– Я обязательно пошлю своего парня, Фрэнка, с фургоном овощей к вашему дому, – пообещал Дейв.
– Вы собираетесь танцевать или нет? – спросил Коннор, и тут же раскаялся в своем недовольстве, потому что лицо Кэт осветилось радостью, и она сразу же встала.
– Вам стоит только пригласить меня, – бросила она через плечо, направляясь к танцевальной площадке, чтобы занять свое место рядом с Дженни, которая в своем новом платье вскружила головы всем парням в Брэддоке.
Коннор с удовлетворением отметил, что Кэт надела то самое серо-голубое платье, которое было на ней в день вечеринки с наклейкой обоев. Сегодня она украсила его кружевным воротничком и манжетами, а также жакетом голубого цвета, но немного другого оттенка. Когда Коннор кружил Кэт в танце, его рука лежала на ее талии, как раз над турнюром. «И почему женщины носят такие фасоны?» – удивился Коннор, когда впервые увидел подобное платье на богатой даме, приехавшей из Денвера. Тогда он подумал, что бедная женщина покалечилась, и вежливо отвел глаза. Несомненно, женщины загадочные существа. Коннор никогда не понимал свою жену и, наверное, поэтому воспитывал Дженни как мальчика. Но Кэт все изменила; она стала заботиться о его дочери, словно родная мать, и, кажется, Дженни начала отвечать ей взаимностью.
– Коннор, вы могли бы и улыбнуться, – заметила Кэт.
Вдруг Коннор осознал, что совершенно разучился веселиться. Просто чудо, что Кэт пожелала танцевать с ним. Она подобна лучу весеннего солнца, а Коннор словно человек, который из-за снегопадов всю зиму просидел в хижине, а потом вдруг обнаружил, что кто-то устроил праздник у его дверей.
* * *
– Тяжело женщине-работнице в Чикаго. Наниматели отказываются платить им достойную плату, мотивируя это тем, что, якобы, отцы должны помогать своим дочерям, – сказала Мейв. – А если девушка признается, что у нее нет родных, ее, скорее всего, просто не возьмут на работу. – Обе семьи сидели в столовой Коннора и ужинали. – Устрицы, – продолжала Мейв, презрительно поглядывая на изысканное кушанье. – Работница не может позволить себе попробовать устриц. Вот Джилли, например, шила за какие-то крохи. Была счастлива, если удавалось заработать пять долларов за две недели, а комната и стол стоили ей два пятнадцать в неделю. До того, как я взяла ее к себе, Джилли умирала с голоду.
– Миссис Фицпатрик спасла мне жизнь, – подтвердила Джилли. Кэт заметила, что ее рука под столом была в руке какого-то молодого человека, с которым Джилли только что познакомилась, но не стала привлекать внимание матери к неразборчивости ее подопечной.
– А Хортенс, – продолжала Мейв. – Она потеряла работу, и я взяла ее к себе без платы, за посильную помощь в домашнем хозяйстве, пока она не найдет новую работу.
– Да. Я была лучшей поварихой в округе, – горько проговорила Хортенс, – а они выгнали меня, потому что я слишком старая. Сказали, что клиентам не нравится моя внешность.
– Никакого вкуса у людей, – заявил Одноглазый. Кэт и Коннор переглянулись.
– Мне предложили работу в прачечной, – проворчала Хортенс, – а я ненавижу стирку.
– А та девушка, Мэтти, которая пошла работать к Фордам… Я вырвала ее из рук сутенера на железнодорожном вокзале в Чикаго. Вокзалы вообще опасны для молодых женщин; это любимое место грязных соблазнителей.
– Господь с улыбкой взирает на ваши дела, моя дорогая, – сказал Джеймс. – Не только красавица, но и ангел милосердия.
– О, прекратите, Джеймс, – запротестовала Мейв.
Коннор едва подавил смешок, заметив смущение на лице Кэт во время этой сцены между его отцом и ее матерью.
– Я не нуждаюсь в милосердии, – отрезала Хортенс.
– Нет. Уйдите прочь, – воскликнула Колин, которую только что пригласил на танец какой-то молодой человек.
– Почему ты никогда не танцуешь, Колин? – спросила Дженни. – Это так весело.
Кэт бросила на Коннора красноречивый взгляд, мол «Я же вам говорила». В глубине души он считал, что Кэт приняла приглашение Брэддока только ради удовлетворения своей страсти к танцам, а вовсе не ради Дженни. Однако Коннор не отрицал, что вечеринка ему понравилась. Дважды он танцевал с Кэт. Один раз пригласил Мейв, и вовсе не обращал внимания на Ингрид. Кэт испытала огромное удовольствие, размышляя об этом обстоятельстве.
* * *
– Ты был мне хорошим помощником, мой мальчик, – сказал Джеймс. – У меня никогда не было более ценного ассистента. – За кофе с пирожными Коннор и Джеймс вспоминали о своих приключениях в те времена, когда они вместе делали фотографии на Диком Западе. – Ты вечно приставал с расспросами к геологам.
– Это были толковые вопросы, отец, – заметил Коннор. – Если бы ты отправился со мной на поиски полезных ископаемых, то стал бы богатым человеком.
Джеймс рассмеялся.
– В шахте нечего фотографировать, мой мальчик. А тебе повезло, что ты не умер с голоду, когда сбежал с той испорченной девчонкой. Ни у того, ни у другого не было ни капли здравого смысла.
– Зато я не из тех, кто позволяет мулам поедать фотографические химикаты, в то время как он пытается найти красивый вид.
– Это было несчастье, – согласился Джеймс. – Одна из лучших фотографий, которые мне удалось снять, пропала из-за отсутствия химикатов для проявления.
– Не говоря уже о том, что мулы подохли, и нам пришлось тащить на себе все твое снаряжение.
– Тот вид мог бы превзойти любой из запечатленных Уильямом Джексоном, хотя это слабое оправдание для фотографа, сделавшего снимок горы со снежным крестом.
– Я видела эту фотографию, – сказала Кэт.
– Если я и позволил мулам съесть химикаты, – добродушно проговорил Джеймс, – то ты вечно убегал ухаживать за девицами.
Коннор пожал плечами.
– Я был молод и романтичен. В более зрелом возрасте я поумнел.
Кэт обнаружила, что ей не очень нравится это замечание, хотя она могла бы сказать то же самое о себе.
– Человек никогда не бывает слишком стар для любви, – возразил Джеймс.
* * *
– Где мама? – спросила Кэт. Они уже проехали одну милю из четырех от Брэддока до Брекенриджа, когда Кэт поняла, что матери нет в поезде. Коннор, уставший за этот вечер, неохотно встал и огляделся. Действительно, Мейв Фицпатрик отсутствовала, как и его отец, на что Коннор незамедлительно указал Кэт.
– Не беспокойтесь, папа не допустит, чтобы с нею случилось что-то плохое.
– Не сомневаюсь, – ответила Кэт, – но как они умудрились отстать от поезда? Они не смогут вернуться домой до завтрашнего утра, если только им не удастся нанять экипаж. – Кэт немного передвинула Фибу, которая уснула у нее на коленях, и выглянула в окно. – Посмотрите на небо. А что, если снегопад задержит их в Брэддоке?
– Они останутся у Дейва, – успокоил ее Коннор. – Народ здесь гостеприимный. Наших родителей не оставят замерзать на холоде.
* * *
Пошел снег, и Кэт всю ночь не сомкнула глаз, беспокоясь о матери. Наконец она накинула шаль, взяла свечу в подсвечнике и пошла будить Коннора.
– А если они не опоздали на поезд? Вдруг на них напали грабители? Может быть, они лежат без сознания в каком-нибудь переулке, занесенные снегом.
– Грабители? – Разбуженный от глубокого сна красивой молодой женщиной в ночной рубашке, Коннор с трудом сосредоточился на тревогах Кэт. Свеча освещала округлые линии ее фигуры, нежное лицо и завитки волос, выбившихся из длинной косы.
– Да, грабители. Нас ведь грабили в поезде. Разбойники могли напасть и на маму.
Коннор представил себе, как бы выглядели ее волосы, если их распустить.
– Вы, разумеется, правы. Если ваша мать прочтет грабителю такую же лекцию, как вы, он ее просто пристукнет. – Кэт побледнела, и Коннор пожалел, что пошутил над ее опасениями. Он находился в невыгодном положении, потому что не мог нормально сесть в постели, так как лежал голым под одеялом. А на Кэт ничего не было под ночной рубашкой. Коннор с трудом отвел глаза от изящной ручки, сжимавшей шаль на груди. – Ах, Кэт, ведь это моя спальня, – напомнил он. – Нехорошо, если кто-нибудь застанет вас здесь.
– О… – Ее глаза округлились от удивления. – Конечно, вы правы. – Она направилась к двери, бормоча: – Я уверена, что случилось что-то ужасное.
– С Мейв все будет в порядке, – сказал Коннор ей вслед. – Они с отцом вернутся завтра утренним поездом.
Коннор откинулся на подушки, когда дверь за Кэт бесшумно закрылась, понимая, что больше не заснет: и не из-за исчезновения Мейв, а потому, что не мог изгнать из памяти образ Кэт в ночной рубашке.
* * *
Пробираясь по снегу к мосту, чтобы пройти на станцию, находившуюся по другую сторону реки, Кэт обеспокоенно размышляла, что скажет ее мать, если Коннор упомянет о том визите в его комнату. Как глупо было с ее стороны совершить такой необдуманный поступок, а потом позволить, чтобы мужчина указал ей на недопустимость подобной ситуации, как будто ее репутация поставлена на карту. Но ведь Кэт так беспокоилась! Лучше ничего не говорить Мейв о тех нескольких минутах в комнате Коннора. Кроме того, это не Кэт осталась в незнакомом городе с посторонним мужчиной.
– О, Боже мой! – На глаза Кэт попался старик с суровым, удивительно знакомым лицом. – Вы отец Дайер!
– Да, это я. – Он окинул Кэт взглядом. – Мы с вами знакомы?
– Нет, вы меня не знаете, но я видела вашу фотографию в книге «Путник на лыжах». У меня она есть. Мне так хотелось бы, чтобы вы ее подписали. Если бы я сбегала домой и принесла ее…
Кэт с надеждой посмотрела на старика, а тот в свою очередь удивленного взглянул на молодую симпатичную женщину, просившую у него автограф. Не каждый день такое происходит с методистами-миссионерами, проповедующими непопулярные убеждения.
– Я так восхищаюсь вашей борьбой за трезвость, – сказала Кэт. – Если бы побольше людей вело борьбу с пьянством, скольких погибших можно было бы спасти.
– Хорошо, мисс. – Отец Дайер явно был польщен. – Я направляюсь в церковь. Если вы принесете туда книгу, я с удовольствием подпишу ее.
– Побегу домой, – сказала Кэт и повернула назад, только на полпути вспомнив, что шла встречать мать. «Ладно, – успокоила она себя, – маму проводит Джеймс. Не каждый день я встречаю отца Дайера».
* * *
– Джилли, а где мисс Кэтлин? – Коннор собирался идти на станцию и нигде не мог найти Кэт.
– Пошла встречать поезд, мистер Коннор.
Коннор ощутил укол совести. Из-за бессонницы в течение почти всей ночи, он заснул лишь под утро и проспал слишком долго. Кэт, должно быть, решила, что он не собирается встречать Мейв и отца, и отправилась на станцию одна. Господи, она ведь не знает, что порядочные женщины никогда не ходят в западную часть Брекенриджа, где расположен квартал «красных фонарей». Или ей это известно?
С другой стороны, Кэт должна понимать… О, черт побери, знать бы, какой дорогой она пошла. Даже если Кэт известно, что тот квартал не для приличных женщин, она могла отправиться туда назло Коннору, за то, что он слишком долго оставался в постели. Молодой человек поспешил на станцию, надеясь застать Кэт там, но начальник станции сказал, что она не приходила.
Коннор встретил отца и Мейв, и все трое отправились домой, надеясь, что Кэт уже вернулась. Но ее не было и дома. Коннор задумался. Кэт так беспокоилась за мать, что не могла не пойти встречать ее. А что если Кэт приняли за падшую женщину, оказавшуюся в неподобающей для леди части города? Мысль об этом была невыносима.
– Надо идти ее искать, – решил Коннор. – Джимми, собирайся. Папа, ты пойдешь?
– Ну, конечно, – заверил его Джеймс. – Мейв, не беспокойся, мы найдем твоего цыпленочка.
– А я и не беспокоюсь, – сказала Мейв, снимая перчатки и накидку. – Вам следует посмотреть в больнице Святого Иосифа или у сестер Святой Гертруды.
– Или у сестер Святой Марии или же у сестер Святой Схоластики, – прошептала Дженни на ухо брату.
– Монастырь Святой Схоластики в Чикаго, детка, – поправила ее Мейв, – а здешняя церковь так убога, что недостойна носить имя Пресвятой Богоматери.
Дженни чертыхнулась и убежала. Коннор остался, чтобы дать указания отцу и сыну насчет поисков. Джимми поручалось обследовать окрестности, а Коннор и Джеймс должны были пересечь реку.
* * *
Кэт торопливо шла по Линкольн-авеню, прижимая к груди подписанный автором экземпляр «Путника на лыжах». С отцом Дайером у нее состоялась весьма содержательная беседа о трезвости. Она пообещала священнику прочесть лекцию о вреде пьянства, упомянув о печальной участи ее отца и мужа. Кэт решила, что сделает это после отъезда матери в Чикаго. Эта мысль напомнила ей об исчезновении Мейв. Добралась ли она до дома? Кэт ускорила шаг.
* * *
– Кэтлин Маргарет Фицджеральд, где ты была? Кэт испустила вздох облегчения: мать цела и невредима.
– Мне так жаль, что я не встретила ваш поезд. Пришлось свернуть в сторону, чтобы поговорить с отцом Дайером.
– Именно это я им и сказала, – с удовлетворением заметила Мейв. – Я посоветовала им побывать у сестер, и если не напомнила о священниках, то только потому, что была уверена: они сами догадаются побывать в церкви.
– Кто «они», мама? – спросила Кэт, не дав себе труда поправить мать и объяснить, что отец Дайер не католический священник.
– Коннор взял с собой Джеймса и Джимми. Они отправились искать тебя. Не знаю, почему этот молодой человек так встревожился. В таком небольшом городке обо всех происшествиях сразу становится известно.
Кэт вспомнила свои полуночные страхи из-за матери и удивилась, как Мейв могла так равнодушно отнестись к исчезновению дочери.
– А, Джеймс, дорогой, вот и ты! – воскликнула Мейв.
«Джеймс дорогой?» С каких это пор ее мать так называет постороннего мужчину? И суетится, беспокоясь, не подхватил ли он простуду, отыскивая ее заблудившуюся дочку? Похоже, Джеймс Маклод окончательно вскружил голову ее обычно такой рассудительной матери, что казалось совершенно невозможным. Странствующий фотограф едва ли был идеалом мужчины для Мейв Фицпатрик.
* * *
Кэт была тронута тем, что Коннор испытал явное облегчение, вернувшись домой час спустя и обнаружив ее живой и здоровой.
– Прошу прощения, что заставила вас волноваться, – сказала Кэт, – но я была в полной безопасности, беседуя в церкви с отцом Дайером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54