Потом они рассказали, что очень удивились, найдя нас совершенно одних, грязных, дурно пахнущих и измазанных маслом. Рядом на обочине, к их недоумению, были разложены инструменты, а сами мы меняли масло в моем байке. Они ожидали увидеть вокруг трейлеры и полк помощников – в общем, полное голливудское снаряжение.
Мы поднялись на холм и разбили там лагерь, чуть позже к нам присоединились остальные члены команды и водители грузовиков. Для Владимира работа закончилась. Он открыл бутылку водки и очень быстро напился. Такая вот манера праздновать. И бог свидетель, надрался Владимир в хлам. Я уже давно никого в таком состоянии не видел.
На следующее утро Чарли снова разрыдался, когда пришла пора прощаться с Владимиром. Обнявшись напоследок, мы поехали дальше и, пройдя почти 650 км по грунтовым дорогам, прибыли в Карамкен. Ночевали мы в лагере, в плотном окружении комаров, которые умудрялись проникать всюду. Пока в котелке закипала вода, туда залетало их штук 10–15, и они болтались, как в джакузи. И в каждой второй ложке еды тем вечером сидел кто-то из этих тварей.
Проснувшись утром, мы обнаружили, что наши палатки покрыты инеем, а изо рта при дыхании идет пар. Стояла уже середина лета, но температура серьезно упала. На календаре 28 июня, и впереди последние несколько километров до Магадана. То есть график удалось обогнать на сутки. Мы быстро позавтракали, собрались и уже в семь утра двинулись в путь. На дороге нам попался грузовик, съехавший в канаву на обочине. Мы забрались на него, чтобы сфотографироваться, и вдруг заметили в кабине водителя.
«Harosho? О'кей?» – прокричал я в сторону тела, накрытого одеялом и с трикотажной шапочкой на голове.
«Normalya!» – ответило тело, махнув рукой, – отстань, мол.
Миль за пять до Магадана я встал на подножках, замахал руками и заорал во всю глотку. Мы это сделали! Мы проехали из Лондона через всю Европу и Азию до самого Тихого океана. Я чувствовал себя Валентино Росси, взявшим кубок Мото Гран-При. Душа парила. Мы объехали холм и увидели Магадан – он лежал в долине перед нами и был виден как на ладони. Я остановился у «Маски скорби», памятника жертвам сталинских лагерей, и слез с мотоцикла. У меня не было слов. Мы с Чарли подошли к краю выступа, нависающего перед Магаданом, и присели там. Свесив ноги и упершись подбородками в перила, мы молча смотрели на город и на море вдалеке. Последний раз открытое море мы видели, когда пересекали Ла-Манш, да и то было в тоннеле под землей. А тут раскинулся Тихий океан. Через пару дней мы через него перелетим и окажемся в Америке, самая сложная часть пути останется позади. В это трудно было поверить. Я представил себе карту и вспомнил последние 11 недель. Невероятно. Мы пересекли два континента на мотоциклах. Осознать это в тот момент еще не получалось, и я понимал: пройдет немало времени, даже после встречи с семьей, прежде чем все происходящее уложится в голове.
Мы с Чарли просидели так почти час, вспоминая моменты пройденного пути. Серьезных проблем не было, и каждое воспоминание сохранилось как драгоценность. Потом мы в последний раз в Азии сели на мотоциклы и поехали в город. У гостиницы я повернулся к Чарли и показал на свои часы.
«Знаешь, сколько сейчас времени?» – спросил я.
«Что?» – переспросил Чарли. 14 апреля мы покинули Лондон и заранее составили план: выезжать на дорогу рано утром, ехать до середины дня, останавливаться, чтобы еще оставалось время оглядеться на новом месте, потом идти рыбачить или гулять. Ни разу за 76 дней ни одного такого дня у нас не было.
«Сейчас три часа дня, – сказал я. – Три часа дня. В самый последний день мы выехали рано и закончили к трем часам. Как тебе это, а?»
11. Слёзы прощания

Анкоридж – Нью-Йорк
ЭВАН: Прибытие на Аляску меня сильно разочаровало. Я ожидал, что Анкоридж окажется таким романтичным маленьким пограничным городком, с деревянными домиками вряд вдоль главной улицы и с портом, засыпанным опилками и стружкой. Но оказалось, что это самый обыкновенный американский город – с большими магазинами, высокими зданиями вдоль широких улиц и светофорами на каждом углу. Мы провели столько времени в диких краях, людям там нечего предложить, кроме радушия и душевного тепла. Теперь было странно очутиться в месте, где можно купить абсолютно всё. После двух с половиной месяцев отдыха от западного потребительского рая первое, что мы сделали в Анкоридже, – это пошли и устроили себе настоящий американский завтрак. Чарли объедался французскими тостами, а я – яйцами «Бенедикт»; рядом стояли тарелки с беконом, стаканы с апельсиновым соком и чашки с крепким кофе. «А ведь мне есть-то, в принципе, и не хочется», – сказал Чарли, смакуя вкусную еду.
Прошло время, прежде чем мы привыкли к этой земле изобилия. После завтрака я отправился на поиск некоторых бытовых предметов.
Побродив по супермаркету, взял зубную пасту, триммер для бороды и какое-то средство для волос. Я повернулся к другому ряду – и там на полках передо мной лежали винтовка, пистолет «Магнум», разная амуниция, ножи и самострелы. После езды по странам, где мы считали большим везением раз в два дня нормально поесть, такая возможность прикупить к бакалее еще и пушку как-то сбивала с толку.
В Анкоридже мы отдыхали четыре дня: ездили на экскурсии любоваться на медведей и касаток в их родной среде, смотрели телевизор и валялись на больших и удобных кроватях в своих номерах. Расслабиться и ни о чем не думать было здорово. Одним дождливым днем, во время постирушки в прачечной, я начал представлять себе идеальный выходной после двух месяцев дороги. Тогда я бы проснулся в номере отеля, посмотрел бы пару серий «Зачарованных», поедая завтрак в постели. Потом я бы стал смотреть Майкла Кейна в «Во всем виноват Рио». Прекрасный план. После него – Дадли Мур в «10», с Бо Дерек. Затем пойти пообедать. После обеда – снова в постель. Большая кружка кофе, большая миска шоколадного печенья, «Жестокое море» с Джеком Хокинсом и все парни из золотой английской классики. Лучше не бывает. Потом ранний ужин, наесться от пуза, снова залезть в койку и поставить «Сердце ангела» с Мики Рурком, а после него – «Дикие сердцем» с Николасом Кейджем. Потом спать.
Но мечты мечтами, а желание вновь оказаться где-нибудь посреди неизвестности все еще было сильным. Я откровенно тосковал по Дороге Костей. Хотелось туда, на эти дороги, снова почувствовать себя лишь одним из горстки людей на грунтовой трассе, пересекающей территорию, превосходящую по размерам все Британские острова вместе взятые. В более отдаленных местах мне оказываться еще не приходилось, но там было удивительно комфортно. Я скучал по командному духу, овладевшему нами в Сибири, и по возможности делать только то, что хочется. Не хочется тебе стоять перед кем-то и нести какую-то чушь весь день – так и не надо, никто не просит. А если все-таки хочется – тоже пожалуйста, неси себе на здоровье. Я уезжал на поиски приключений и другой культуры. В итоге нашел и то, и другое, и теперь хотелось еще.
Мы отвезли мотоциклы на полную проверку в анкориджсжий мотосалон, и это стало для нас одним из самых интересных мест в городе. Мотосалон этот, где имеются какие угодно машины, принадлежит байкерам – отличным парням, прекрасно поработавшим с нашими мотоциклами. В Анкоридже мотопутешественников пруд пруди, и удивить местных поездкой на большое расстояние трудно. Буквально каждую неделю сюда приезжает несколько человек, заканчивающих пробег по Панамериканскому шоссе – дороге длиной 25 500 км от Южной Америки до Аляски. Мы сказали, что перелетели через океан из Сибири.
«С Запада сюда нечасто приезжают», – сказал владелец мотосалона, сразу проявив чуть больше интереса. Мы показали ему кожаную куртку Чарли с символикой BMW, в которой он проехал от Лондона до Магадана. 79 дней ее возили в грязи и дорожной пыли. Она искупалась в бесчисленных реках, дождях и гостиничных душах. Изначально она была ярко-красная с черно-серыми полосами. Красный теперь вылинял в бледный, грязноватый оранжевый. Черные полоски превратились в серые, а серые – стали грязно-коричневыми, грязь с них уже не отстирывалась.
«А вот это действительно впечатляет», – сказал хозяин мотосалона.
5 июля мы двинулись в сторону Нью-Йорка. Пока нам нужно было проехать севернее, к Фэйрбанксу, к границам которого подступали лесные пожары, грозя местным жителям эвакуацией. По пути мы заехали на заправку. Клаудио с Чарли зашли внутрь попить кофе, а я остался ждать снаружи. Когда их отсутствие затянулось, я пошел следом и нашел их бродящими, разинув рот, у полок со всякими продуктами и напитками. Последние месяцы мы видели заправки, где продавался только бензин и больше ничего. Иногда там удавалось купить еще воды или кофе, но это были редкие исключения. По американским стандартам, заправка была самая обыкновенная, но для нас бесконечные полки с напитками, закусками и прочими товарами стали чем-то очень непривычным. Мы словно попали в пещеру Аладдина.
Еще задолго до Фэйрбанкса мы почувствовали запах гари и на подъезде к городу встретили пожарных, медленно устанавливающих контроль над горящей территорией более чем в 1,8 миллионов акров. Пожарные стояли огромным лагерем, со множеством палаток, постоянно прилетали и улетали тушившие пожары с воздуха вертолеты – в общем, картина впечатляла.
На следующий день мы въехали в Скалистые горы и у одного озера увидели пасущегося лося. Потом мне пришлось отлучиться в лес по зову природы, и там, за делом, я вдруг услышал крики Чарли и Клаудио.
«Черт бы вас побрал», – думал я, вылезая из леса, но увидел беспокойство на их лицах и сразу всех простил. Оказалось, что, когда я зашел в лес, почти из этого же места вышел медведь и прошел перед ними.
Ехали мы прекрасно, особенно поставив обычные шины вместо шипованной резины, на которой проехали Европу и Азию. Теперь ехать по извилистым высокоскоростным шоссе стало гораздо удобней и приятней. После вечных ям и гравия было здорово снова оказаться на хорошем мотоцикле на хорошей дороге. Еще очень интересно встречаться с другими мотопутешественниками. Мы познакомились с одной парой, которая только начинала кругосветку, но гораздо более продолжительную, чем наша. Еще мы познакомились с парнем по имени Гарольд на турере BMW 1978 года, проехавшим 1400 км за один только предыдущий день. Мысль об остановке пришла к нему только в три часа утра, и потом он сразу подумал, что можно проехать еще немножко. Нам стало стыдно смотреть Гарольду в глаза. Сами-то мы начинали ныть уже после 500 км за день, а он прошел дистанцию почти в три раза большую. Единственный минус хороших дорог – плотное движение. По сравнению с Сибирью дороги тут супероживленные – сотни туристских фургонов, «домов на колесах», и столько же тяжелых грузовиков.
Чем дольше мы «въезжали» в привычную среду, тем сильнее на меня наседал внешний мир, от которого я два с половиной месяца успешно отгораживался. Впервые со времен Словакии с нами было достаточно просто связаться. Мобильники ловили почти везде, и приходилось снова вспоминать о работе. Я начал читать сценарии, которые мне прислали еще в Казахстане и Монголии, но тогда они совсем не воспринимались. Временами на Украине и в Казахстане я не мог себе даже представить возвращение к работе. Трейлер-гримерка на съемочной площадке и стук в дверь с фразой «Пять минут, мистер МакГрегор» казались частью совершенно другого мира. Но теперь снова звонили режиссеры и агенты, и идея приступить к работе начала мне ужасно нравиться, если предложение окажется интересным. После всего, что мы видели в центрах Unicef в Киеве, Алма-Ате и особенно в Улан-Баторе, мир многомиллионных кинофильмов был для меня немного странным, но я знал: к приезду в Нью-Йорк все встанет на свои места. Ближе к концу пути и возвращению домой, по моим ощущениям, появится и готовность вернуться к работе. Я очистил разум от лишнего и приготовился к новым съемкам.
Через неделю после выезда из Анкориджа я понял, что путешествие наше всегда будет восприниматься как две отдельные поездки. Изначально в моем понимании этапы Лондон – Магадан и Анкоридж – Нью-Йорк должны были соединиться вместе и сделать путешествие единым целым, но сейчас они обозначились как два совершенно разных отрезка пути. Чувства неопределенности и риска не доехать до следующего пункта больше не было. Стало гораздо проще, все вокруг говорили по-английски, дороги прекрасные, и ночевать в палатках больше не пришлось – на дороге ведь полно мотелей.
Чарли тоже скучал по диким местам. «Невесело это, что мы опять в цивилизации и ночуем в мотелях, – сказал он. – Я скучаю по казахским, монгольским и сибирским приключениям».
Может, именно из-за отсутствия трудностей все и казалось совсем другим. Нам рассказывали, что альпинистов, восходящих на Эверест, всегда предупреждают о большой вероятности попасть в беду на обратном пути, когда самая тяжелая часть позади и бдительность спадает. Джейми Лоутер-Пинкертон тоже говорил, что самой опасной для нас страной станет Америка. И приедем мы в Нью-Йорк в целости и сохранности, только если не наделаем там ошибок.
13 июля, остановившись в Доусон-Крике в Британской Колумбии, мы отправились на поиски пиццы. Нашелся ресторанчик с баром, и я остался снаружи докурить сигарету. Вдруг ко мне подошел молодой парень. Он был немного пьяный, весь какой-то развязный и в расстегнутой до пупка рубашке.
«Эван МакГрегор», – сказал он.
«Ага… да», – ответил я, слегка вздрогнув, потому что из-за бороды меня давно не узнавали на улицах.
Он спросил, чем мы занимаемся, и я рассказал о путешествии. Дальше парень заговорил о ковбойском фестивале в Калгари и тамошних девушках-ковбоях.
«Я вообще-то женат», – сказал я.
«А да, точно, черт, конечно, – ответил он, глупо ухмыляясь. – Путешествуешь, значит, три с половиной месяца, а потом говоришь, что женат, и это тебя останавливает?»
Я сильно оскорбился. Мне нравится иногда по-дружески поболтать, но этот парень совсем нахал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43