Блэр вбила себе в голову, что этот художник принесет им богатство, а его новое творение создаст шумиху вокруг их новой галереи. Кстати, скульптура, теперь создаваемая им, возможно, займет всю площадь открываемого в ближайшее время для посетителей нового здания.
– Что хочет Марко? – Джейк нашел в себе мужество поинтересоваться у жены.
– Сто тысяч долларов аванса за право устроить презентацию его скульптуры, – прощебетала Блэр. – Я сказала ему, что с этим не будет никакой проблемы. Но нам придется еще платить по две тысячи за каждый квадратный фут при аренде помещения, если мы сразу не расплатимся со строителями.
– Какая там площадь? – спросил Джейк, уже прикидывая в уме сумму.
– Скульптура Марко настолько велика, что займет весь главный зал. Это будет нечто потрясающее. – Блэр будто нарочно дразнила мужа, повышая его кровяное давление до максимума.
– И ты надеешься это дерьмо продать?
– Он еще неизвестен, но будет раскручен благодаря нам.
– За сколько?
– Кто-нибудь выложит восемьдесят тысяч.
– Ты свихнулась. Мы же потеряем по меньшей мере двадцать тысяч.
– Ты не творец, тебе этого не понять. Встреться с ним сегодня, поговори. Может, эти двадцать тысяч ты у него и отторгуешь.
– Сегодня я улетаю и не хочу его видеть.
– Куда? Куда ты собрался?
– Тебе обязательно надо это знать?
– А тебе незачем знать, где я встречусь с Марко и что я ему скажу.
– Милый разговор между мужем и женой…
– Зато мы расстаемся… на дружеской ноте. Чао, Джейк!
– Пока, Блэр.
Он успел сделать лишь пару шагов, как что-то заставило его оглянуться, словно Блэр потянула за невидимый поводок. Теперь она встала с шезлонга и как бы невзначай оглаживала ладонью великолепное бронзовое от загара бедро.
– Разве деньги для нас важнее всего, Джейк? – Вопрос был задан тоном избалованной малышки, которой отказывают в лишней порции мороженого. – Почему любой наш разговор переходит в денежную свару и мы швыряемся цифрами, как кусками дерьма?
– Потому, что у нас на счету и дерьма не осталось. Она небрежно махнула рукой:
– Ты зря паникуешь…
– Послушай. Сядь и выслушай меня внимательно. – Нечто в его тоне заставило ее повиноваться. – Мы абсолютно на мели, и это очень серьезно. Поверь, я не преувеличиваю и не пугаю тебя без повода.
Ее рот от удивления раскрылся, но она не издала ни звука. То, что она молчала, а такое было не в ее правилах, даже растрогало Джейка.
– Не знаю, как лучше тебе объяснить ситуацию… Я бы хотел подобрать слова помягче, но не могу. Пора тебе узнать, что прибыль от галереи ничтожна в сравнении с расходами на нее и что мы давно живем не по средствам.
– Чушь!
Ее высокомерный тон взбесил его. Но раз он уже начал, то был вынужден держать себя в руках и продолжать:
– Нам необходимы весьма существенные денежные вливания, и немедленно. Мы задолжали за аренду, за страховку, превысили кредит, не уплатили налоги, а у меня в столе скопилась куча неоплаченных счетов. Между прочим, твоих… Ладно, наших счетов, – поспешно поправился он и сделал паузу, чтобы перевести дух.
Выговорившись, он испытал странное чувство – смесь эйфории и глухого отчаяния.
– Извини, – развел он руками.
– Устрой так, чтобы нам одолжили еще, – пожала плечами Блэр.
– Не получится. Поверь, я пытался. Банки отказывают в дополнительных займах. И у нас нет ничего в обеспечение ссуды, что бы уже не было заложено.
– Это смешно, – прервала она его. – У нас в доме полно ценностей. Их можно перезаложить. Это не запрещено, и, кстати, вторичный заклад не облагается налогом.
Блэр говорила с ним, как с идиотом, не сумевшим найти решения элементарнейшей проблемы.
Джейк чувствовал, как его рубашка пропитывается потом.
– Я уже это сделал, – произнес он едва слышно, почти шепотом.
– Что ты сделал?!
Джейк задохнулся, словно рыба, вытащенная из воды.
– Я уже это сделал, – повторил он.
– Как ты посмел?
– Прости, Блэр, но я обязан был так поступить. До конца прошлого года нам требовалось расквитаться с налогами.
– Эй, послушай… Я же собственница нашего дома и всего, что в нем. Как мог банк взять его в обеспечение займа без моего согласия?
– Я подписался за тебя в договоре.
– Ты подделал мою подпись?!
– Я рассчитывал, что мы погасим задолженность в короткий срок и договор тотчас будет аннулирован. Я не хотел тебя беспокоить. Я и не подумал, что это как-то тебя коснется. Я оберегал тебя, Блэр.
Джейк так хотел, чтобы она обняла его в знак прощения, и он бы насладился прикосновением к ее гладкой коже. Но вместо того чтобы упасть в его объятия, Блэр отпрянула в ярости.
– Ты распорядился моим приданым, тем, что принадлежит лично мне! Лично мне и больше никому!
– Блэр, пожалуйста, не сердись…
– Что еще ты скрывал от меня? Джейк молчал.
– Ну, мой мистер Финансист! Раз ты дошел до точки, когда тебе нечего мне сказать, буду говорить я. Хоть я и не люблю ораторствовать, как ты. – Тут она скорчила гримасу, очень точно и талантливо изобразив, с какой миной на лице он обычно выступает, открывая очередную выставку в галерее. – Все твои идеи сводятся к тому, что мы вот-вот потеряем наше жилье и профукаем наш бизнес. Есть у тебя в мозгу иное решение проблемы или мне надо паковать вещи?
– Я подумал… что тебе стоит поговорить с твоим отцом.
Он увидел, как ее грудь высоко поднялась и опала, так глубоко она вздохнула и выдохнула. Даже после потребовавшейся на это паузы Блэр не смогла вернуться к прежнему наступательному тону. Существование галереи супругов Девлин основывалось на репутации Ричарда Пратта, мультимиллионера и щедрого спонсора. После того, как Блэр и Джейк поженились, «Пратт Кэпитал» – дочернее предприятие, отпочковавшееся от главного денежного древа, взращенного семейством Пратт, перевело на счет галереи сто семьдесят тысяч долларов на покрытие расходов первого, заведомо неприбыльного года.
Это был долгосрочный беспроцентный кредит, фактически свадебный подарок. Шесть месяцев спустя Джейку одолжили еще пять миллионов для закупки произведений искусства, иначе отремонтированное и свежеокрашенное помещение, арендованное за бешеные деньги, озадачивало бы забредших туда чудаков девственной пустотой. Два года спустя Блэр попросила у отца немного денег. Пратт выделил семьсот пятьдесят тысяч долларов на уплату налогов, замену паркетных полов на мраморные и сантехники в туалетах и установки буфетной стойки со всем необходимым оборудованием. Сладкой парочке удалось путем невероятных усилий поместить фоторазворот в «Архитектор дайджест» о новой галерее современного искусства и о том, насколько очаровательны ее молодые владельцы, рискнувшие поставить свое богатство на кон не в вертепах Лас-Вегаса, а служа культурному просвещению нации.
Ричард никогда не учил Джейка, как жить, ни разу не спрашивал, как он ведет дела, и не требовал отчета о финансовых тратах. Он подписывал чеки, не задавая вопросов, как будто зная, что эти суммы обречены провалиться в черную дыру.
– Пусть это будет не кредит и не подарок… – Джейк мучительно искал правильные слова, хотя им неоткуда было взяться. – Мы можем просить о небольшой инвестиции капитала в наш бизнес. И обещать солидную прибыль, когда ты раскрутишь своего Марко.
– Конкретно, сколько ты хочешь? Джейк молчал.
– Или ты хочешь, чтобы я сначала переговорила с Майлзом?
Майлз Адлер был давнишним служащим и советником Ричарда Пратта, выкупившим сорок три процента акций «Пратт Кэпитал» год назад, когда босса постиг инсульт.
– Но я почти не знаю Майлза…
– Лучше бы обратиться напрямую к отцу.
– Мой отец уже больше ничего не решает, как тебе известно.
Блэр была права. Как только Ричард заболел, – а так щадяще было сказано в местной прессе, – все финансы в свои руки заграбастала Клио. Кроме тех вложений и продаж, что свершились до того удачного для нее события. Теперь любые, даже скромные расходы подвергались ее внимательному изучению.
– Но ты же можешь прорваться к нему и дать понять, в какой луже мы оказались. Вряд ли он не уловит смысл ситуации – или потерять все целиком, или выкарабкаться с надеждой на возмещение убытков. Он же все равно бизнесмен, хотя и паралитик. Он сможет вправить мозги Клио. Ну и, в конце концов, поговори с Клио. Она же не совсем дура. Пусть они одолжат нам свои личные деньги, минуя «Пратт Кэпитал».
– Попробую и то, и другое, – неопределенно пообещала Блэр, сомкнув веки и погрузившись в странное состояние, весьма похожее на транс.
Она воображала, как начнет разговаривать с отцом, а потом валяться в ногах у мачехи. Обе картины были омерзительны, но вторая гораздо в большей степени, чем первая.
– Если бы он не женился на этой ведьме! – вырвалось у нее.
Джейку была известна история этого давнего, ушедшего корнями в прошлое брака. Ему это рассказывали в разных вариантах. Блэр было тогда пять, ее сестре Фрэнсис – восемь. У Блэр, как у хищницы из семейства кошачьих – рыси или тигрицы, – каждый раз загорались глаза, когда она начинала вспоминать об этом событии. И сейчас у нее вспыхнул в глазах тот же опасный огонек. Джейк догадался, о чем она думает, – каким способом ей вымолить у мачехи очередной заем.
– Если бы он не женился тогда на этой ведьме… – зажмурившись и словно впав в транс, произнесла Блэр.
Джейк выслушивал от нее историю о скоропалительном бракосочетании Ричарда Пратта и Клио многократно, как и описание того, как элегантно, но и печально выглядел тогда отец в облачении жениха в день торжественной церемонии.
– Мама нарядила меня и Фэнни в длинные, до полу платья из розовой тафты. Ума не приложу, что подтолкнуло ее на такую экстравагантную выходку, учитывая, что наш папаша женится на другой женщине. Но даже Клио признала, что выглядели мы великолепно. Мама собственноручно выкрасила две плетеные корзинки белой краской и наполнила их лепестками роз. Мы разбрасывали их в проходе между рядами в церкви… – В этом месте своего рассказа Блэр всегда как-то двусмысленно улыбалась, вспоминая себя в роли цветочницы, похожей на маленькую фею. – Это была сказочная свадьба, – тут она закатывала глаза и начинала описывать белый с золотым шитьем тент, белоснежные лилии и темно-розовые пионы, украшавшие накрытые под ним столы, многоярусный свадебный торт с марципановой начинкой.
Рассказ повторялся во всех деталях и подробностях столько раз, что Джейку уже давно казалось, будто он сам там побывал.
Во время торжества Ричард поднял Блэр на руки, провальсировал с ней и шепнул на ушко, что здесь нет никого красивее и милее, чем его маленькая дочурка. Если верить Блэр, то этот день, озаренный исходящим от отца сиянием, был самым счастливым в ее детстве. Она не предполагала и не предчувствовала, что будет потом.
– Ты считаешь, что он любит ее больше, чем меня? – задумчиво спросила Блэр, глядя куда-то в сторону.
Джейк вздохнул. Ее вечное копание в семейных взаимоотношениях, стремление выстроить некую иерархию чувств порой раздражали его.
– Твой отец любит тебя, как свою дочь. А ее – как свою жену.
При этом он ощущал себя нянькой, поучающей несмышленого малыша.
– Но ведь она вторая жена. Это важно. Я бы никогда не согласилась быть второй.
Ему надо было бы промолчать, но он брякнул, не подумав:
– Клио наверняка сделает все, что будет приятно твоему отцу. – Джейк тут же пожалел о сказанном.
Его слова могли быть восприняты как защита Клио. Но так или иначе любым способом он должен был убедить Блэр обратиться к мачехе.
– Возможно. Полмиллиона для нее мелочь.
– Конечно. – Джейк приободрился. – И потом, вспомни: твой отец непременно нам бы помог. Прежде он всегда был щедр. Он верит в нас и в то, что мы делаем. Почему бы ей не последовать его примеру?
Блэр, однако, уже не слушала его. Она принялась раздраженно массировать затылок своими длинными пальцами и морщить лоб.
– Я когда-нибудь рассказывала тебе о том, что она сделала с моими котятами?
– Не припомню. – Джейк постарался скрыть свое неудовольствие, вызванное тем, что разговор отклонился от нужного направления.
– У меня была потрясающая кошечка. Персидская, с длинной рыжей шерстью. Обычно возникали сложности, когда мы собирались навестить папу и Клио. Мне не всегда разрешали брать кошку с собой. Помню, как я каждый раз упрашивала папу, объясняла ему, что Кора – мой лучший друг и я не могу расстаться с ней, но у Клио была аллергия на кошек, по крайней мере, она так утверждала.
Она не любила никаких домашних животных и не желала иметь их в доме.
Блэр сделала короткую паузу, погрузившись в воспоминания.
– В ноябре, когда мне было двенадцать лет, Кора забеременела. Ветеринар сказал, что она должна разродиться в конце декабря. Значит, могло случиться так, что котята появятся на свет, когда я и Фэнни предположительно будем справлять Рождество у папы. Я не имела права покинуть Кору в такой момент и не пережила бы, если бы меня не было с ней рядом при рождении котят. Папа в конце концов пошел мне навстречу и разрешил взять кошку с собой, только я должна была пообещать не выпускать Кору из своей комнаты, пока та будет беременна, и перенести ее в гараж перед родами.
Целый месяц я прожила в ожидании появления котят. Я ни о чем другом не могли думать и, разумеется, не предугадывала, что произойдет дальше. Фэнни тоже очень волновалась. Мы соорудили из большой коробки уютное жилище для будущих котят и, приехав к отцу в Саутгемптон, поместили его в углу гаража. Спустя два дня после праздника Кора вдруг начала рожать среди ночи прямо у меня под кроватью. Уже не было времени переносить ее в гараж.
Слушая Блэр, Джейк не мог не подивиться цепкости ее памяти. Она не забыла ни одной мельчайшей детали из того, что происходило почти два десятилетия назад, и повествовала об этом так живо и образно, будто это случилось накануне.
– Я ударилась в панику, зная, что Клио страшно обозлится. Но Кора была так аккуратна и оставила лишь небольшое пятнышко на коврике, который все равно лежал под кроватью и был почти не виден. Она родила четырех крошечных котят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50