Как же может быть, что от такого плохого человека родились такие замечательные девочки?
Когда Рейчел закрыла глаза, и из-под ее ладоней была видна только нижняя половина лица, Ханна заметила, какая горькая складка залегла у ее губ. Она напомнила Ханне о том, что только позавчера Рейчел отвезла Маркуса в санаторий. И что теперь она одна ведет его дела.
Джесси несколько раз просила начать все снова:
– Я передумала! Я передумала! – Наконец она закрыла глаза ладонями. – Теперь все.
Свое желание Ханна связала с Джерри. Ей хотелось, чтобы их отношения все более крепли и углублялись.
– А теперь мое желание. – Виктор закрыл глаза и смазал пузырьками от шампанского свои уши: – Я не буду держать свое желание в секрете. Элеонора, Джесси, Ханна! Дорогая Рейчел!
Ханна задержала дыхание, так же, как и остальные. Что он скажет, что у него на уме?
– Я был бы счастлив, если бы мне позволили взять моих дочерей на каникулы в Германию. Я сам заеду за ними в Нью-Йорк. В конце концов, Германия – это тоже их родина. Моя семья жила там сотни лет, и теперь я тоже пытаюсь поднять экономику моей страны и выстроить новое общество.
Ханна еще не успела и рта открыть, как Рейчел резко отодвинула от себя бокал с шампанским:
– Нет, ни за что! Я против.
И снова мать не поняла, что оскорбляет свою дочь. Так получалось, что взрослая женщина сорока трех лет не имела права сама принимать решение. Точно так же, как это было давно. Но с тех пор прошло столько всего, и она сумела вырастить двух замечательных девочек, которые не убегают из дома от родителей, чтобы жить с такими же бродяжками.
– Боюсь, мама, что решение все-таки должно принадлежать мне, – сказала Ханна спокойно. – Все-таки, пока девочки не достигли совершеннолетия, ответственность за них несет их мать.
Ханна понимала, что Рейчел в последние дни, пока отправляла Маркуса в санаторий, пережила много волнений из-за того, что врачи не могли поставить ему правильный диагноз. Теперь ей приходится вести все дела компании. А вернувшись домой, она сидит одна в громадном особняке. Но, как бы ни было велико сострадание Ханны к матери, она не может ей позволить диктовать правила, по которым она должна жить.
– Мне очень жаль, мама. Я уважаю твое мнение, но все-таки окончательное решение – за мной. И мне кажется, что для них очень важно съездить в Европу вместе с отцом. Более того, я хочу поблагодарить Виктора за это предложение от всех нас. Это очень великодушно с его стороны.
Мысленно она поблагодарила его и за то, что теперь во время весенних каникул, когда уедут девочки, у нее будет возможность побыть вместе с Джерри наедине и посмотреть, сможет ли он прижиться в этом доме. Им предстояло исполнить последний акт мыльной оперы.
23
1968
ЛЮК
Своими сомнениями Ханна могла поделиться только с Кэтлин:
– Боюсь, я сделала большую ошибку. Мне нельзя было разрешать Виктору забирать девочек. Рейчел, наверно, права. Но теперь уже поздно об этом говорить. Назад не вернешь.
Кэтлин предложила прислать девочек к ней в гости, в Калифорнию. Они никогда еще не были у нее, и им будет интересно. Кэтлин была бы очень рада видеть их у себя.
Но и это предложение ничего не могло изменить. Джесси уже рассказала всем своим одноклассникам о том, что она вместе с сестрой едет в Европу. Они получили паспорта. Элеонора даже не хотела брать паспорт из-за плохой фотографии в нем. Джесси взяла в библиотеке проспекты и англо-немецкий разговорник.
– Доверься Джесси, и все будет в порядке, – видя, что уже ничего не поделаешь, Кэтлин решила ее успокоить.
– Знаю, Кэтлин. Из-за Джесси я никогда не волнуюсь. Ее можно забросить хоть в середину Африки, через минуту у нее там появятся друзья, и она начнет фотографировать. Меня волнует только Элеонора.
Придя в школу после фиаско в «Севентине», Элеонора ощутила враждебное отношение не только со стороны одноклассников, но даже и со стороны учителей. Ханна застала дочь дома всю в слезах.
– Что такое? Я думала, что ты уже ушла на занятия драматического кружка. – Ханна всячески поддерживала желание девочек участвовать в каких-то внешкольных занятиях. Джесси ушла на экскурсию в фотолабораторию газеты «Тайм-Лайф», которую организовали для членов нью-йоркского кружка фотожурналистов.
– Они все как с цепи сорвались, мама. Кричали, что я воображала. Мисс Мерривел на уроке английского языка потребовала, чтобы я встала и извинилась перед классом за случившееся. Она говорила, что все жители нашей страны стремятся к исполнению американской мечты – мечты добиться успеха. А я предала национальную идею, потому что Бог дал мне удачу, а я выронила ее из рук.
– Ты ничего не потеряла. Если кто-то и проиграл, так это Эйлин Форд. И ты так же хорошо, как и я, знаешь, насколько ты была замечательной моделью. Никто не собирается сажать тебя на электрический стул из-за того, что тебе не подходит это занятие.
– Бабушка сердилась так, что могла отправить меня и на электрический стул.
Ханна засмеялась:
– Твоя бабушка любит тебя, и она была уверена, что тебе доставит радость, если ты займешь первое место.
– Она постоянно твердит о том, какая я хорошенькая. А мне не хочется быть хорошенькой. И мне не нравится, когда кто-нибудь начинает поедать меня глазами. Я же не куриная ножка. А еще больше мне не нравится, когда девушки смотрят на меня так, словно я сделала им что-то плохое.
Ханна объяснила, как могла, что это всего лишь зависть и на самом деле девочки сердятся из-за того, что она повернулась спиной к тому, что составляет предмет их мечты.
Элеонора подняла голову:
– Да? Я об этом не подумала. И вот еще что. Мне хотелось тебе сказать одну важную вещь.
Сердце Ханны сжалось, потому что она в первую очередь подумала о беременности. Только бы не это, взмолилась она, отгоняя подозрение. Она все сделала, чтобы просветить девочек, подготовить их к циклам, рассказать, что их может ожидать в будущей сексуальной жизни. И объяснила, насколько это поколение счастливее прежних, потому что они могут пользоваться противозачаточными таблетками и другими средствами для предохранения.
Джесси весело слушала рассказы матери и, смеясь, заявила, что как только ей исполнится двадцать, у нее будет тысяча любовников. В противоположность сестре, Элеонора слушала сосредоточенно советы о женской гигиене и о том, как у подростков-мальчиков самым неожиданным образом прорывается игра гормонов.
– Знайте, что вы можете говорить со мной абсолютно обо всем. И я все пойму.
И Элеонора призналась, что многие ее одноклассницы уже поставили спирали, а если их нет, то мамы дают им таблетки.
– Они дразнят меня, называют девственницей. Берут у меня альбом и пишут на чистой странице «девственница!». Называют безупречной обманщицей.
Несколько старшеклассниц образовали Клуб ВВМ, что означает «Все Время с Мальчиками».
– Но я не хочу все время проводить с ними. И никогда не буду.
«Ошибаешься», – подумала Ханна и сказала:
– Когда ты влюбишься, и когда тебя полюбят, ты захочешь все время быть вместе, и это будет доставлять тебе радость.
– Только не мне. И меня не волнует, что они говорят. Я никогда не буду делать этого.
Ханна удивилась настроению дочери. На фоне современных девочек ее можно было заносить в книгу рекордов Гиннесса. Сначала Ханна собиралась пойти в школу и поговорить с учительницей и с одноклассницами Элеоноры, но поскольку подоспела поездка в Европу – это несколько отвлекло внимание девочек и от того, что происходило в классе, и от того, что говорят об Элеоноре.
Виктор оказался точным. Он приехал в Нью-Йорк, как и обещал, пришел поужинать с ними, сообщил девочкам, что с паспортами и визами все улажено. Но у Ханны замерло сердце, когда Джесси, вытянувшись, как гестаповский офицер, отчеканила по-немецки:
– Мы готовы!
Виктор усмехнулся и заметил Джесси, что ей не следует так себя вести в Германии, где не очень любят вспоминать о прошлом. Его реакция успокоила Ханну, и она решила, что девочкам не грозит общение с нацистами, как этого боялась Рейчел. Теперь она сможет спокойно провести это время с Джерри. На всякий случай она вручила девочкам пятьсот долларов в поездку, отдав их Джесси. Если что-нибудь будет не так, пусть она сама принимает решение и за свою простодушную сестру тоже.
– А у меня есть для тебя сюрприз, – проговорил Виктор, когда они приехали в аэропорт Кеннеди. Ханна одна приехала проводить их. Лимузин вел шофер Рейчел, который должен был привезти Ханну обратно.
Виктор понимающе улыбнулся, заметив тревожное выражение на ее лице. Такое впечатление, что он все еще не утратил способности читать ее мысли:
– Все в порядке, что ты так беспокоишься? Просто я хотел сказать, что у меня назначена на завтра встреча в Лондоне, так что мы проведем там денек перед тем, как вылетим в Мюнхен. У девочек будет возможность посмотреть главные достопримечательности Лондона – Букингемский дворец, Тауэр, словом, все туристские точки. А я успею закончить свои дела.
Элеонора хранила молчание. А Джесси завизжала от восторга:
– Представляю, что скажет миссис Морроу. – Это была ее учительница по истории, страстная англоманка, которая обожала рассказывать им во всех подробностях кровавые перипетии династии Тюдоров. – А мы сможем посмотреть место, где отрубили голову Анне Болейн?
Джесси не была разочарована. Англия встретила их холодным дождем, Темза скрывалась в тумане. Экскурсионный катер, который отплыл от Вестминстерской пристани, медленно двигался по реке, которую оглашали гудки пароходов, и сигнальные огни возникали то с одной, то с другой стороны. Растерянная Элеонора только крепко сжимала руку своей сестры, когда они наконец прибыли в Трейтор Гейт, и экскурсовод сообщил, что здесь жила принцесса Элизабет, позже королева Мэри, которая отказалась идти в Тауэр, где обезглавили ее мать, Анну Болейн.
– О Джесси! – выдохнула Элеонора.
– Я не понимаю, почему ты так расстраиваешься из-за того, что случилось почти четыреста лет назад, – удивилась Джесси.
Но Элеонора пришла в себя, только когда они вышли к стоянке такси. Машина медленно продвигалась по оживленной улице. Неожиданно движение замерло. Все остановились, чтобы пропустить лимузин, который направлялся к воротам Букингемского дворца:
– Это королева!
Джесси вскинула камеру.
– Я установлю ее, а ты следи, когда машина приблизится к нам, и махни рукой.
Джесси с упоением описала эту встречу Виктору, а также его знакомому, который присоединился к ним, чтобы поужинать в ресторане «Кларидж». Несмотря на замечание Элеоноры о том, что, быть может, входить с камерой в такой ресторан неприлично, Джесси оставила фотоаппарат на шее. Профессиональный фотограф не расстается с камерой. Никогда не знаешь, свидетелем чего ты можешь стать в следующую секунду.
И словно в доказательство ее правоты по соседству с ними за столик сели Элизабет Тейлор и Ричард Бартон.
– Поняла, о чем я говорила? – Джесси взялась за фотоаппарат.
– Нет, дорогая, – остановил ее Виктор. – Только не в «Кларидже»!
Но Джесси не могла остановиться. Она попросила Виктора наклониться вперед так, словно он занят разговором с Элеонорой. Потом Джесси, не сходя с места, подняла фотоаппарат и щелкнула через его плечо.
Видя, как молоденькая девушка с торжеством потрясает своим фотоаппаратом, Ричард Бартон послал ей воздушный поцелуй, но сделал знак, чтобы она на этом остановилась.
– Боже, до чего мне здесь все нравится! – восклицала Джесси. – Я тоже становлюсь англоманкой. – Как и многие девочки в ее классе, она мечтала о Париже, собиралась присоединиться к Корпусу Мира, чтобы поехать в Африку. После одного дня, проведенного в Лондоне, она поняла, что эта страна, этот город покорили ее сердце. И она непременно должна вернуться сюда.
Знакомый Виктора – мужчина по имени Гай – когда ужин закончился, коснулся руки Элеоноры и спросил, не хочет ли она совершить короткую прогулку, осмотреть достопримечательности в этом ресторане.
– А можно в другой раз, я устала? – вопросительно посмотрела на отца Элеонора.
– Но у нас только эта ночь, – ответил Виктор.
– Виктор! – послышался чей-то голос. Сияющая женщина бросилась к их столику и поцеловала его в щеку, прежде чем оглядеться, кто с ним.
– Это мои дочери, – представил он.
– Конечно, старый лгун.
– Элеонора и Джесси.
– Позвольте мне пригласить вас? – не дожидаясь ее согласия, Гай повел Элеонору к танцующим.
– Какой прелестный лягушонок, – проговорила женщина, обращаясь к Джесси. – Сколько тебе лет, дорогая?
– Пятнадцать. – Все говорили Джесси, что она выглядит старше своих лет.
– В самом деле, Виктор, я знала, что ты отдаешь предпочтение молоденьким, но это уж…
Виктор сделал какой-то знак женщине:
– Кстати, дорогая, Ронни искал тебя повсюду. И, пожалуйста, не вздумай сплетничать. Это и в самом деле мои дочери. Бывшая жена позволила им провести со мной каникулы.
Разговор удивил Джесси. Это что-то новенькое! Неужели женщина могла подумать, что они – подружки Виктора? Ведь он им в отцы годится и в прямом и переносном смысле. Он слишком стар для того, чтобы водиться с такими девушками. Видимо, все дело в шампанском, от которого у Джесси слегка закружилась голова, и она воспринимала все не слишком отчетливо.
Элеонора вернулась к их столику какая-то потерянная и встревоженная. Она села на свое место, переведя дыхание, и закрыла лицо руками.
Гай вернулся на свое место сразу после нее.
– Боюсь, что ничего не получится, – усмехнулся он.
– Черт возьми! Может быть, в другой раз?
Джесси внимательно наблюдала за манерой разговаривать двух европейцев. На прощанье Гай поцеловал руку Джесси и заглянул ей в глаза.
– За ней нужен глаз да глаз, Виктор. Она готова окунуться в жизнь, очертя голову. Вот увидишь лет эдак через пять.
Как только они очутились в комнате отеля, Джесси стала расспрашивать Элеонору о том, что произошло, почему она не в себе.
– Он прижимал меня к себе и говорил гадости.
– Ты уверена? Он производил впечатление воспитанного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47