– Мисс Кэтлин может сама рассказать тебе о…
– О законе насчет верхушки месторождения? – саркастически предположил Коннор, в то время как Чарли исчез за дверью, торопливо схватив свое пальто.
– Ну, знаете ли, из всех грубиянов…
– Послушайте меня, Кэт. Я не хочу, чтобы вы проводили послеобеденное время тет-а-тет с Чарли. Достаточно того, что он пренебрег своим вознаграждением, потому что влюбился в вас.
– Ничего подобного. С чего вы взяли?
– Любому идиоту ясно…
– Значит, любой идиот может ошибаться. А вас это вообще не касается.
– Шон предполагал, что в случае необходимости я буду защищать вашу репутацию.
– Какая чушь! Если бы вы заботились о моей репутации, то не пригласили бы меня жить в вашем доме.
– А я и не приглашал. Это решил Шон. Я просто согласился; ведь он мой друг, и я не мог отказать ему. – Кэт выглядела такой расстроенной, что Коннору стало неловко. – Послушайте, Кэт, я не имел в виду…
– Из-за чего, скажите на милость, вы ссоритесь, будто двое детей? – спросила Мейв, появившаяся на пороге.
– Не из-за чего, – резко ответил Коннор и быстро вышел из комнаты.
– Несносный тип, – пробормотала Кэт, не желая признаваться самой себе, как сильно он задел ее чувства.
– Но, Кэтлин, Коннор замечательный человек. Надеюсь, ты не станешь оттачивать на нем свой острый язычок.
– С каких это пор ты заботишься о Конноре Маклоде, мама? Я-то думала, ты считаешь его соблазнителем наивных дурочек.
– Мне кажется, я вынесла на этот счет преждевременное решение. При более близком знакомстве я поняла, что он солидный, умный мужчина, из тех, что стараются обеспечить семью.
– Он грубый и вспыльчивый.
– Он просто ревнует, Кэтлин.
– Из-за чего? Чарли Максвелл мой адвокат, а не поклонник, да и с чего бы Коннору ревновать? Между нами ничего нет… Перестань улыбаться, мама. Коннор Маклод не влюблен в меня. – «А если влюблен? Конечно, нет», – торопливо решила Кэт. – И если ты собираешься выдать меня замуж во второй раз, то зря теряешь время.
– Но, Кэтлин, каждой женщине нужен муж. Ты сделала ошибку, выйдя замуж по любви. Замужество предполагает не любовь, а уверенность в завтрашнем дне. Взять хотя бы твоего отца…
– Мой отец был пьяницей! – воскликнула Кэт.
– Это действительно так, Кэт, – сказала Мейв. – Но мы никогда не голодали, он нас хорошо обеспечивал. Разве могла бы я творить добрые дела, если бы не деньги твоего отца? Может быть, ты думаешь, что я была без ума от Лайама Фицпатрика, когда выходила за него замуж после смерти его первой жены? На своем смертном одре она сказала мне: «Выходи за мистера Фицпатрика, Мейв, и ты никогда не будешь голодать. И я не голодала, также как и ты. Я всегда говорю своим девочкам: «Ищите мужчину, который сможет позаботиться о хлебе насущном; любовь существует для дурочек и богатых людей».
– Ни у меня, ни у Коннора нет намерения снова вступать в брак, мама, так что оставь свои попытки.
– Хорошо, – сказала Мейв, – пусть все идет своим чередом. Но, надеюсь, Коннор заботится о твоей репутации, даже если тебе это все равно. Ну, а теперь скажи, кого ты подыскала для Хортенс?
– Хортенс не хочет выходить замуж. Мейв вздохнула.
– Очевидно, мне самой придется заняться поисками мужа для этой упрямицы. Лучше всего устроить прием, Кэтлин. Было бы неплохо, если бы ты пригласила гостей под предлогом того, что хочешь познакомить свою мать с католиками этого городка.
Вспомнив возмущенный ропот отца Рабануса насчет сборища грубиянов и неряшливых женщин, Кэт с трудом подавила смешок. Мама была бы шокирована при знакомстве с разношерстным католическим населением округи. И все-таки Кэт решила пригласить несколько добропорядочных католических семейств, а также дюжину респектабельных холостяков.
* * *
– Фаша матушка, миссус, настоящий шорт, а не женщина, – заявил Отто Дидерик. – Она больше не позволяет мне есть фместе с семья. – Вид у него был такой, будто он вот-вот заплачет. – Унд вчера она сказала, лучше б я делать ту комнату, а не фто…
Кэт старалась не обращать внимания на жалобы Отто. Может быть, Мейв и была жестока к нему, но если бы она каждый день не напоминала ему о необходимости построить еще одну комнату, Дидерик до сих пор не взялся бы за дело.
– Не беспокойся об этом, Дидерик, – прервала Кэт его жалобы. – Я хочу, чтобы ты соорудил дымоход в проходной комнате.
– Так ведь та комнат еще не закончен. Мне нушно фремя сделать так, штоб холод не шел через стена.
– Хорошо… – Кэт задумалась. – Мы пригласим гостей, и каждый сможет заняться обкладыванием стен пустыми консервными банками и газетами и наклейкой обоев. А потом устроим танцы.
– Никогда не слышал о фечеринке с наклейкой обоеф.
– Если есть вечеринки, на которых шьют одеяла или вычищают амбар, то почему бы не организовать вечеринку с наклейкой обоев? – рассуждала Кэт. – Все равно моя мать не угомонится, Дидерик, но обещаю, она перестанет без конца проверять тебя и придираться, если ты сделаешь дымоход. – «Ну что за болван этот парень! – подумала Кэт. – Боится женщины, в два раза меньше его ростом».
– Ну, не знаю…
– Конечно, я могу пригласить другого плотника. Дидерик в конце концов согласился, приняв обиженный вид. Кэт с облегчением вздохнула. Вряд ли ей удалось бы найти другого плотника, готового работать в такую погоду.
* * *
– Этот глупый юнец так и не начал строить новую комнату, – негодовала Мейв.
– Я знаю, мама, но сейчас он делает дымоход в проходной комнате, чтобы мы могли устроить вечеринку. Нам с тобой придется позаботиться об обоях и новой печке.
– Что подумает Коннор, глядя на такое расточительство, Кэтлин? Ты никогда его не завоюешь, если…
– Я и не собираюсь его завоевывать, мама, а Шон может позволить себе приобрести новую печку. Я видела несколько красивых печей в лавке скобяных изделий. Черные, с чудесными медными дверцами и ручками, с ажурной решеткой. Пойдем, поможешь мне выбрать.
Ворча, Мейв надела пальто и шаль, но выходя из дома не преминула прикрикнуть:
– А ну, за работу! – так как Дидерик осмелился выглянуть из двери. – Немец так и норовит постоять разинув рот вместо того, чтобы делать дымоход, как ты велела, – пробормотала она.
– Он тебя боится, мама.
– Вот и хорошо. Этот парень медлительный, как сонная муха.
* * *
– Если ты хотел потерять ногу, сынок, то надо было взять заряд с фитилем и пороху побольше, – наставительно вещал Одноглазый. – Пальнет почище, чем ружье. – Они с Кэт пытались остановить кровь из раны на ноге Джимми, в то время как Дженни побежала за доктором.
– В тебя кто-то стрелял, Джимми? – спросила Кэт, целуя мальчика в потный лоб. – Если это тот пьяница, владелец салуна, я заставлю шерифа Айлифа арестовать его.
– Я сам в себя выстрелил, – краснея признался Джимми.
– Может быть, ты соизволишь объяснить, где взял ружье? – В дверном проеме появился Коннор, хмуро глядя на сына. Дженни торопливо подбежала к постели брата.
– Коннор, – запротестовала Кэт. – Бедный ребенок… – Сердитый взгляд Коннора заставил ее замолчать.
– Это было твое ружье, папа, – пробормотал Джимми.
– И что ты с ним делал?
– Играл в войну.
Коннор пристально смотрел на сына, пока тот не побагровел от смущения.
– Из всех дурацких затей эта самая глупая. Очевидно, мне нужно найти кого-то, кто придумал бы тебе полезное занятие, иначе ты не доживешь до конца года.
– А почему он не ходит в школу? – спросила Мейв, только что вошедшая с улицы. Щеки ее порозовели от мороза. – Почему эти дети не ходят в школу? Неужели вы с Кэт намерены растить неучей?
– Зимой занятий в школе нет, – резким тоном ответил Коннор. – Детям трудно туда добираться.
– Глупости, – заявила Мейв. – Сестры в обители Святой Гертруды организовали школу. Я только что оттуда.
– Вы хотите, чтобы мы ходили в школу к монашкам? – воскликнул Джимми.
– Хорошая мысль, – обрадовалась Кэт. Она была слишком занята, чтобы подумать об устройстве детей в школу сестер Святой Гертруды. – Они, наверное, и маленьких берут.
– Я не пойду в эту школу, – заявила Дженни, встревоженно поглядывая на Мейв, стала потихоньку продвигаться к двери. Но из крохотной комнатки, где в тот момент находилось шесть человек, стояло две кровати, поцарапанный стул с прямой спинкой из какого-то разрозненного столового гарнитура и полки с пожитками Джимми и Одноглазого, выскользнуть было не так-то просто.
Мейв завела разговор о вечеринке.
– Приглашенных наберется человек пятнадцать, Кэтлин, не считая сестер и отца Эузебиуса.
– А я нашла скрипача, – сообщила Кэт, решив не говорить матери, что прочие католики, проживающие в Брекенридже, скорее всего настолько не умеют себя вести, что даже не были приглашены. – Как жаль, Джимми, что ты прострелил себе ногу и теперь не сможешь танцевать. Малышка Макнафтов будет очень расстроена.
– Правда? – живо спросил Джимми, но затем постарался скрыть свой интерес, пренебрежительно заявив: – Хотя мне все равно.
– А вот и доктор. Что скажете, док? – обратился к нему Одноглазый. – Вам не кажется, что придется ампутировать?
Доктор протиснулся между Мейв и Коннором, подошел к Джимми и заявил:
– Может быть, очень может быть. Надо бы позвать того плотника. Он умеет ловко управляться с пилой.
Джимми побледнел, но Кэт поспешила его успокоить.
– Не волнуйся, дорогой, никто не собирается отрезать тебе ногу.
Мальчик с такой благодарностью взглянул на нее, что Кэт в свою очередь осуждающе посмотрела на доктора и Одноглазого. «Вот уж поистине «западный юмор», – подумала она и похлопала Джимми по плечу. – Но если я когда-нибудь поймаю тебя с ружьем, то стану самолично готовить тебе в ближайшие четыре года. Я не рассказывала, как однажды отравила пудингом всех сестер монастыря Святой Схоластики? Джимми улыбнулся.
– Кэт, а если я пообещаю больше не брать оружие, то ты пообещаешь не стряпать?
* * *
Наконец Дидерик соорудил дымоход, установил печку, и Кэт смогла втащить в проходную комнату свое кресло-качалку, чтобы провести несколько минут в тишине и покое за вязанием, восхищаясь окнами с цветными стеклами. Дети Шона увязались за ней и затеяли игру с камешкам и сосновыми шишками. Кэт вздохнула, покачиваясь в кресле и размышляя о трех дополнительных жильцах, поселившихся в их доме. Приехала долгожданная Колин О'Шонесси, выпускница монастыря Св. Схоластики. Она оказалась невзрачной девицей: бледное личико, светлые волосы; светлые, робкие глаза. Ее выгнали из служанок в Чикаго, потому что она слишком много времени проводила за молитвами. Вместе с Колин явилась Джилли Невин, молодая женщина, настолько яркая и живая, насколько Колин была бледной и робкой. Вслед за ними объявился отец Коннора.
Кэт в изумлении покачала головой, не в силах поверить, что эти двое – отец и сын. Джеймс Коннор Маклод-старший был перекати-поле, странствующий фотограф, чуть меньше ростом и не такого крепкого телосложения, как Коннор, но с такими же густыми волнистыми волосами. Дети, все как один, обожали его, потому что он рассказывал им сказки и пел веселые песенки. Шон-Майкл и Фиба не отходили от него ни на шаг с того момента, как он появился в доме. Даже мать Кэт, казалось, полюбила Джеймса, который ворвался в их жизнь подобно фургону бродячего театра, воскликнув через несколько минут после того, как переступил порог:
– Скажи, мой мальчик, кто эта красивая молодая леди?
– Это Мейв Фицпатрик, мать Кэт, – сухо ответил Коннор. – Мейв, это мой отец, Джеймс.
– Мать взрослой дочери? Не может быть! – Джеймс поцеловал руку Мейв, заставив ее щеки зардеться румянцем, чего Кэт за матерью никогда не замечала. Затем они вдвоем отправились обменивать те спокойной расцветки обои, что Кэт с матерью выбрали раньше, на другие, повеселее. Бог знает, что подумают гости, когда увидят обои, которые отыщет Джеймс. Кэт ожидала, что это будут фигурки менестрелей или арабов на верблюдах; они примутся бродить по стенам ее новой гостиной, совершенно не сочетаясь с цветными стеклами в окнах.
Дженни дулась, потому что не могла пригласить своих друзей-протестантов.
– У нас еще будет много вечеринок, на которые ты сможешь пригласить своих друзей, – пообещала Кэт, – и ты снова наденешь свое самое красивое платье. – Сама Кэт тоже собиралась обновить платье, сшитое специально для этого случая. – Но, Дженни, мама никогда не простит меня, если кто-нибудь из девушек влюбится в протестанта. – Кэт содрогнулась при этой мысли. Каждый вечер перед сном Мейв читала ей лекцию насчет упущения, которое позволило мистеру Бостиху сорвать такой цветок, как Бриджит, с матримониальной лозы Мейв Фицпатрик.
– О, мисс Кэт. – В комнату вбежала Джилли и торопливо спряталась за спинкой кресла Кэт, в то время как долговязый парень с коробкой продуктов из бакалейной лавки робко остановился на пороге. – Это Джимми Дон. Он доставил ваш заказ, мисс Кэт, – хихикнула Джилли и исчезла в гостиной Коннора вместе с последовавшим за ней Джимми Доном, успев на ходу сообщить Кэт: – Я пригласила его на вечеринку, мисс Кэт.
– Джилли! – воскликнула Кэт, испугав детей, игравших у ее ног.
Девушка с виноватым видом подошла к ней.
– Да, мэм.
Кэт подозвала ее поближе и прошептала:
– Он католик?
– О, да, мэм. Я ведь не сошла с ума, чтобы обижать миссис Фицпатрик.
– Думаю, что не сошла, – пробормотала Кэт. Минуту спустя из кухни донесся смех Джилли и ее приятеля, которые проверяли заказанные продукты. В такой ситуации Мейв сказала бы, что Кэт следует подняться с кресла и пойти проследить за ними, но, к счастью, в кухне Коннора находилась Хортенс, а уж она-то не станет благосклонно относится к любовным заигрываниям молодежи. Кухня Кэт – она больше не думала о ней как о кухне Ингрид – была теперь переоборудована в комнату для Джилли и Колин: здесь поставили две кровати и небольшую жестяную ванну. Так появилось место, где все могли мыться. Мужчины и мальчики получали ванну в свое распоряжение на час в день, а женщины – на все остальное время, если, конечно, обитательницы комнаты не спали. Дидерик все-таки ухитрился избежать необходимости строить дополнительную спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54