– Вивиан повернулась к Джеймсу; во взгляде ее светилось плохо скрываемое раздражение. – Не сомневаюсь, будь у этих мерзавцев хоть малейшая возможность претендовать на мои драгоценности, они не постеснялись бы поснимать все с моих пальцев. Сняли бы все до последнего колечка! Но я ведь заработала этот дом! Я превратила эту развалину в настоящий дворец!
«Вот так дела. Итак, старый козел и его отродье в конце концов оставили Вивиан с носом. Вот уж в самом деле – день сюрпризов».
Расправив плечи, Вивиан вскинула голову и заявила:
– И естественно, я отправилась прямиком к тебе, моя любовь. Хотя для этого мне и пришлось продать изумрудное ожерелье, чтобы иметь деньги на дорогу от Бостона. Во всей этой истории только одно хорошо: теперь мое замужество больше не препятствует нам быть вместе. – Вивиан провела пальцем по подбородку Джеймса. – И ты уж точно задолжал мне кое-что за… задания, которые я выполняла для тебя несколько последних лет.
– Ты так считаешь? Стоит ли напомнить тебе, сколько удовольствия тебе доставляли эти… задания? Почти такое же, полагаю, какое получал я, читая твои отчеты об их выполнении.
Вивиан залилась краской смущения. Шагнув к Джеймсу, она проговорила:
– Хватит играть со мною, мой милый. Поверь, я была в отчаянии. Ты же знаешь, как я плохо переношу морскую болезнь. И все же я приехала. Приехала, потому что у меня не было другого выбора.
– Я знаю. – Джеймс провел по щеке Вивиан. – Дорогая, я действительно очень тебе сочувствую. А смерть Шермана… Она никак не вписывалась в мой план.
В прекрасных глазах Вивиан заискрились блестки слез, но было неясно, относятся ли эти слезы к памяти об ушедшем в мир иной Шермане или же к чему-то другому. Никогда нельзя было с уверенностью сказать, что руководит душевными порывами этой женщины. И эта особенность делала Вивиан чрезвычайно привлекательной.
– Ладно, дорогая. Как бы там ни было, ты здесь, и это самое главное. – Наклонившись, Джеймс нежно поцеловал Вивиан в губы.
Она ответила на его порыв и всем телом прильнула к нему. Растущее желание заставляло биться их сердца все чаще. Губы Вивиан снова раскрылись навстречу губам Джеймса. На какое-то краткое мгновение ему захотелось воспользоваться расположением Вивиан немедленно, здесь же, в гостиной. Но стоило Джеймсу представить изумление, которое появится на румяном лице дворецкого, если тот, зайдя в гостиную, застанет своего хозяина и безымянную даму в пароксизме страсти, как он отказался от своей затеи.
Оторвавшись от губ Вивиан, Джеймс увидел, что черты ее милого лица напряжены. Вивиан горела тем же страстным желанием, что и он.
– Возьми меня, – прозвучал ее призывный шепот. – Что же ты медлишь, Джеймс? Ах, поцелуй же меня, поцелуй…
– Сейчас, дорогая. – Он снова поцеловал любовницу, потом тихо проговорил: – Итак, запомни: ты моя родственница.
Очередной поцелуй.
– Моя… кузина, – продолжал Джеймс и невольно усмехнулся: ему показалось, что придумано неплохо. – Так вот, ты приехала из Америки. – Он прошелся ладонями по соблазнительным округлостям ее тела. – Только надо будет придумать тебе другое имя.
– М-м-м… – простонала Вивиан. Потом вдруг спросила: – О чем ты говоришь? Я не понимаю.
– Нам необходимо придумать разумное объяснение твоего пребывания в моем поместье, дорогая. Ведь ты будешь жить в моем доме без компаньонки, которые обычно сопровождают молодых девушек.
Стараясь увидеть, что написано на лице Джеймса, Вивиан немного отстранилась от него. Затем, помрачнев, пробормотала:
– Но я…
– Тсс! – Джеймс приложил палец к губам любовницы. Возможно, Вивиан приехала сюда, чтобы обсудить возможность их женитьбы, но у. Джеймса имелись свои планы, связанные с необычайной привлекательностью Вивиан. – Я все тебе объясню. Сейчас же только запомни, кто ты такая.
– Твоя кузина, – прошептала Вивиан.
– И нам надо извлечь тебя из этого траурного тряпья.
– Тогда отведи меня наверх.
– Терпение, терпение и еще раз терпение, дорогая. – Джеймс улыбнулся, довольный той простотой, с которой. Вивиан всегда принимала неожиданные изменения обстоятельств. Разжав объятия, он повел любовницу к двери. – А сейчас, дорогая кузина, давай позовем прислугу и поместим тебя в подходящих апартаментах. После столь долгого путешествия не хотела бы просмотреть свою комнату? Мне кажется, сегодня я лягу пораньше.
Вивиан хихикнула, а Джеймс, потянувшись к колокольчику, вызвал Мрррисона.
Спустя час Вивиан с помощью слуг обосновалась в отведенной для нее комнате, расположенной в том же крыле, что и покои Джеймса, только на противоположной стороне. Экономка Джеймса миссис Малруни прекрасно знала свое дело.
Джеймс рассказал экономке, о том, как несправедливо повела себя фортуна по отношению к Вивиан в первый же год после смерти ее мужа. В результате миссис Малруни очень посочувствовала «бедняжке» и лично принесла в ее комнату поднос с чаем и тостами. На подносе имелся графинчик с шерри, поставленный предусмотрительной экономкой на случай, если вдове понадобится более действенное снотворное средство. Они распаковали только дорожную сумку, в которой находились ночные принадлежности Вивиан. Прочий багаж мог подождать и до утра.
– Благодарю вас, миссис Малруни. Я помогу кузине, устроиться, а потом выпью бренди у себя в кабинете. Не пришлете ли вы и туда поднос? На сегодня это все.
Вивиан играла свою роль, в этом представлении, понуро сидя на краешке дивана и теребя кружевной носовой платочек.
– Да, сэр. Всего хорошего, миледи.
Экономка сделала реверанс и, облегченно вздохнув, поспешила удалиться. Отведенные Вивиан апартаменты состояли из просторной гостиной, обстановка, которой должна была развеять любые возможные, подозрения миссис Малруни. Джеймс позаботился о том, чтобы пожилая экономка не знала о небольшой спальне, находившейся в глубине гостиной, – туда допускался только дворецкий. Выждав минуту-другую, Джеймс запер дверь на задвижку и провел Вивиан в спальню, предусмотрительно, закрыв на защелку и эту дверь.
– Иди ко мне… кузина, Я знаю, чего ты хочешь. Я всегда это знаю. Покажи, как ты скучала по мне. Распусти волосы.
Вивиан привычным движением вытащила из прически заколки, и роскошные черные волосы рассыпались по ее плечам. С дразнящей улыбкой, на сочных, губах она шагнула к Джеймсу…
* * *
В какой-то момент, оторвавшись от любовницы, Джеймс вдруг обнаружил, что за окном непроглядная темень, а шторы на окнах не задернуты. Если кто-нибудь из прислуги вздумал совершить вечерний моцион, он мог видеть их игры как на ладони. Вивиан обернулась к нему с сияющим лицом – было очевидно, что она вполне довольна происходящим. Но Джеймс, погруженный в свои мысли, молчал, и она, снова улыбнувшись, проговорила:
– Знаешь, а это твое приветствие было гораздо лучше предыдущего.
Джеймс рассмеялся:
– Очень рад, дорогая, что тебе понравилось. Может, ты предпочтешь мое исключительное внимание?
– Кстати, об исключительном внимании. – Вивиан тоже засмеялась и поцеловала Джеймса в шею. – Кто это – вторая вдова, про которую ты упоминал внизу?
– Дорогая, об этом позже.
Джеймс улыбнулся: он испытывал особое удовольствие от полной покорности Вивиан его воле. Он бы мог провести с ней всю ночь, если бы не пересуды, которые могли возникнуть среди прислуги. Одно дело – увидеть что-то мельком в незашторенное окно, и совсем другое – открытое пренебрежение условностями. Разумеется, он должен был покинуть половину Вивиан, но у него еще оставался час-другой. Джеймс снова обнял любовницу, и она спросила:
– Если об этом позже, то что же сейчас?
– Видишь ли, у меня есть еще несколько свежих идей, которыми я хотел бы поделиться с тобой: Возможно, ты найдешь их интересными.
Любовники обменялись долгим и страстным поцелуем.
– Ах, дорогой, я обожаю твои «интересные идеи»! Расскажи мне про них.
– Обязательно. Вот первая.
«А потом, утром, можно будет взяться за настоящую работу», – подумал Джеймс.
Глава 3
«Было чудовищной ошибкой приезжать сюда. Как и все, что я делала в моей жизни».
Дурные предчувствия, терзающие душу Бетани Делейни, сопровождались таким глубоким разочарованием, которое она ни за что бы не хотела испытать вновь. И как только ей в голову могла прийти мысль, что Ирландия и Гленмид могут принести что-нибудь, кроме несчастий?
Бетани взглянула на маленькую фигурку сына, спавшего под мягким стеганым одеялом в противоположном конце просторной детской, и поплотнее закуталась в шерстяную шаль.
Росс спал на кровати, принадлежавшей когда-то его отцу. Бетани с трудом проглотила подступивший к горлу комок, утешая себя обманчивой надеждой.
Несмотря на кошмар своего замужества, Бетани никогда не считала сына одной из многих своих ошибок. Росс был единственным светлым лучиком в холодном мраке прошедших лет. В свете стоявшей на столе лампы Росс казался еще младше своих семи лет, особенно из-за сгустившихся вокруг теней.
Бетани дрожала, несмотря на жаркий огонь камина. В памяти ее всплыло выражение лица Коннела Делейни в тот момент, когда он узнал о существовании маленького племянника. Тогда он стал так похож на Финна, что ей пришлось выдержать нелегкую внутреннюю борьбу – хотелось броситься в детскую и, схватив на руки сына, бежать без оглядки.
– И о чем я только думала; тетушка Бриджет? Неужели хотела пройти весь этот бесконечный путь, не задумываясь о возможных последствиях?!
– Спокойно, айшон!
«Айшон» на гэльском языке – «маленькая птичка»; этим ласковым словечком Бриджет называла Бетани, сколько та себя помнила. Потянувшись из стоявшего у камина кресла, тетка накрыла ладонью руку Бетани. Бриджет – младшая сестра отца Бетани – была единственной в жизни опорой.
– Да, это был по-настоящему мучительный путь через всю Атлантику и Северное море. Но теперь мы благополучно прибыли в новое семейное гнездышко. Увидишь – все наладится. Мы приехали домой.
«Домой?»
Бетани присела на краешек стоящего у окна стула и вздохнула, искренне желая разделить уверенность тети. Водрузив ноги на пуфик, она прикрыла пальцы подолом ночной сорочки, Вполне подходящий наряд для теплой Северной Каролины, но плохо подходящий к ирландским холодам. Ирландия оказалась ужасно холодной и неуютной. Совсем не такой, какой надеялась увидеть ее Бетани.
Прислонившись лбом к оконному стеклу, она почувствовала мерные удары дождевых капель на внешней стороне окна. Первые гнетущие впечатления, испытанные Бетани после позорной смерти, мужа и потери дела, благополучно загубленного Финном, начинали забываться, стоило ей вспомнить про хозяина Гленмидских конюшен.
Коннел Делейни был как две капли воды похож на ее покойного мужа, но Финн никогда не говорил жене об этом. Да и вообще, Финн очень много лгал ей, например, о том, что его кузен Коннел трагически погиб более десяти лет назад. Бетани в очередной раз поежилась. Что же теперь ее ждет? Коннел Делейни появился в ее жизни подобно призрачному предвестнику – прямолинейный, хмурый и немногословный. Ах, если бы у нее была хоть капля здравого смысла, она бы забросила весь свой багаж в первую попавшуюся карету и покинула Гленмид-Мэнор, прежде чем первые лучи солнца коснутся горизонта.
– Я понимаю, тетя, что ты счастлива, вернувшись домой, в графство Килдэр. Но все, что удалось мне здесь увидеть, – это серое небо и будущее, полное неясных обещаний. И мне следовало это предвидеть, а не колебаться, поддавшись воспоминаниям отца или рассказам Финна о том, как он сожалеет, что сам бросил своего отца много лет назад, а тот умер в одиночестве. – Бетани опять вздохнула. – Нам надо было ехать на запад – в Калифорнию. Или на север. Куда-нибудь подальше от Уилмингтона. В более безопасное, чем здесь, место.
– Ты прекрасно знаешь, что никогда не стала бы рисковать будущим нашего мальчика, отправившись в путь через прерии, кишащие дикими индейцами и еще более дикими переселенцами.
Представления Бриджет о кошмарных последствиях подобного путешествия, пусть всегда и слишком преувеличенные, заставляли холодеть душу Бетани.
– Несчастье, случившееся с твоим музеем, с тем же успехом могло произойти и на Севере. А отчету, который ты нашла в бумагах Финна, свидетельствующему, что его отец – все еще хозяин Гленмида, едва исполнился год. Откуда ты могла знать, что они последуют в могилу друг за другом так скоро?
Отблески огня из камина играли в волосах Бриджет. Тетя покачала головой, и ее мягкие, тронутые сединой локоны рассыпались по плечам и по спине. В тусклом свете угольков Бриджет выглядела гораздо моложе. Создавалось впечатление, что одно лишь пребывание здесь вернуло в жизнь Бриджет что-то такое, о чем она очень долго тосковала. Ощущение этой перемены в тете наконец-то согрело душу Бетани.
– Уверена, что ты права. Но кузен Финна ведет себя так, словно мы проделали наш путь с одной целью – вырвать у него изо рта последний кусок.
Замужество Бетани, ее сын, само ее существование – казалось, все стало неприятным сюрпризом для последнего представителя семьи ее покойного мужа. Бетани провела пальцем по холодному оконному стеклу и вспомнила жаркий огонь осуждения, пылавший во взгляде Коннела Делейни, выслушавшего их с Бриджет рассказ.
– Он немного шокирован – только и всего. – Как видно, Брдцжет тоже все это время размышляла над реакцией Коннела на их появление. – Несомненно, все это – из-за крови, которая развела его и твоего бывшего мужа. Дженна О’Тул намекнула мне об этом под большим секретом, пока мы протирали пыль в детской. Завтра я вытяну из нее всю историю.
Перед решительностью Бриджет миссис О’Тул не имела ни малейших шансов. Достаточно было вспомнить, как в свое время сама Бетани никак не могла принять решение – ехать ей в Ирландию или не ехать.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Но кровь или не кровь, а Коннел дал ясно, понять, что не в восторге от того, что мы решили здесь остаться. Как будто у нас есть какой-то выбор, пока не будут решены вопросы, связанные с правом Росса на наследство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32