Несмотря на незаконность курсов Билла, она научилась многому в актерском ремесле и узнала о своей способности копировать чужие манеры. Более того, Билл сказал, что ее голос обладает специфическими способностями, запоминающимся тембром. Один его приятель из рекламного агентства проводит на следующей неделе прослушивание для озвучивания коммерческих роликов. Билл рекомендовал ее на одну из ролей. Американский кофейник носится по британскому супермаркету в поисках лучшего сорта кофе.Минерва может кусать себе локти. Одна Мона подходит для работы. Она чертовски хорошо передает американский акцент, правильно?– Поговорим об этом завтра, – Джорджина указала на часы на каминной полке. – Половина пятого. Я устала, как старая кляча.«Лучшее из британской старины» – великолепная идея. Благословение Моне. И дорогой Эми, конечно. Обессиленная, она все же прикинула в уме возможность посетить базары в городках, расположенных в нескольких часах езды от Лондона. Если затея удастся, содержимое сундука быстро разойдется. Английская сельская местность обеспечит средства к существованию, а может быть, и весьма безбедное будущее, точно так же, как обогатила ее семью в прошлом.Одна в комнате, которая была свидетелем их страсти с Ником Элбетом, Джорджина обнаружила, что, как всегда, не может выразить свои чувства словами. Как и множество англичанок ее класса, она прибегла к помощи литературы. «В постели мы смеялись, в постели и рыдали». Самуэль Джонсон написал это в восемнадцатом веке. «Рожденные в кровати, в кровати мы умрем». Не ее. Еще нет. Джорджина стукнула подушкой по половине кровати Ника с такой силой, что швы затрещали, выпустив на волю облако перьев.Она не собиралась умирать из-за любви к Нику Элбету. Она будет жить и богатеть, и вернет его назад, неважно, что придется сделать для этого и сколько потребуется времени. В любом случае, завтра первым делом она должна сменить замок на входной двери. Мерзавец увез ее ключ.Тишина окутала дом. Для каждой из этих опустошенных женщин рана, нанесенная Ником Элбетом, запомнится надолго. Она будет болеть и гноиться многие дни и недели. Чтобы излечиться, потребуется долгий срок, если вообще это удастся. Каждая должна найти собственное средство для выздоровления.Пока Джорджина погружалась в беспокойный сон, прижимая к груди подушку Ника, Мона достала текст кофейной рекламы, данный ей Биллом Нелом для заучивания. Выкинуть Ника Элбета. Самое главное – ее карьера.Эми Дин свернулась калачиком в положении зародыша, пытаясь облегчить спазмы и немного отдохнуть. Когда боль утихла, и тело наконец расслабилось, она позволила себе думать о Нике Элбете. Эми слышала о мужчинах, доводящих женщин до безумия, мужчинах типа Порфирио Рубероса и Али-хана, но до Ника Элбета не встречала подобных. Мысль о таком исступленном восторге испугала.Глаза закрылись, и Эми продолжала воображать, что лежит на узкой 'кровати с Ником Элбетом, постель такая же неудобная, как и Лу Хамфриза, но Ник занимается любовью с такой страстью, какой не было у Лу, да и никогда не будет. Простой взгляд Ника гораздо более волнует, чем неуклюжие, жадные руки Лу.В последний момент, перед тем, как уснуть, Эми увидела себя в объятиях Ника. Он баюкал ее, как малышку, и называл «своим птенчиком». Теплая влага медленно потекла по бедрам. Не глядя, она поняла, что долгожданное свершилось. Ей не хотелось расставаться с прекрасным видением, и еще несколько мгновений Эми ощущала себя в руках Ника. Потом вернулась к реальности, встала и отправилась в ванную.Она закончит семинар. Вернется в колледж. Обручится с Лу Хамфризом. Все, как планировалось для методичной, продуктивной жизни. ГЛАВА 10ЧУДЕСНОЕ АНГЛИЙСКОЕ ЛЕТО Ник Элбет уехал, но не был забыт. На следующий день газеты обсуждали две истории: веселый пикник в честь Дня Независимости, данный леди Джорджиной Крейн и ее американскими гостьями, и побег богатейшей наследницы из высшего общества Роксаны Д'Орсанвиль с бывшим гвардейским офицером Николасом Элбетом.Газетные сообщения об этих событиях варьировались в соответствии с политикой редакции и уровнем читателей. Репортажи имели мало общего с действительностью. В светской жизни наблюдалось общее затишье, и газетчики с Флит-стрит накинулись на историю о побеге с неистовостью, обычно приберегаемой для сплетен о королевских эскападах, рок-звездах и членах Парламента.Когда Вильям Хики из «Дейли Экспресс» заметил, что редакционный фотограф в начале вечера снял Ника Элбета жующим сосиску в восхитительной компании Джорджины, Моны и Эми, а потом сфотографировал его и Роксану, поднимающимися на борт ее двухместного спортивного самолета в аэропорту «Гэтвик», он поместил снимки рядом и снабдил подписью: «Он успевает везде».«Дейли Мейл» напечатала заслуживающие сравнения кадры под заголовком «Попался!», радостно сообщив, что в день побега с Роксаной его застукали заигрывающим с трагической леди Джорджиной, чьи родители недавно погибли в автомобильной катастрофе, и с ее прелестными американскими гостьями.Дневные газеты продолжили разоблачение роли Ника Элбета в трех, по крайней мере, случаях измены молодым девицам. Мать одной заявила, что он больше не допускается в приличное общество и на танцы. Некий аноним заклеймил Ника, как «хама и домашнего мародера», и пожалел, что дуэли запрещены законом, не то он проткнул бы Ника шпагой.Не желая, чтобы скандал затих, корреспонденты в Париже, Каннах и Монте-Карло пробирались по дымоходам, переодевались официантами и наводили подзорные трубы на те места, где по слухам могла появиться беглая парочка. Сообщалось, что оскорбленный отец Роксаны, барон Д'Орсанвиль, лишил ее наследства и приостановил выплату денежного содержания, составлявшего сто тысяч фунтов в год. В другой статье говорилось, что мать Роксаны, английская барменша, теперь вышедшая замуж за арабского князя, подарила молодоженам квартиру на острове Сен-Луи, яхту, которой не пользовалась, и сто тысяч фунтов, чтобы компенсировать жестокость барона.Обитательницы маленького дома в Челси Мьюз жадно читали каждое слово в каждой статье. В последующие дни они сами стали в некоторой степени знамениты. Репортеры снова и снова приходили в особняк, фотографировали их и писали всяческие инсинуации, предполагая, что девушки знают продолжение истории, но поклялись хранить секрет.Внимание прессы обернулось выгодой для всех троих. Джорджина любезно объявила о планах открытия лавки «Лучшее из британской старины» на Портобелло Роуд, а в газете написали, будто она сказала, что все ее друзья ищут старинные буфеты и сундуки. Мона назвала себя представительницей нового поколения американских актрис. Обращена к классике, но стремится к современному воплощению. Ее мечта? Сыграть Порцию в мини-юбке, с музыкой «Битлз» и «Роллинг Стоунз» для оформления спектакля. Вдохновленная собственным остроумием, она заявила: «Возьмите Шейлока. В рок-версии «Купца» он сможет исполнить одну из песен Леннона».Эми удовлетворилась высказыванием, что восхищена английской историей и архитектурой, пояснив, почему это важно для американцев. Разочарованный репортер решил, что это слишком скучно и написал, будто девушка упрекает британцев в разрешении Америке отделиться в 1776 году.В следующее воскресенье история Ника и Роксаны достигла головокружительного успеха с появлением снимков, на которых молодожены загорают обнаженными на палубе яхты, а апофеозом стали свадебные фотографии любовников, одетых в соответствующие белые платье и смокинг, когда они обмениваются клятвами перед мэром Кап-Ферре.– Хватит уже! Я опаздываю на занятия, – Мона словно случайно уронила бутерброд маслом на газету. – Извините за это.Фраза становилась самой любимой в британском лексиконе Моны. Англичане так умны, одна фраза на все случаи жизни. Извините за это. Она войдет в обиход в Нью-Йорке.– Не о чем беспокоиться, – заверила Джорджина. – Думаю, мы все на грани того же.В доказательство она достала серебряную ложечку из вазочки с апельсиновым джемом и размазала липкую массу по ухмыляющимся самодовольным рожам свеже-поженившейся парочки. – Действительно, соответствующие белые наряды.– Один парень на семинаре сказал, что слышал, будто они родные брат и сестра, – сказала Эми.– Может, Роксана и его «сестра» по блату! – Мона подхватила идею. – Это все равно инцест, Джорджина?– Идите к черту обе! Не видите, пытаюсь подготовиться к встрече с управляющим моего банка. Попытаемся единственный раз поговорить без упоминания о Нике Элбете?Перед этим, наливая кофе, она сказала, что долго размышляла о Нике и всех газетных статьях.– Мне пришла мысль, я должна поблагодарить Ника. Если бы не он, у меня не было бы таких подруг, как вы, и банковский управляющий не ждал бы меня сегодня утром.Газетные сообщения о «Лучшем из британской старины» раздули до невероятных размеров еще не осуществленную идею. Женские журналы просили провести выставку. Позвонила дама из Сиренчестера и рассказала, что делает недорогие копии драгоценностей викторианской эпохи и нуждается в торговой точке в Лондоне. Управляющий из универмага Харродза предложил встречу, чтобы обсудить возможность преобразования «Лавки старины», в «Отдел подарков».Подготовка к беседе в банке потребовала всей энергии и самообладания Джорджины. Дополнительной поддержкой в прошении о займе и большом превышении кредита служила комбинация из ее имени, ее идеи и внимания прессы после дезертирства Ника Элбета. Мона и Эми проследили за ее представительским имиджем: чудесные волосы, которые Ник так любил видеть распущенными, собраны в тугой узел, кремовое шелковое платье, тупоносые туфли в тон, жемчуг ее матери и изящные золотые серьги. Она готова представить красно-бело-синюю папку, красиво разрисованную Эми в стиле британского флага с черной надписью: «Лучшее из британской старины, владелица леди Джорджина Крейн». Внутри – простое заявление о намерениях, раскрывающее ее скромные для начала планы о продаже вещей других эпох.– Не подержанных! – предостерегла Мона. – Вещей других эпох!Управляющему банком не требовалось долгих убеждений. Когда доложили о ее приходе, он вышел, чтобы лично проводить Джорджину в кабинет. Газетные вырезки о ней были нарочито разложены на столе так, что девушка сразу же их увидела.– «Лучшее из британской старины», э? Очень забавно. А теперь, что могу сделать для вас?Оказалось, он встречался с ее родителями много лет назад, и был действительно очень опечален этой трагедией. Сострадательно положив руку на колено Джорджины, он с заиканием признался, что был безумно влюблен в ее мать.Вечером, когда Мона и Эми вернулись с занятий, Джорджина вышла к ним со счастливой новостью.– Беспроцентный заем на две тысячи фунтов, деньги на бочке! И еще тысяча фунтов кредита!Но она не раскрыла причину этого удивительного везения. Когда банкир послал за ее финансовыми документами, Джорджина была уверена, что на счету не более сорока или пятидесяти фунтов, это удерживало ее от пользования кредитной карточкой.– М-м-м, понятно. Как интересно.Недоумевая о причине его удивления, и в уверенности, что не получит разрешения превысить кредит, она задержала дыхание и ждала полного провала.– Персона, назвавшаяся Николасом Элбетом…Пресвятой Боже, Ник! Что могло случиться? Он нашел ее чековую книжку и скомпрометировал ее имя? Мерзавец! Устроить полуночную шутку – одно дело, но если он испортил ее репутацию перед банком, она самолично поймает и убьет его.Аи contraire, mon cher, Напротив, мой дорогой (фр.).

согласно сообщению, на ее счет был осуществлен международный банковский перевод на сумму пятьсот фунтов из бюро «Америкэн Экспресс» в Монте-Карло.– Не тот ли самый, – управляющий порылся среди вырезок на столе, – сбежавший малый?В поисках оправдания Джорджина сказала:– Как любезно с его стороны. Среди всех волнений он вспомнил свое обещание помочь моему новому предприятию.Адрес, куда она могла бы написать Нику Элбету, не сообщался. Информацию о пяти сотнях фунтов Джорджина оставила при себе.Мона и Эми поздравили ее и, подкрепившись черным кофе с шоколадным печеньем, принялись за устройство в следующую субботу дебюта Джорджины в качестве торгового дилера на Портобелло Роуд.У обоих девушек тоже был свой собственный секрет. Когда Мона приехала на занятия, Билл отдал письмо, адресованное ей через него. Бегло просмотрев написанное, словно все это представляло незначительный интерес, она ждала момента остаться одной, чтобы жадно изучить каждое слово. Суть письма состояла в том, что Ник буквально скучает по ней, и что ей нужно напряженно работать и стать знаменитой актрисой. Билл Нел говорил ему, что у нее есть соответствующие задатки. Последняя фраза бросалась в глаза: «Пожалуйста, не выбрасывай меня из своей жизни, пришли мне нью-йоркский адрес!» Для уверенности, что письмо не потеряется или не попадет по ошибке в чужие руки, она засунула его под резинку колготок, где кожей ощущала драгоценную бумагу.Эми получила телефонное сообщение из американского посольства. Адресованное ей письмо прибыло с дипломатической почтой из Парижа с указанием вручить его мисс Дин лично. Ник чувствовал себя жутко виноватым, но считал необходимым рассказать ей, что таблетки, которые он дал, были простым аспирином. Ник надеялся, что сила ее убежденности сработала, и она будет держать с ним связь.– Новое домашнее правило, – возвестила Джорджина. – Имя Ника Элбета с этого времени и впредь находится под запретом! Согласны?Она протянула вперед правую руку. Мона накрыла ее своей ладонью.– Согласна!Эми положила наверх свою и отозвалась эхом:– Согласна!Мона добавила цветистый поскриптум:– Один за всех и все за одного! И никто за Николаса Элбета!В соблюдение клятвы имя Ника Элбета никогда не упоминалось в течение оставшихся недель их совместного лета. Но его влияние на их жизнь продолжалось. Реклама, порожденная побегом, не только способствовала новой карьере Джорджины, но и освещала отраженным светом Мону и Эми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43