При мысли об этом Коннел в ярости стиснул зубы и снова плеснул себе в лицо холодной водой.
Но у нее в любом случае: ничего не получится. Он не допустит обмана с ее стороны – сделает для этого все возможное.
Утершись сухим полотенцем, Коннел тяжело вздохнул. Господи, как же ему сейчас не хватало Джека! Впрочем, он и без Джека знал, как себя вести. Нечестивцу, если он намерен разрушить планы Бетани, следовало превратиться в хитреца или по крайней мере умело провести переговоры и выяснить, насколько законны в данной ситуации права Бетани на наследство, вернее – права ее сына.
И конечно же, следовало проявлять осторожность и не превращать эту женщину в своего явного противника. А соблазнам, подобным недавнему порыву, ни в коем случае не должно быть места в его отношениях с вдовой Финна.
И все же Коннел чувствовал, что не мог бы возненавидеть Бетани. Он прекрасно понимал, что она очень ему нравилась. Более того, прошедшей ночью ему в какой-то момент вдруг показалось, что ее тоже к нему влечет. А может быть, она действительно…
– И о чем ты только думал этой ночью? – Голос Дженны О’Тул вернул Коннела к реальности; – Выбросил в помойное ведро совершенно целую тарелку – точно у тебя в доме посудная лавка. Знаешь, у меня появилась отличная идея. Теперь буду подавать тебе завтрак на разделочной доске.
Коннел снова вздохнул и поморщился. У него не было ни малейшего желания вступать в перепалку со своей экономкой. Он до сих пор вспоминал, как прошедшей ночью стоял в кухне с тарелкой в руке, стоял и размышлял, не запустить ли этой тарелкой в спину Бетани – или же погнаться за ней. В конце концов он бросил все в ведро и, вернувшись к себе, попытался заснуть.
– Мне сегодня только кофе, – проворчал Коннел, взглянув на стоявшую в дверях Дженну.
Экономка приблизилась к нему и, нахмурившись, заявила:
– Сейчас ты сядешь и спокойно съешь свой завтрак, понятно? Ведь ты все утро работал в конюшнях. Хотя я совершенно не понимаю, почему человек, у которого имеется столько конюхов, предпочитает сам выполнять такую грязную работу.
– Это временно. Пока идет подготовка к приему новой партии лошадей, рабочих рук у нас не хватает.
Дженна принялась разбивать яйца в сковородку, затем повернулась к печи, чтобы вынуть оттуда мясной пирог. Коннел же уселся на одну из табуреток и с удовольствием отхлебнул из чашки крепчайший черный кофе. Он старался не думать о том, что тяжелым трудом хотел отвлечься от тягостных мыслей.
Увы, отвлечься не удавалось – он снова и снова вспоминал про Бетани и ее сына. «Как же мне с ними поступить? – спрашивал он себя. – И неужели мне придется провести в конюшнях всю следующую неделю?»
Тут внимание Коннела привлек стоявший на буфете поднос с чайными приборами и корзинкой, покрытой салфеткой. Невольно нахмурившись, он проворчал:
– Похоже, миссис Делейни уже чувствует себя хозяйкой поместья. Разумеется, ей следует спускаться вниз и есть в столовой, а не ждать, когда ты подать завтрак в комнату. Но пусть сначала докажет, что ее претензии обоснованны.
Дженна тут же повернулась к нему и, пожав плечами, сказала:
– Напрасно ты так нервничаешь. Тебе не следует беспокоиться. Это Бриджет Дойл спустилась сюда рано утром и приготовила поднос для своей племянницы. Девочка, кажется, плохо спала этой ночью. Оно и неудивительно. Ведь ей столько пришлось пережить.
И снова Коннел почувствовал угрызения совести. Очевидно, ему следовало проявить гостеприимство. Теперь, когда в доме появились новые обитатели, придется нанять дополнительную прислугу. И вообще придется делать все, что полагается при приеме гостей.
Допив кофе, Коннел взглянул на экономку:
– Ты, Дженна, можешь поддерживать в доме такой порядок, какой считаешь нужным. Но мне кажется, теперь тебе потребуется помощница. Сумеешь найти кого-нибудь в деревне?
– Постараюсь, – кивнула Дженна. Она поставила на стол сковородку с яичницей и беконом, а также мясной пирог. Немного помолчав, проговорила: – Старшая дочка моей сестры вот уже месяц не может найти работу. Младшая тоже сидит без работы еще с прошлого года. Думаю, и Бетси, вдова Эндрю Кохрана, не откажется от нескольких лишних шиллингов, пока ее сынок не станет немного постарше.
– Да, конечно. – Коннел принялся за завтрак. Дженне лучше знать, какая из женщин больше подойдет. К тому же он прекрасно знал: далеко не каждая согласится работать у нечестивца. Зато мужчины охотно на него работали, потому что он очень хорошо платил.
– Если не возражаете, сэр, то чуть попозже мне понадобится лошадь и повозка для поездки в деревню, – сказала Дженна. – И еще мне нужен один из ваших парней.
Коннел с удивлением посмотрел на экономку. Неужели она не поняла?.. Ведь он только что сказал, что рабочих рук не хватает.
– Если вы, сэр, будете постоянно хмуриться, то у вас на лице появятся… – Заметив, что хозяин еще больше помрачнел, Дженна умолкла. Она прекрасно знала, что в некоторых случаях его не следовало раздражать.
Коннел молчал, и Дженна, покосившись на дверь, вновь заговорила:
– Полагаю, сэр, вам надо припугнуть как следует мальчишку. Он должен знать свое место, иначе по всему дому начнет бегать.
Словно в подтверждение ее слов со стороны лестницы послышался топот.
– Не так быстро, молодой человек! – раздался голос. Мэри О’Тул, дочери экономки. – Ваша мама сказала, что вы должны, надеть кепку и куртку. И еще мы должны спросить у мистера Делейни…
Мальчик лет семи-восьми остановился в дверном проеме, и его тут же догнала запыхавшаяся Мэри, державшая в руках куртку.
Коннел же в изумлении уставился на мальчика в темных саржевых бриджах и жилетке. У него внезапно возникло ощущение, что он каким-то чудесным образом перенесся на много лет назад и столкнулся со своим кузеном и лучшим другом детства – Финном Делейни. Было достаточно одного взгляда на стоявшего перед ним мальчика, чтобы понять, что это сын Финна.
– Здравствуйте, сэр, – произнес мальчик. Приблизившись к Коннелу, он продолжал: – Позвольте представиться, сэр. Я Росс Делейни. Я совсем недавно приехал из Северной Каролины.
Коннел поднялся на ноги, обошел вокруг стола и, опустившись на одно колено, пожал руку мальчика. Сейчас он заметил, что у Росса было кое-что и от матери, во всяком случае, глаза оказались того же небесно-голубого цвета. Невольно улыбнувшись, Коннел проговорил:
– Здравствуйте, мистер Росс Делейни. А я – Коннел Делейни из Гленмидских конюшен, где…
– …где самые лучшие лошади во всем графстве Килдэр! – подхватил мальчик. – Папа всегда говорит: в Ирландии выращивают лучших в мире лошадей, а лучшие в Ирландии лошади выращиваются в Килдэре. Выходит, гленмидские лошади – лучшие из лучших.
– Мне тоже приходилось слышать об этом, – кивнул Коннел, сердце которого молотом билось в груди. В детстве они с Финном постоянно говорили о своих семейных конюшнях, которыми ужасно гордились.
Кивнув Россу, Коннел выпрямился и отвернулся, не в силах больше смотреть на мальчика. Казалось, перед ним стоял призрак из прошлого, и было не так-то просто убедить себя в том, что этот мальчик – вовсе не Финн, что Финн умер несколько месяцев назад. А для него, для Коннела, кузен умер уже много лет назад. Даже в лучшем из миров Коннел не согласился бы играть роль снисходительного дяди, хотя бы того и требовал момент. Да-да, чем скорее они с Россом разойдутся этим утром, тем лучше.
Повернувшись к девочке, стоявшей в дверях, Коннел спросил:
– Что ты хотела сказать мне, Мэри?
– Кажется, мистер Росс без ума от лошадей, сэр, – ответила девочка, завязывая ленточки шляпки. Взглянув на мальчика, она проговорила: – Подойдите, пожалуйста, сюда, молодой человек, и наденьте вот это. – Она указала на куртку, которую придерживала локтем.
Коннел едва заметно улыбнулся. Мэри сейчас очень походила на свою мать. Именно такой – строгой и настойчивой – была много лет назад Дженна О’Тул, опекавшая мальчишек Делейни.
Экономка же вдруг внимательно посмотрела на дочь и проговорила:
– Мэри, ты что, забыла? Ты, кажется, хотела что-то спросить у мистера Делейни, верно?
Щеки Мэри вспыхнули, и девочка, сделав реверанс, сказала:
– Прошу прощения, сэр. Миссис Делейни просила меня узнать у вас, где можно и где нельзя гулять с мальчиком. Она сказала, что не хотела бы, чтобы ее сын гулял там, где не положено.
Росс, надевавший куртку, замер, уставившись на человека, от которого сейчас зависела его судьба. Коннела же вдруг пронзило чувство острой жалости при воспоминании о том, с каким нетерпением они с Финном всегда стремились вырваться из дома, вырваться на просторы бескрайних пастбищ Гленмида. Но Коннел решил, что этого мальчика лучше держать в узде.
– Попробуйте погулять во фруктовом саду, Мэри, – предложила входящая в кухню Бриджет. Заговорщически подмигнув Коннелу, она добавила: – Если, конечно, хозяин разрешит.
Росс покосился на Коннела, затем с мольбой в глазах посмотрел на Бриджет:
– Но, тетушка, ведь лошади…
– Полагаю, фруктовый сад – прекрасная идея. – Сейчас Коннелу хотелось только одного – чтобы мальчик поскорее ушел. Он и сам бы убежал из кухни, если бы оба выхода не были перекрыты. – Не ходите на ту сторону дороги – там у нас выгоны и конюшни. Все же здесь не парк развлечений.
Если бы Коннел не был так напуган вторжением гостей в его жилище, он никогда не смог бы представить, что с его уст сорвутся те же самые слова, которыми когда-то одергивали его дядюшка Бреннан и отец.
– Но, тетушка Бриджет, неужели ты не знаешь, что лошади совсем в другой стороне? – Маленький Росс посмотрел округлившимися глазами сначала на Коннела, потом опять перевел взгляд на тетку.
– Я уверена, что ты найдешь в саду несколько деревьев, которые тебе необходимо покорить, мой мальчик. – Бриджет обняла мальчика за плечи. – С них ты сможешь осмотреть окрестности, не предпринимая дальних прогулок. А лошади здесь повсюду. Ты непременно их увидишь, очень скоро увидишь.
Но Росс, явно не желавший смириться, уставился на свои ботинки и пробормотал что-то невнятное, причем явно на гэльском языке.
Коннел с удивлением поднял брови. В этом мальчике было слишком много от Финна. Именно так реагировал когда-то маленький Финн, если кто-либо из взрослых покушался на его свободу.
Сочувствие слетело с лица Бриджет, когда она крепче сжала плечи Росса и строго проговорила:
– Что за поведение, мой дорогой? Как ты разговариваешь со взрослыми? Учти, что мы уже не на корабле. Здесь никто не станет потакать твоим капризам.
Коннел с сочувствием посмотрел на мальчика. «Мистер Росс без ума от лошадей», – кажется, так сказала Мэри. Наблюдать за лошадьми, сидя на яблоне, – совсем не то, что находиться во дворе рядом с ними. Но Коннел тут же подавил в себе жалость. Самодисциплина – вот первое, чему следует научиться наезднику.
– Да, мэм, конечно, – со вздохом пробормотал мальчик. Подняв голову, он посмотрел на Бриджет и снова вздохнул. – Мэм, прошу меня простить. Просто я не подумал…
– Тогда иди и веди себя как следует. Постарайся не огорчать Мэри. – Бриджет отпустила плечи мальчика и добавила: – Постарайся следить за своими манерами, Росс. Мы все немного устали после долгого путешествия. Но мы все равно должны вести себя как воспитанные люди. – При этих словах Бриджет вопросительно взглянула на Коннела, взглянула так, словно ожидала какой-то реакции с его стороны.
«Неужели Бриджет знает о том, что произошло на кухне этой ночью?» – с беспокойством подумал Коннел. Ему вдруг ужасно захотелось последовать примеру Росса – то есть потупиться и попросить прощения.
– Гленмидские лошади не игрушки, парень, – сказал он, взглянув на мальчика. – Самое главное – ты должен помнить: прежде чем подойти к ним, надо научиться слушаться и подчиняться. Ты меня понял?
Росс молча кивнул, потом вдруг сказал:
– Да, конечно. Мне кажется, вы не очень-то похожи на моего отца, но сейчас говорите точно так же, как он.
Это было сказано таким тоном, что Коннел не смог удержаться от вопроса:
– А что именно говорил твой отец?
– Он всегда говорил мне «нет» или «потом». Но «потом» никогда не наступало.
Росс вышел из кухни в сопровождении Мэри О’Тул. Резко развернувшись, Коннел последовал за Бриджет. Ему очень хотелось догнать мальчика, посадить его себе на плечо и отправиться с ним в конюшни, но он сдержался.
* * *
Как только его губы прижались к ее губам, ощущения Бетани наполнились запахами свежей травы и сандала. И тотчас же все в ней словно вспыхнуло – по всем членам пробежал совсем ей незнакомый огонь желания.
Он провел пальцами по ее подбородку. Дыхание его касалось ее щеки. Бетани никогда не чувствовала такого ласкового и трепетного к ней отношения.
Невольно вздрогнув, она открыла глаза – и замерла в изумлении.
Неужели Финн? Но ведь он никогда не вызывал в ней подобных ощущений; Мужчина, обнимавший ее, чуть отстранился. Во взгляде его темных знойных глаз читался вопрос, но никак не осуждение.
Финн никогда так не смотрел на нее.
Это был Коннел.
А Финна больше нет, и он никогда не вернется.
Присев на постели, Бетани вернулась в реальность, такую далекую от ее прежней жизни. Судорожно сглотнув, прошептала:
– Тебе больше нечего бояться. Финн Делейни уже никогда не вернется и не причинит тебе боли.
Бетани снова улеглась и тихонько вздохнула. Что же делать теперь? Как вести себя с кузеном Финна? Ведь трудно было не заметить его враждебности по отношению к ней. И почему ей снится такое? Почему ей показалось, что поцелуи Коннела Делейни столь разительно отличаются от холодных ласк покойного мужа? И вообще, почему ей приснилось, что она целуется с Коннелом?
– А-а-а, хорошо, что ты уже проснулась, айшон. Что ты только что сказала? Я не совсем поняла. – В дверях появилась тетушка Бриджет с подносом, покрытым льняным полотенцем.
– Что сказала? Ничего существенного. – Бетани, как бы потягиваясь, вытянула руки вверх, очень надеясь, что тетка не заметит, как они дрожат.
Бетани настолько была измотана, что до сих пор чувствовала тошноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32