Но раз за разом его мысли возвращались к странному поведению Тео. Он начал новый абзац, в котором описывались способы защиты от болотных мороков, но то и дело вздрагивал, заслышав перестук и звяканье сверху. В комнате Тео будто бы роняли доспехи, били посуду, а в завершение катали по полу каменные шары. Отчаявшись усвоить сегодня хоть что-то, юноша взял лейку и стал поливать цветы. Горшки с геранью смотрелись, пусть и на кухонном подоконнике, нелепо – Тео признавала это. Но ей их подарила сморщенная бабулька из Кривых Сосен, желая отблагодарить за то, что магичка отвадила от старушки соседей. Те были убеждены, что скромный домик на краю деревни – пристанище черного колдовства, могущественной злой магии и причина всех несчастий: стоило помереть корове у кого-то, как приходили шуметь под окна. Старушку, тихо-мирно варившую приворотные и противозачаточные зелья для женщин деревни, крики эти отвлекали от работы, и она обратилась за помощью к милой женщине, покупавшей у нее иногда кое-какие травы. Ну Тео и помогла. После ее помощи деревенские еще больше уверились в колдовской природе старушкиных занятий, но сумели найти в этом определенную пользу, да и вообще – кому когда мешали колдуны? Такие же люди, как и мы, только… Подбирая подходящее определение, особо ярые крикуны потирали шишки, ссадины и невесть откуда взявшиеся бородавки на носах. В итоге сошлись на слове «необычнее».
Гринер как раз вспоминал эту историю, помахивая лейкой. Сам он принимал в ней непосредственное участие – подпирал заднюю дверь, когда в дом ломились селяне. Старушка и ему сделала подарок – пояс, как она сказала, волшебный. Обеспечивает успех у женщин. Может, правду сказала, а может, и нет – во всяком случае, единственная женщина, с которой Гринер общался в последние месяцы, а именно Тео, особого расположения к нему не выказывала. Вот сегодня – так даже и наоборот.
– Что ты делаешь?! – раздался гневный окрик.
Гринер вздрогнул и осознал: ударившись в воспоминания, он не заметил, что льет воду в совершенно уже размокшую землю. Он с опаской оглянулся – посреди кухни стояла его наставница и держала в руках какую-то длинную штуковину. «Будет бить», – подумал Гринер.
– Ты сегодня до отвращения правильный – книги почитываешь, за цветочками ухаживаешь… Наверняка провинился и теперь пытаешься задобрить меня… Ну да ладно. Со мной это все равно не пройдет. – Она взмахнула полой стеклянной трубкой, в которой клубился алый туман. – Я придумала очень полезную для нас с тобой вещь, ученик. Садись.
Гринер, прижав лейку к груди, сел на стул.
– Ты, наверное, заметил, что иногда я бываю… э-э-э… несколько несдержанна.
Юноша, впечатленный столь потрясающей самокритикой наставницы, поспешно закивал.
– Я придумала для тебя вот это. – Она протянула вперед трубку длиной около двух ярдов.
– Это для обороны? – наивно поинтересовался Гринер.
– Дурак. Это – вреднометр! Вот смотри… Я повешу его тут, в кухне, где ты бываешь чаще всего – несомненно, чтобы иметь возможность перекусывать по тридцать раз на дню. Он будет измерять мое настроение.
Гринер обдумал возможности, открывавшиеся перед ним с появлением этой штуки.
– О! – только и сумел выдавить он.
– Именно.
Тео подвинула стул ближе к камину и, помахав свободной рукой в воздухе, соорудила в стене нечто вроде крепления для факела. Воткнула стеклянную трубку в крепление, поправила, чтобы трубка располагалась строго параллельно стене (для этого пришлось чуть сдвинуть камни в кладке), и, пробормотав «ну-ка… ну-ка», хлопнула в ладоши. Гринер уставился на вреднометр, затаив дыхание. Красный туман, клубившийся внутри, превратился в красную жидкость, осевшую внизу трубки; заполнив ее на треть, жидкость остановилась и замерла.
– Как ты сейчас оцениваешь мое настроение? – спросила Тео, разглядывая изобретение.
– Ну вполне… спокойное.
– Я спрашиваю серьезно, Гринер! Мне нужно откалибровать шкалу, и твои шуточки сейчас абсолютно… – Красная жидкость поползла вверх, и Тео тут же забыла об ученике. – Он работает! Работает! Ну куда же ты? Вот, упала… Ладно. Этот уровень мы оценим, как… легкое утреннее недовольство.
Магичка протянула руку, в нее пролевитировал уголек из камина, и Тео нарисовала поперечную черту на стене около трубки.
– На два пальца выше… у нас будет… ну, подсказывай!
– Мелочная придирчивость, – не подумав, ляпнул Гринер, по-прежнему завороженный идеей вреднометра. Он было начал объяснять, что совсем не это имел в виду, но Тео только махнула на него рукой:
– Так! А выше?
– Раздражение, усугубленное недосыпом!
– Выше?
– Рявканье по малейшему поводу!
– Выше?
– Рявканье без повода!
Гринер вошел во вкус, называя все новые степени недовольства жизнью своей наставницы, благо успел изучить их досконально. Тео, как ни странно, не сердилась – об этом свидетельствовал столбик красной жидкости, неуклонно понижавшийся, – а требовала еще определений. Поставив черточку, она рядом на стене записывала расшифровку. Дойдя до самой верхней части трубки (Гринер чуть было не сказал: «мировой катаклизм»), Тео угомонилась и, довольная, слезла со стула, потирая руки.
– Теперь тебе будет гораздо проще. А то, знаешь ли, на нас, магов, иногда действуют всякие там изменения в погоде, недосып опять же. Зачем тебе страдать из-за того, что я, допустим, уронила банку с редким экспонатом? Или выслушивать мои колкости только потому, что какой-то баронишка на Совете изустно макнул меня лицом в грязь, а по соображениям политики отвечать ему тем же мне было нельзя? Одним словом, этот вреднометр изменит нашу жизнь! – Тео улыбалась, разглядывая творение своих рук и магии.
– Баронишка? На Совете?
Красная жидкость чуть дернулась вверх.
– Ох… Да так. Этот Мервульф у меня когда-нибудь дождется. Проснется, а вместо головы у него окажется мешок с отрубями. Почуял свою власть, гаденыш, – знает ведь, как королевству сейчас нужны деньги, зажал в потном кулачке серебряные рудники в Кордосе, доставшиеся от папочки, и считает, что может разглагольствовать на Совете о налогах на земли… А, что это я… Тебе, верно, не интересно.
– Наоборот. А что же король?
Тео села и, собирая пальцем крошки от хлебцев с тарелки, фыркнула:
– А что король? Ему сейчас приходится молчать и делать вид, что ситуация под контролем. Но кто-то должен в самом начале этого идиотизма заявить свое мнение – чтобы королю было потом к чему вернуться, – и этим «кем-то» обычно становлюсь я. Если ты помнишь, у меня место в Совете, как у наследницы рода Дурстхен. Бароны вчера как с цепи сорвались. Мало того, что я единственная «баба» среди благородных лордов, так еще смею вмешиваться в важные вопросы… Ты бы видел, как краснели от натуги их толстые шеи, когда они выдумывали для меня все новые и новые оскорбления! – Она широко улыбнулась. – Мы с королем от души похохотали потом, после совещания…
– Но тогда почему вы расстроены?
– Да просто Дори вся эта ситуация выводит из себя, а я ему… стой-ка. С чего ты взял, что я расстроена?
Гринер глазами показал на вреднометр. Тео уставилась на трубку так, будто только что увидела ее. Повернулась к ученику:
– НЕ НАДО пялиться на него каждую минуту, ладно? Он для экстренных случаев, в качестве предупреждения, уяснил?
– Конечно, конечно… Так, а что До… король?
Но момент был упущен.
– Король-шмакороль. Займись чем-нибудь полезным. Я пойду изрублю манекен в тренировочной зале. Когда вернусь, чтобы по меньшей мере три полезных дела были явлены пред мои светлые, но очень придирчивые очи.
Когда Тео ушла, Гринер, покосившись на вреднометр, буркнул:
– Ага, еще пойди придумай их, дела… Все уже сделано. – Он оглянулся, увидел залитый водой подоконник и повеселел. – Раз!
Жизнь скоро вошла в обычную колею, но с одним приятным уточнением – Гринер больше не попадал под горячую руку наставницы. Внимательно следя за показаниями вреднометра, он умело избегал вспышек раздражительности у Тео. То отправлялся в деревню за продуктами, стоило вреднометру показать отметку «рявканье без повода», то сбегал в свою комнату, завидев ползущий вверх красный столбик. Он не особо задумывался, во что может вылиться эта ситуация, а зря…
День за днем он успевал скрыться прежде, чем Тео могла бы сорвать на нем свою злость; и вот в один прекрасный день, выйдя на кухню, он увидел картину, заставившую его замереть на месте буквально с поднятой в шаге ногой.
Вреднометр безо всякого сомнения предсказывал «мировой катаклизм». Уровень красной жидкости дошел до самой высокой отметки, и казалось, что еще чуть-чуть – и она выльется из трубки. Гринер запаниковал. Затаив дыхание, он смотрел на вреднометр, как загипнотизированный кролик на удава – пока не услышал шаги Тео, раздававшиеся со стороны коридора, ведущего в кухню.
Недолго думая Гринер охнул, в два прыжка подскочил к окну и выпрыгнул наружу. Приземлившись в одичавшую клумбу, заросшую травой, он со всех ног припустил к лесу.
Дверь скрипнула, Тео вошла в кухню, выглянула в окно. Затем она набрала в грудь воздуха и, посматривая на вреднометр, застыла так, задержав дыхание. Красная жидкость на удивление быстро упала вниз.
Дерек, появившийся минутой позже, тоже выглянул в окно.
– Сбежал?
– Сбежал. Самолично видела его сверкающие пятки.
– И что теперь?
– Бьюсь об заклад, неделя в лесу – и он перестанет так зависеть от эмоций окружающих его людей. Это все замковое воспитание – приучили его мямлить, отводить глаза и извиняться за то, в чем он совершенно не виноват. Что это за маг – чуть кто скажет что-нибудь раздражительное, так он подпрыгивает и нервничает!
– Меня всегда восхищали твои методики, – протянул Дерек, усаживаясь за стол. – Только вот… вернется ли он?
– Вернется. Если его не напугали вьяллы и разговаривающие доспехи, то раздражительная магичка… И не ухмыляйся. Чаю будешь?
– Лучше кофе.
– Ага… – Тео взялась за кофейник с завидным энтузиазмом, стала греметь баночками. – Он умен, быстро схватывает, умеет применять полученные знания. Добрый мальчик… Помели кофе, я пока воду поставлю. Но он слишком чувствительный. И не в том, в чем нужно. Хочет всем угодить, но молчит, когда совершенно явно на нем срывают злость. Так нельзя. Что с ним станет, столкнись он в свое время с чудовищами из «прокола»? Потеряется.
– Желая сделать твари приятное? – улыбнулся Дерек, крутя ручку кофемолки. Зерна приятно похрустывали, запах стоял чудесный. – Я согласен с твоими словами, но методы… Хотя меня в подобной ситуации просто «кинули в реку», мол, захочу – выплыву.
– Всех нас в свое время учителя кидали в речки. Или с обрыва. Преемственность называется.
Они помолчали. Тео засыпала получившийся в результате Дерековых стараний порошок в кастрюльку с длинной ручкой, держа на положенном расстоянии от огня. Помешала щепкой.
– Варварша, – ласково сказал Дерек. – Но я тебя прощаю, кофе ты варишь изумительный.
Гринер остановился, только добежав до старого, расщепленного молнией дуба. Оперся рукой о ствол, согнулся пополам и тяжело задышал.
Возможно, если он переждет несколько дней… здесь, в лесу, или в деревне… Но зачем обманывать себя – ситуация не улучшится, возвратиться придется, а там его ждет разозленная магичка. Хотя, если ей кто-нибудь подвернется под руку и она сорвет злость на нем… Эта идея, хоть и отдавала трусостью, все же понравилась Гринеру. У него внутри все переворачивалось, когда он видел сверкающие гневом глаза Тео. Угораздило же увязаться за самой вспыльчивой магичкой в мире!
Гринер огляделся. Тут неподалеку есть хижина лесорубов, давно заброшенная – вспомнил он и, не теряя времени, направился прямо к ней, пугливо вздрагивая каждый раз, когда неподалеку хрустела ветка. После пробежки очень хотелось пить, и юноша повернул к ручью.
Напившись, уселся на берегу, снял сапоги и погрузил ноги в прохладную воду. Питаться можно орехами, ягодами и птицами, которых он научился довольно ловко сбивать на лету камнем из пращи. Словом, выжить можно. Единственное, по чему он будет скучать, – это варенье.
Тео запечатала письмо сургучом и помахала в воздухе – быстрее остынет. Дерек наслаждался кофе.
– Какие планы? – спросил он подругу.
– Отвезу письмо Нексу, пусть вскроет, если все пойдет наперекосяк. В том, что Гринер сбежал, есть еще одна полезная сторона – если придется спешно уехать в Кордос или на границу, он не будет путаться под ногами.
– Насколько я понимаю, сейчас у тебя проблемы с Мервульфом… – Дерек вздохнул и словно бы нехотя предложил: – Я могу помочь?
– Лучше поезжай в Лион и уговори тамошнего монарха перестать стягивать войска к границе, а то его метания вызывают у меня изжогу. Ведь, насколько я понимаю, ты сейчас крутишься именно при его дворе?
– От изжоги помогает табачный пепел, – усмехнулся Дерек, высматривая в кофейных потеках на дне чашки что-то пророческое.
– Понятно, ни да, ни нет. Но ты не знаешь всего.
– То есть как?
Тео вздохнула, подлила себе кофе и грустно посмотрела на письмо.
– Мы давно с тобой не говорили о своих «подопечных», Дер, а надо бы. Все катится к войне. Не перебивай, пожалуйста, я тебе изложу, как это вижу я, а ты меня поправишь, ладно? Но после. Итак… У нас имеется спорная территория – Ламборджи. Сейчас ею по наследству владеет барон Мервульф. Хотя изначально эта земля была отдана в ленную собственность только его деду. Каким образом она превратилась в «наследное владение», я даже не догадываюсь – все погребено под грудой документов, часть из которых потерялась во время войн – из-за этой самой, кстати, Ламборджи. А это, в первую очередь, серебро, а затем уже драгоценные камни и много обычного гранита, который, если его использовать с умом, тоже может принести немало пользы. Плюс идеальный проход на территорию соседа.
– Я знаю, что Вердленд и Лион несколько сот лет спорят из-за этого прохода, но пока… – Дерек цокнул языком.
– Вот именно «пока». Открою тебе государственную тайну – на Дориана навалились с войной, причем на Совете баронов перевес у ее сторонников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41