказать, – прошипел он. – Тебя же там не было – вспомни, что ты сказала полиции!
Она с минуту молча смотрела на Энцо, почти не чувствуя боли в запястье, потом обвела глазами свое измученное, покрытое синяками тело.
– Это все сделал ты, ты расправился со мной, ты убил своего брата, – сказала она и, как завороженная, вновь и вновь повторяла: – Это был ты… ты это сделал…
Ее забила дрожь, но то был не страх. Впервые в жизни она тряслась от гнева, от жгучей ярости. Франческа спустила ноги на пол, высвободилась из рук Энцо и встала.
– Как же ты мог?
Ее зеленые глаза горели диким огнем, пламенели неистовым негодованием. Она сжала руки в кулаки и принялась изо всех сил дубасить Энцо куда попало.
– Как ты мог! – кричала она, яростно размахивая кулачками. – Ублюдок! Как только ты мог!
Энцо вытянул вперед руки, обхватил Франческу и повалил на постель. Ее горячность снова возбудила в нем желание, и, легко справляясь с ее сопротивлением, хотя она обнаружила неожиданную силу, он сжал ее в своих объятиях и вмял содрогавшееся в конвульсиях тело в постель. Железными пальцами Энцо обхватил ее голову, прижался ртом к ее губам и глубоко просунул язык. Через мгновение он почувствовал, как она пытается крикнуть, но крик получился немой. Франческа снова была в его власти. Он мог торжествовать полную победу.
Через несколько минут его тело обмякло и почти безжизненно покоилось на груди Франчески. А она слышала, как громко бьется его сердце. Она лежала, не двигаясь, позволяя ему ворошить свои волосы, молчала, но в душе у нее все кипело. Она просто пылала негодованием, и ярость ее была столь сильна, что Франческа чувствовала, что задыхается от нее. Где-то в недрах ее тела загоралось неистовое пламя, которое сжигало ее изнутри. Теперь она точно знала: как бы ни старался Энцо подчинить ее своей власти, это пламя ему не погасить. Франческа снова почувствовала себя живой, а страх, который так долго держал ее в своих лапах, умер.
Энцо был одержим, до отчаяния, до безумия одержим единственной страстью – овладеть ею любой ценой. Франческа же знала теперь тоже только одно: она должна во что бы то ни стало избавиться от него. Если она останется здесь, его сумасшествие погубит ее. Это роковое наваждение уже разрушило самого Энцо – и эта участь ждет каждого, кто соприкоснется с ним. Выбора не было: только один путь мог вывести ее на свободу, и Франческа молила Бога, чтобы он ниспослал ей мужества осуществить свой план.
Вскоре Энцо приподнялся на локте и посмотрел на нее. Он заметил в ее глазах огонек, которого раньше не было, и улыбнулся ленивой сардонической усмешкой. «Видать, тебе понравилось, Франческа. Я так и знал, крошка». Он перевернулся через спину и сел в постели. Франческа прикрылась простыней.
– Не надо, – он сдернул с нее простыню. – Мне нравится смотреть на тебя.
Она не стала перечить. Она будет играть в эту игру, сколько потребуется.
– Так-то лучше. – Он встал. – Франческа, мне надо уйти. Нужно распорядиться насчет похорон Джованни.
Она лежала, не шевелясь, сдерживая дыхание, боясь, как бы он не заметил подозрительного блеска ее глаз. Ей не верилось, что шанс на спасение выпадет ей так скоро. Повернувшись к ней спиной, Энцо начал одеваться. Она наблюдала за ним, стараясь не выдать предвкушения свободы, которое росло и крепло в ее душе.
– Побудешь тут одна? – спросил он через плечо.
– Да, не беспокойся. – Она старалась не встретиться с ним взглядом, чтобы он не прочитал того, что она на самом деле чувствовала в эти минуты. – А ты надолго? – спросила она как можно беспечней.
– Да кто знает, наверно, на несколько часов, может, на полдня. Неизвестно, сколько это займет времени. – Он пожал плечами. – Бюрократы чертовы!
Он склонился над кроватью, прижался головой к ее груди и поцеловал. Она постаралась не выдать своего отвращения.
– Поскучай немножко, – сказал он, втайне гордясь собой.
Она промолчала, внутренне содрогнувшись от его близости.
– Ну ничего. – Он выпрямился. – До скорого, дорогая. Вернусь, как только смогу.
Она не глядя кивнула, опасаясь, как бы он не передумал уходить. Он подошел к выходу, отворил дверь, в последний раз оглянулся, вышел в коридор и плотно прикрыл за собой дверь. Услышав, как захлопнулась дверь, Франческа с облегчением вздохнула. Щелкнул замок – он запер дверь на ключ.
Через несколько минут она выпрыгнула из кровати и подбежала к окну. Через щель в ставнях выглянула во двор. Тело ее еще сильно болело и саднило, но это уже не имело значения. Главное, ее покинул страх, а возбуждение помогало перетерпеть боль. Она проследила, как Энцо сел в «мерседес», завел его и стронулся с места. Через секунду машина миновала въездные ворота и скрылась.
Она знала, что сейчас машина выбралась на дорогу вдоль моря. Вскоре шум мотора затих – теперь можно было открыть ставни. В ее распоряжении было всего несколько часов.
Она выдвинула ящик прикроватной тумбочки, ища кошелек Джованни. На счастье, он был на месте. Она взяла все, что в нем находилось, – двести тысяч лир. Франческа подошла к гардеробу и осмотрела весь небогатый набор одежды. Сняла с вешалки платье, брюки, толстый свитер Джованни. Сложила все это в пластиковый пакет. Туда же положила свои книжки.
Потом быстро натянула юбку и кофточку, надела сандалии и застегнула ремешки. Эти простые действия все же ее утомили, и она присела на кровать передохнуть и набраться сил. Но тревога не позволила ей рассиживаться, и, набрав в легкие побольше воздуха, она встала. Нельзя было терять время.
Взяв пакет с вещами, Франческа подошла к окну, которое выходило во двор. Прямо под ним располагался узкий навес над лоджией. Франческа распахнула створки окна и выбросила наземь свой пакет. Он тяжело шмякнулся прямо на какой-то камень. Но это не имело значения.
Она села на подоконник и перекинула через него ногу. Почувствовала легкую тошноту. Перекинула вторую ногу, поморщилась от боли и секунду посидела так, собираясь с силами. До навеса было около трех метров. Она медленно перевернулась, вцепившись пальцами в подоконник, и повисла на руках. Теперь навес был гораздо ближе – метрах в полутора. Через несколько секунд она разжала пальцы.
Она упала на спину и вскрикнула от боли. Но тут же справившись с собой, попыталась встать, придерживаясь за стену. В памяти ожило видение – тяжелое тело Энцо, его искаженное судорогой оргазма лицо. Ее снова пронзил страх. И он придал ей силы.
Она осторожно подобралась к краю навеса. Теперь до свободы оставался только один шаг. Она была так близка! Франческа села на край навеса, спустила ноги и, держась одной рукой за край крыши, спрыгнула вниз.
Вот и все.
Она подобрала пакет, перекинула ручки через здоровое плечо и посмотрела в поле. Никто не работал в этот день – в знак уважения к Джованни. Дорога была свободна.
Не обращая внимания на боль, Франческа кинулась бежать. Вкус свободы был столь крепок и сладок, отвращение к тому, что она испытала в этом доме, столь неодолимо и ненависть к его хозяину столь велика, что она, не чуя под собой ног, мчалась по рассохшейся от зноя земле, вверх по склону холма, через виноградники и потом вниз, в долину, туда, где была деревня.
Она бежала навстречу жизни. Это был ее последний и единственный шанс, как у приговоренного к смертной казни, и она не могла, никак не могла упустить его.
Отец Анжело сидел в своем крохотном кабинете, укрывшись от немилосердных солнечных лучей спасительными ставнями. Он звонил в комиссариат полиции.
Дела обстояли лучше, чем он предполагал. Беппе был признан невменяемым, и его не стали допрашивать по подозрению в убийстве. Худшее, что ему грозило – лечебница для душевнобольных. Там, во всяком случае, ему обеспечат лучший уход, чем в доме Монделло, подумал священник. Он всегда говорил, что о юноше следует всерьез позаботиться.
Ему уже не о чем было беседовать с комиссаром полиции. Теперь все его мысли были заняты Франческой. Он ужасно устал – с раннего утра он занимался делом Беппе, но и думать не мог о том, чтобы хоть немного отдохнуть. По крайней мере, до тех пор, пока он не узнает, что с Франческой. Священник нетерпеливо барабанил пальцами по столу, ожидая, когда болтливый комиссар закончит наконец свою длинную речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56