Когда вся предварительная работа подошла к концу, до начала показа оставалось два часа.
Вскоре появились манекенщицы, парикмахер и еще парочка каких-то личностей из числа профессиональных халявщиков. Все представили друг другу и проинструктировали, а затем началась подготовка к самой демонстрации. Площадка превратилась в один бурлящий котел.
В два часа, за полчаса до открытия, проверили освещение на подиуме, или, как тут говорили, на языке, звучание музыки, расставили кресла, разложили на них программки и пресс-релизы. Шум за кулисами усилился – костюмерши начали одевать манекенщиц, а те дали волю своим нервам. Не меньше нервничал и Дейв. Сотрудники фирмы Дэвида Йейтса заняли свои места и оттуда подавали советы.
До открытия оставалось пятнадцать минут.
– Ну как там? – встревоженно спросил Дейв Джона, зашедшего в закулисье из зала. Тот только пожал плечами.
– Плохо?
Джон кивнул.
Дейв сам вышел на подиум и увидел ряды пустых кресел. Его охватило отчаяние, и в сердце кольнуло ледяное предчувствие провала. Господи, столько трудов, такая блестящая коллекция, и все это пропадет втуне в пустом зале. Он сжал кулаки и повернул назад. Надо отменять показ, решил он. Нельзя же демонстрировать коллекцию перед пустыми стульями!
– Дейв!
Он обернулся.
– Что, народ запаздывает?
Навстречу ему по проходу шла Софи Энсон из «Телеграф». Дейв кинулся к ней и с чувством пожал ей руку.
– Рад тебя видеть, Софи!
Он тряс обеими руками ее руку и улыбался до ушей. Такого радушия ей не доводилось встречать уже много лет.
В зал вошли еще два репортера, один из них с фотографом. Софи Энсон приветливо улыбнулась ему и снова взглянула на Дейва.
– Я слыхала, «Нозерн лайф» собирается прислать целую бригаду фотографов. Видимо, ожидается нечто сногсшибательное! Представляю, как Эдди позеленеет от злости, когда его прогноз не оправдается!
Дейв рассмеялся вместе с ней и пробормотал что-то насчет права на ошибку. Тут он взглянул с подиума в зал и увидел, как словно по волшебству стали заполняться места. Он узнал Мэриел Хигсон из «Таймс» и фотографа из «Мейл», обратил внимание на суматоху, возникшую из-за телевизионщиков с камерами, продиравшихся сквозь толпу.
– Пока, Софи, увидимся после показа, я хочу познакомить тебя с моей партнершей, – сказал он.
– Буду рада.
Она прошла к своему месту и раскрыла каталог. Шум в зале становился все громче. Дейв спешил за кулисы.
– Джон, Фрэнки, Джон!
Они вдвоем стояли возле манекенщицы в топе с высоким воротом; Франческа что-то подшивала, а Джон держал подушечку с булавками и иголками и нитки.
– Идите-ка взгляните в зал! Я сам пришью, а вы бегите туда!
Он выхватил у Франчески иголку. Франческа вслед за Джоном поспешила к залу, посмотреть, как сходится публика. Через несколько минут они оба вернулись.
– Просто невероятно! Что случилось? Там даже телевизионная камера! – Джон смеялся, но в глазах у него блестели слезы, слезы радости. – Благодари Господа, Франческа. Спасибо тебе, Господи. – Он вытер глаза платком и улыбнулся Дейву. – Дейв, дорогой мой, тебе нужно срочно переодеться в тот замечательный костюм, который ты надел вчера, тебе ведь придется выходить на аплодисменты.
Дейв расхохотался и хлопнул Джона по спине.
– Давай все же погодим, пока меня позовут!
– Позовут, – ответил Джон. – Это я тебе гарантирую. Будут аплодировать, пока их не выгонят!
Он оказался прав. Вышли девушки-манекенщицы, демонстрировавшие первую часть коллекции, засверкали вспышки магния, заиграла музыка, манекенщицы стильно двигались, создавая вокруг себя вихрь красок и волшебных форм. Раздались аплодисменты. Затем последовала вторая часть, а костюмерши уже готовили к выходу первых манекенщиц, которым предстояло показать третью часть коллекции. Зазвучала совсем другая музыка, переменился свет, подиум утонул в ярких, сверкающих переливах красок. По залу опять прокатились аплодисменты. Так продолжалось и дальше.
Журналисты отдавали короткие команды своим фотографам, зал пульсировал в едином бешеном ритме с самой коллекцией, которая с каждой минутой становилась все более и более зажигательной. В задних рядах люди вставали, чтобы получше разглядеть детали, шум усиливался. Показ приближался к кульминационной точке.
Пришел черед вечерних костюмов – изящно выкроенных бархатных вещей, с ручной набивкой в духе восемнадцатого века, расшитых золотой или серебряной нитью. А потом вышли манекенщицы в тончайшем шелковом шифоне, почти совсем прозрачном, сквозь который виднелись элегантно выкроенные корсеты и шелковые чулки с вышитыми подвязками и подтяжками. Толпа ревела от восторга.
И наконец появилось свадебное платье. Одна-единственная манекенщица вышла на подиум без всякого сопровождения, без всякой суеты вокруг. Свет в зале погас, и только луч прожектора падал снизу на девушку. Музыка умолкла, и зрители тоже затихли, пораженные невиданным зрелищем.
Это было платье из белого шифона, затканное спереди серебром, ниспадающее каскадом волн, напоминающих сверкающий водопад. Волосы манекенщицы сверкали, словно каплями, блестками серебра, они были распущены и белы почти как снег. На ногах – серебряные сандалии, ремешки которых обвивали ноги до колена. Почти целую минуту она неподвижно простояла в луче света, а ветродуй развевал складки легчайшего шифона, переливающегося тончайшими оттенками цветов. А потом подиум озарился ослепительным светом, и началось что-то невообразимое.
Загремели фанфары, на невесту посыпались лепестки белых роз, и подиум заполнили манекенщицы. С потолка полетели разноцветные воздушные шары с торговыми марками дизайнеров, участвующих в Неделе, и адресами контор-посредниц. Радостное возбуждение достигло высшей точки накала.
– Ну, Фрэнки, а теперь наша очередь! – воскликнул Дейв и, подхватив смеющуюся счастливую Франческу, повлек ее в зал. Они вышли на язык, и всеобщее ликование усилилось, насколько это еще было возможно. Под вспышками магния они прошли до конца подиума и поклонились публике. Дейв шепнул на ушко Франческе: «Вот наш ответ Эдди Марсу!» – и, смеясь, прижал ее к себе. Потом обернулся и велел кому-нибудь позвать Джона, но Джон не хотел выходить без всей команды, и вот через минуту все они были на виду: Тилли, Эвлин, Черри и Элейн. Все они крепко держались за руки и счастливо улыбались аплодирующей публике. Это был момент славы, который достался им тяжелым и добросовестным трудом, но теперь каждая секунда этого кропотливого труда была щедро оплачена единодушным признанием зрителей.
Патрик стоял в дальнем углу зала, ожидая, пока публика покинет свои места, а желающие проберутся к подиуму, чтобы взять интервью у Дейва Йейтса или его новой звезды Франчески Кэмерон. Наблюдая из зала за Франческой, он видел, как она радостно возбуждена, с каким энтузиазмом отвечает на вопросы, как непринужденно беседует с акулами пера. Он смотрел и на Дейва, который стоял, видимо, в толпе покупщиков, отмечая происшедшую с ним мгновенную перемену. Каким уверенным в себе, спокойным выглядел сейчас Дейв.
Скрытый полумраком, окутывавшим зал, Патрик смотрел и слушал, никем не видимый и не слышимый. Никто не мешал ему любоваться Франческой. Как же она повзрослела, как научилась легко и достойно держаться. Дейв прав, она по-настоящему талантлива. И когда она исчезла из поля его зрения, Патрик подумал: да, она заслужила то, что получила, и я сделал правильный шаг.
– Привет, Патрик!
Он вздрогнул и обернулся. Смешно, он так вглядывался в нее издалека, что даже не заметил, как она сама неслышно подошла к нему. Она стояла на некотором расстоянии, будто не решаясь подойти ближе, и теребила пальцы. Взгляд ее был опущен.
– Я не надеялся, что ты разглядишь меня из-за сверкания прожекторов.
Ему хотелось взять ее руки в свои, перецеловать ее пальцы, но он не решился коснуться ее. Так и остался стоять, держа дистанцию.
– Нет, я тебя разглядела.
Она бросила на него быстрый взгляд. Его лицо было таким до боли родным, что она тут же отвела глаза.
– Прими мои поздравления, – сказал он, чтобы прервать молчание. – Дейв оказался прав. Ты очень талантлива и заслуживаешь успеха.
– Спасибо. – На этот раз она опять подняла на него глаза и выдержала его взгляд. – Ты, вероятно, принял какие-то меры, чтобы нам помочь. Собрал прессу. Правда?
– Почему ты так решила?
– Кто-то обмолвился, что их редактору звонили сегодня откуда-то сверху.
– Да нет, я…
Он не договорил, потому что она улыбнулась, и лицо ее озарилось тем особенным светом, который он так хорошо помнил. У него сердце зашлось от боли.
– Спасибо, – сказала она. – Без тебя мы бы наверняка провалились.
– Мне просто захотелось помочь.
– У тебя это отлично получилось.
Она повернулась, чтобы идти.
– Франческа!
Она стояла спиной к нему, отчаянно желая обернуться, и не могла. С первого же мгновения их встречи ее охватило неодолимое желание броситься к нему, оказаться в его объятиях, испытать то прежнее чувство любви, пусть на секунду, но вернуть прошлое. Но она переборола себя. Слишком страшно было бы потерять все это вновь. И потому она стояла не двигаясь.
– Франческа, я хотел бы увидеться с тобой. Можно?
Она не ответила.
– Давай встретимся ненадолго, всего на час, погуляем в парке, все равно где, мне нужно поговорить с тобой. Надо объяснить тебе, как я тебя люблю! – Он сделал к ней шаг, но она отстранилась. – Ну пожалуйста, Франческа!
Она взглянула ему в глаза и поняла, что не сумеет отказаться. Как может она отказаться, если тело ее неудержимо тянется к нему, если его голос завораживает ее?
– Хорошо, завтра, ненадолго.
Прежде чем успел сказать что-то еще, она поспешила уйти.
– Во сколько? Где? – крикнул он вдогонку.
– После завтрака, – бросила она через плечо. – Возле отеля на Уорвик-сквер.
И она ушла, успокаивая себя тем, что должна отплатить ему за добро, за его помощь – пусть выскажется.
Но почувствовав спиной его взгляд, она поняла, что согласилась на встречу совсем не из чувства благодарности. Есть вещи, которых не изменить, говорил Дейв, надо научиться жить с ними. Несмотря на духоту в зале, Франческа передернулась от внезапного холодка, пробежавшего по телу. Она обхватила себя руками. Эта мысль наполнила ее страхом и радостной надеждой.
Джон уже второй раз за утро поцеловал Франческу в вестибюле отеля и сделал шаг назад, чтобы получше рассмотреть ее лицо. Щеки ее горели, глаза блестели, при этом она была спокойна и сдержанна. С ней что-то неладно, решил Джон.
– Ты действительно не собираешься идти в офис администрации?
– Нет. – Ей ужасно хотелось сказать ему, почему, но опасалась излишнего любопытства с его стороны, а она не надеялась, что сможет разумно объяснить, как она согласилась на свидание с Патриком. Конечно, встречаться с ним – безрассудство, это ясно, но что могла она с собой поделать?
– Ладно, потом поговорим. Передай Дейву, что я ушел.
– Хорошо.
– Когда он вчера вернулся? После банкета я его не видел.
– Наверно, пошел на свидание с кем-нибудь из манекенщиц.
– А! – Джон с плохо скрываемым облегчением перевел дух. Он в глубине души боялся, что Дейв имеет виды на Франческу, и их связь плохо отразится на творческом содружестве. Кроме того, его пугало, что Франческу вновь может постигнуть разочарование. – Ну, значит, передай ему, что может встретиться со мной в офисе. – Джон взял в руки портфель. – Пожелай мне удачи, Франческа.
– Куда тебе еще, Джон! Но все равно – желаю удачи!
Она улыбнулась, и он, махнув ей рукой, вышел из отеля. И через несколько минут вошел Дейв – в том самом костюме от Пола Смита, который был на нем вчера.
– Привет, Фрэнки, любовь моя!
Он обнял ее за талию.
– Как Джон – в порядке? Я видел, как он садился в такси. Он посмотрел на меня крайне неодобрительно.
Франческа рассмеялась.
– Ему трудно тебя понять. По-моему, твое поведение его просто шокирует.
– Фу! – Дейв, шутливо сдаваясь, поднял вверх руки. – Старушка Кари – мой старый боевой товарищ, только и всего.
– Мне можешь не объяснять!
Франческа чмокнула его в щеку.
– Между прочим, я видел, как Патрик Девлин гуляет по Уорвик-сквер.
– Ох!
Франческа покраснела.
– Ладно уж, – пожал он плечами. – Ты тоже можешь мне этого не объяснять. – Он похлопал ее по плечу. – Но все же будь осторожна, Фрэнки. Политика – грязная игра.
Она не вполне поняла, что он имел в виду, но его тон ей не понравился.
– Я знаю, что делаю, – сухо отозвалась она.
– Конечно, прелесть моя. – Он улыбнулся, но через силу. – Ну тогда иди, не заставляй человека ждать.
Она махнула рукой и исчезла за дверьми. Дейв обеспокоенно посмотрел ей вслед и подумал, не сказать ли об этом Джону. Потом решил, что лучше не вмешиваться в чужие дела. Франческа хоть и очень молода, но подчас поразительно мудра. И силы воли ей не занимать. Конечно же, она знает, что делает. И если она зашла слишком далеко, все равно ее уже не остановишь.
Патрик вышагивал возле отеля с газетой «Таймс» под мышкой, в наглухо застегнутом черном кашемировом пальто. День стоял по-февральски промозглый, туманный, ледяной ветер пронизывал насквозь. Увидев, как Франческа выходит из дверей отеля, он вздрогнул уже не только от холода. Она остановилась, высматривая его среди прохожих.
На ней было длинное темно-синее пальто, узкое в талии и с расходящимися волнами полами, с высоким воротом и модными пуговицами. На ногах – высокие шнурованные ботинки на низком каблуке. Словом, она была одета в стиле эдвардианской эпохи.
– Привет!
Они встретились в самом центре Уорвик-сквер. Он хотел поцеловать ее, но она увернулась, подняв лицо к серому небу.
– Скверная погода, – сказала она.
– Да. Ну что – идем в парк? Или выпьем кофе где-нибудь поблизости?
– Да нет, лучше в парк.
Ей не хотелось сидеть с ним за столиком – ведь тогда придется смотреть ему в глаза. А она не могла на это решиться.
– В Сент-Джеймский?
Она кивнула.
– Такси возьмем?
– Да нет, лучше пройдемся.
– О'кей.
Они свернули на Белгрейв-роуд, прошли Сент-Джордж-сквер и вышли к набережной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56