Месяцы шли. Днем он старался работать. А вечером напивался. Сколько раз он стоял в парке, поджидая, когда появится Бекки с ребенком.
– Будь внимательнее, – предупреждала она его. – А то она увидит нас из окна. Отойди к деревьям.
– Но что такого я сделал? Почему она третирует меня?
Бекки не могла ничего сказать в ответ.
– Она снова начала шить. Миссис Леви, ее подруги приходят после обеда для примерок. Так что радуйся, она снова взялась за иголку с нитками. Может быть, это хороший знак.
Но желание Рейчел добиться независимости и самостоятельности вызвало у Вилли еще большую тревогу. Его мужская гордость была уязвлена. Что бы там Рейчел о нем ни думала, но именно он все это время был кормильцем. И он обеспечивал семью, заботился о жене и ребенке. И если она больше не будет нуждаться в его деньгах, значит, он окончательно будет вычеркнут из ее жизни.
Его опасения не были напрасными. Вскоре он получил письмо от адвоката, который вызвал его для того, чтобы обсудить вопрос о разводе. Но прежде чем пойти к адвокату, он все-таки решил увидеться с нею и поговорить, почему она так настроилась против него, что послужило причиной ее неприязни. Для большей уверенности он выпил, как это часто делал в последнее время, и направился домой.
Было гораздо позднее, чем ему казалось, когда он вошел в свой собственный дом. Привратник взглянул на него и, узнав, не стал звонить, чтобы предупредить домашних. Он достал ключ. Рейчел настолько была уверена в себе и в том, что он не нарушит запрета, что даже не позаботилась о том, чтобы сменить дверные замки. Дом был погружен во мрак. Он не стал включать свет. «Бекки», – позвал он, остановившись у комнаты для прислуги. Молчание было ему ответом. Бекки не оказалось дома.
Он на цыпочках прошел в комнату Сэма. В полутьме Вилли смотрел на спящего в голубой пижамке сына. Его мягкие, слегка влажные кудряшки обрамляли личико.
Вздохнув, Вилли Лоуренс вышел в гостиную. Его глаза уже привыкли к темноте, и он различил швейную машинку, отрезы, лежавшие на столе, манекен с наброшенным на него платьем.
Бекки дома нет. А Рейчел, судя по всему, спит у себя в спальной комнате. Он может застать ее врасплох и добиться того, чтобы она объяснилась. Никаких опасений, что он может застать в ее постели любовника, у него не было. И Бекки, и супруги Леви в один голос уверяли его, что никакого мужчины в ее жизни нет. Он снял обувь и бесшумно прошел в спальню.
Рейчел лежала на своей половине кровати. Преданная жена, ожидающая, когда вернется муж. Ее шелковая рубашка слегка задралась, открыв длинную, красивую ногу. Слезы навернулись Вилли на глаза. Рейчел глубоко вздохнула и чуть-чуть повернулась, рубашка сползла с плеча, открыв его взору плечо и грудь.
«Рейчел!» Он уже не мог сдержаться. Слезы так и хлынули у него из глаз. «Я люблю тебя. Я делал все, что мог, желая тебе только счастья». Он опустился на кровать рядом с ней. Ее волосы касались его щеки. Запах ее кожи возбуждал его. Из ее рта пахло той же самой пастой, которой они пользовались вместе.
Он побудет с ней рядом совсем немного и уйдет. Он совсем сошел с ума, решившись прийти сюда. Глупо надеяться, что она будет обсуждать с ним эти вопросы. Но помимо его воли внутренний голос говорил, что это его дом. И эта кровать – их супружеская кровать, которую жена обязана делить с ним.
«Рейчел». Он осторожно коснулся рукой ее груди. Ее грудь заполнила ладонь. И сосок напрягся. Он помнил, как она касалась его. Как ему нравилось гладить ее соски. Сначала очень нежно, а потом все сильнее и сильнее. Его пальцы двигались от ее груди к подмышке и снова легко взбегали вверх.
Дыхание Рейчел стало тяжелее, прерывистее, голова откинулась назад, а изо рта вырвался легкий стон, когда его пальцы коснулись ее лона. Подчиняясь ритму, который задавал он, Рейчел то подавалась навстречу ему, то снова опускалась, все время что-то повторяя. Наконец он понял, что это было за слово:
– Сэммм! Сэммм! – повторяла она со все нарастающей силой. – Сэммммммсэмммсэммм – СЭМ! – пока не раздался короткий вскрик, и глаза ее не открылись.
– Рейчел…
Ее глаза смотрели на него почти с ужасом.
– О Боже! – простонала она, узнав его.
– Рейчел, – повторил он. – Я люблю тебя. И я так хотел сделать тебя счастливой. И я сделал тебя счастливой, разве не так?
– Ты ворвался ко мне без разрешения.
– Я твой муж. Твой любящий муж. Хороший муж. И я только что доказал это.
Запах виски достиг ее ноздрей. После стольких месяцев воздержания желание захлестывало его.
– Ты моя жена и ты должна исполнять свои супружеские обязанности!
– Я закричу, – предупредила она его.
– Нет, не закричишь. Ты не захочешь пугать Сэма.
«Сэм» – это имя выкрикнула она, когда оргазм настиг ее во сне. Вилли слышал о том, что есть такие ублюдки, которые совращают маленьких девочек. Но не может быть, чтобы мать совращала сына. Ни о чем таком ему не приходилось слышать.
– Я знаю, в чем причина твоей холодности. Ты извращенка! Ты прелюбодействуешь с сыном. И тебя надо посадить за развращение малолетних.
Шелковая рубашка разорвалась, когда он потянул ее на себя. Ее руки уперлись ему в грудь. Коленями она пыталась оттолкнуть его. Но он был слишком большим и сильным для нее, и слишком разгневанным.
– Ты с ума сошел. Что ты несешь? – прошипела она.
Но все-таки сопротивление ее было сломлено. Вилли правильно угадал. Маленький Сэм уже мог самостоятельно выбраться из постели, и она боялась поднимать шум и крик, чтобы не разбудить его.
И когда Вилли Лоуренс насильно овладел ею, она смирилась. Что более всего оскорбляло ее – так это выражение глубокого отчаяния в его глазах, а также запах спиртного изо рта. Но ей придется смириться, потому что она передумала разводиться с ним.
Рут Леви не так давно рассказала ей об одной привилегированной школе, куда родители записывали детей задолго до того, как им надо было идти в первый класс. Сэму исполнилось только три, но уже следовало позаботиться о его будущем, о том, чтобы у него были подходящие товарищи. И когда она пришла на собеседование с директором школы, ей рассказали, каких правил придерживаются в школе. «Мы берем детей только из тех семей, где есть отец и мать. Дети разведенных родителей не попадают к нам. Надеюсь, миссис Лоуренс, вы понимаете, почему. Мы хотим, чтобы семьи были стабильными, а наши дети нормальными».
Рейчел, ни секунды не колеблясь, переменила свои планы относительно развода и стала обдумывать, что надо сделать для возвращения мужа в дом.
И вот он, утолив желание, устало откинулся на постели:
– Мне очень жаль, что так получилось.
– Раз уж так вышло, то не будем к этому возвращаться.
– Я имел в виду то, что я наговорил тебе про Сэма.
– Не будем об этом.
– Ты простила меня?
– Да, – ответила она, прекрасно понимая, что никогда не забудет ему сказанного сегодня.
Три месяца спустя доктор Леви подтвердил, что она снова забеременела.
– Значит, ты и в самом деле простила меня? – в который раз спросил ее Вилли. – Ты рада, что у нас будет еще один ребенок?
– Конечно, ведь Сэму надо с кем-то играть, – холодно ответила она.
Беременность, как считала Рейчел, угнетает других женщин. Но к ней это не относится. Что тут сложного – выносить ребенка? Она современная женщина. И слишком занята для того, чтобы испытывать приступы дурноты или слабости. Она гордилась тем, как родила сына. А ведь малыш был довольно большим и весил немало. И ни разу она не почувствовала себя плохо. В день родов она включила музыку и танцевала. Сын выскочил, как пробка из бутылки с шампанским.
Но чертова природа не хотела прислушиваться к ее желаниям. И через шесть месяцев она ощутила приступы рвоты, у нее время от времени начиналось сердцебиение, лицо покрылось пятнами, она поблекла и подурнела. Она почти ничего не ела и все равно прибавляла в весе. Доктор Леви приказал ей как можно чаще ложиться в кровать и отдыхать.
Нет, она совершила большую ошибку, позволив Вилли Лоуренсу занять место в супружеской постели. Она никогда не простит его. И она никогда не простит ему ребенка, который стал причиной таких недомоганий. Беременность принесла ей только боль и усталость.
Должно быть, чувствуя отношение к себе матери, ребенок изо всех сил старался удержаться во чреве, отказываясь в течение двадцати четырех часов появиться на белый свет.
– Девочка! – с облегчением вздохнул наконец доктор Леви.
Рейчел промолчала.
– Очень красивая, Рейчел. Точь-в-точь ты, – сияя, сказал Вилли.
Рейчел устало опустила голову на подушку и ничего не ответила.
– Она страшно измотана. Ей надо дать отдохнуть. Она переменится, когда утром увидит дочь.
Несколько часов спустя Рейчел проснулась в комнате госпиталя, куда доктор Леви привел ее накануне родов, опасаясь за ее самочувствие. Терпеливый муж, с букетом роз, дожидался ее.
Увидев выражение лица Рейчел он отдал букет медсестре.
– Вот она, миссис Лоуренс. Десять пальчиков на руках и ногах. Все при ней.
– Заберите ее…
– Но Рейчел! – дернулся Вилли.
– Ничего, ничего, – успокоила его медсестра. – Она так натерпелась с родами. Это довольно распространенная реакция. Не хотите ли взять на руки ребенка? – Медсестра протянула ему розовый конвертик. – Все будет хорошо. Вот увидите.
Как всегда сбитый с толку поведением жены, Вилли попытался заговорить с ней:
– Ты уже придумала, какое имя мы дадим ей?
– Это твоя дочь – ты и решай. Мне совершенно все равно.
Доктор Леви советовал ему проявить терпение, она скоро снова придет в себя.
– Мою маму звали Ханна. Как тебе это имя?
– Прекрасно. Значит, она будет Ханной.
– Видишь, – с умиленной улыбкой сказал Вилли. – Она улыбается. Ей понравилось. Она довольна.
– Это газы.
– Нет, ей в самом деле понравилось ее имя. Правда, малышка? – Он прижал ее к себе.
– Будь осторожнее, не проглоти ее.
– А теперь подержи ее ты. – И, не дожидаясь ее отказа, он положил розовый конвертик ей на руки. – Скажи ей, здравствуй, Ханна.
Муж и не подозревал, как сильно она ненавидит этого ребенка.
– Привет, Ханна, – сказала она, глядя на это некрасивое красное, сморщенное личико. Глазки смотрели на нее невидящим взором. И все– таки это были в какой-то степени и ее глаза. Это было смутное, но ее отражение. И даже упрямый подбородок повторял столь знакомую ей линию.
– Она сказала, что хочет к папе.
– Правда? – Вилли распирало от радости и гордости, когда Рейчел передала ему ребенка.
А Рейчел опять подумала о Сэме. Впервые она так надолго была разлучена с ним. В госпиталь не позволяли приходить с детьми, которым еще не исполнилось десяти лет.
– Скажи маме «бай-бай». Какая чудесная девочка, правда?
Папина дочка. Видя, как он целует дочь перед тем, как отдать ее сестре, Рейчел почувствовала нечто вроде ревности к этому крохотному существу. Она часто думала, как это, наверно, хорошо – иметь отца, который мог бы посадить на плечо во время парада, который мог бы почитать вслух сказки про Кролика, потереть ушибленную коленку.
Считается, что мужчины больше любят девочек. И, судя по всему, Вилли относится к числу таких отцов.
16
1932 год
ВИЛЛИ ЛОУРЕНС
Было уже три часа пополудни. Занятия в школе давно закончились. Дети и учителя разошлись, и сторож закрыл дверь. А Ханна все стояла, переминаясь с ноги на ногу, и не могла понять, куда делся ее отец. Ей уже исполнилось семь лет, для своего возраста она была высокой девочкой. Тем не менее ей не разрешали ходить домой одной.
С каждой минутой Ханне становилось все страшнее cтоять на улице, которая таила столько опасностей. Ведь за каждым углом прятались те нехорошие люди, которые похищают детей, – так стращала ее Рейчел. Какие-то бродяги спали у дверей подъездов, а Ханне казалось, что они притворяются и только ждут, когда она приблизится к ним. Прошел торговец апельсинами и яблоками. Но и на него Ханна смотрела не без опаски.
– Теперь, когда у тебя нет работы, самое время именно тебе ходить за Ханной в школу, – громко сказала Рейчел, а потом чуть тише, но так, что Вилли мог расслышать, прибавила: – По крайней мере будет хоть какое-то дело и можно выпроводить его из дому.
Из-за страшного кризиса дело Лоуренса и его компаньонов пришлось свернуть. И Рейчел каждый день пилила мужа, приводя ему в пример другие маленькие компании, которым удалось уцелеть благодаря тому, что они все деньги хранили наличными, и таким образом сохранили резерв и возможность маневрировать. Ханна вслушивалась в эти ночные ссоры – она узнала от одной девочки, как подслушивать разговоры взрослых. Для этого надо было взять пустой стакан и приложить его к стене.
– Нам нечем заплатить за квартиру. В доме скоро ни кусочка еды не найдешь. А что ты делаешь? Ничего! Только сидишь и читаешь газеты, как прожигатель жизни. А у тебя уже не тот возраст…
Ханна услышала, как в ответ зашуршала газета.
– Думаешь, они там распишут для тебя, как найти работу? Как завести новое дело?!
Вилли, стараясь сохранить миролюбивый тон, ответил:
– Думаю, что все-таки через газету можно отыскать что-нибудь стоящее…
– Я бы посоветовала тебе лучше застраховать свою жизнь и выброситься из окна – тогда можешь считать, что прожил не зря… – Хлопнула дверь в ванную комнату, и разговор на этом прервался.
Утром Ханна слышала, как отец снова вышел за номером «Таймс». Он нес газету под мышкой, когда она шла в школу.
– Пожелай мне удачи, зайчик мой, – сказал ей на прощание отец.
Ханна порадовалась: значит, отец все-таки нашел что-то подходящее.
Наверное, именно из-за этого он и задержался, – решила она. Он не смог прийти, потому что получил работу. Надо бежать домой. Все дети уже вышли на площадку для игр, выпив молока и съев по кексу. И Ханна со всех ног пустилась домой. Ей очень мешали туфли, из которых она уже выросла, они натирали пальцы. Но что было делать. Рейчел, насколько знала Ханна, донашивала последнюю пару шелковых чулок. «Учись, – наставляла ее мать, – как надо обращаться с вещами», – и показывала, как зашивать чулки, подтягивать петли, не давать им ползти дальше, так что чулки удавалось носить раза в три-четыре дольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47