Анна отстранилась от Джона, чтобы лучше видеть его лицо и не сомневаться в правдивости его ответа.
– Ты страдаешь, Джон? Тебе больно?
Он покачал головой:
– Так было раньше, но не теперь, – сказал он и еще ближе привлек ее к себе и крепче сжал в объятиях. Он знал, что она говорит о его потере, но обещал графине Каслмейн, что не станет сообщать Анне о том, что тело его не пострадало, до тех пор, пока они не покинут дворца. В эту минуту он не был уверен, что смог бы следовать плану леди Каслмейн, чтобы обмануть короля и уверить его в том, что Анна погибнет, если ее тотчас же не вывезти в сельскую местность. Если бы разбойник не получил королевского прощения, ни у него, ни у женщины, которую он любил, не было бы будущего. Риск был огромным. Разве он не испил уже чашу страданий на Тайберне? Он готов был умереть ради того, чтобы увидеть Анну, но, увидев, захотел жить.
Послышалось тявканье, дверь открылась, и любимый спаниель короля прыгнул на постель Анны.
Джон стоял, окаменев, в ожидании встречи, которая могла закончиться для него виселицей.
– Фаббс! Гадкая Фаббс!
В дверях стоял король, высокий, элегантный, держа в руке сладкое лакомство для собаки.
Собачка не сдвинулась с места, но заскулила, желая получить подачку. Король прошел через спальню, отдал ей угощение и дал облизать свои липкие пальцы.
– Мы думали найти вас в одиночестве, жаждущей общества, моя дорогая леди, – произнес король недовольным тоном. – А находим вас в окружении людей, которые развлекают вас. Кто они, эти люди?
Доктор отвесил поклон:
– Джосая Уиндем, врач, ваше величество, специалист по лечению травм черепа, – сказал доктор, на мгновение смутившись, но тотчас же оправился и добавил: – А также по лечению маленьких собачек, особенно что касается их кормежки, обеспечивающей долголетие.
– А, – сказал король, – в таком случае оба ваших пациента в одной постели. – Он указал на Джона: – А кто этот человек?
Заговорила Анна, поправляя сбившуюся на голове повязку:
– Это помощник доктора, сир.
Джон выступил вперед:
– Так оно и есть, мой король, но это не главное мое занятие.
– Хотелось бы знать, что за занятие.
– До недавнего времени я был самым известным разбойником с большой дороги в вашем королевстве, ваше величество, и приговорен к смерти указом вашего величества.
Король схватил Фаббс и отступил назад, едва не столкнувшись с епископом Илийским.
– Стража! – крикнул он.
Тотчас появились два гвардейца, вооруженных пиками.
– Арестуйте этого человека, – сказал король, указав на Джона.
Анна вскрикнула и, попытавшись слезть с кровати, разорвала ночную рубашку и обнажила грудь. Она встала, раскинув руки и закрыв своим телом Джона. Гвардейцы в замешательстве нацелили пики на нее.
Не обращая на них внимания, Анна закричала:
– Ваше величество, умоляю вас, не лишайте его жизни. Ради меня!
– Каковы будут ваши указания, ваше величество? – спросил один из гвардейцев.
Король воззрился на Джона и Анну, с трудом удерживая извивающуюся Фаббс.
Джон поднял Анну на руки и снова уложил в постель.
– Анна, позволь мне, моя любовь, самому защищать себя.
Джон опустился перед королем на одно колено.
В этот момент графиня Каслмейн привела пышногрудую молодую девушку с гитарой в руке.
– Не поиграть ли мне на гитаре? – спросила девушка.
– Чуть позже, – сказала графиня Каслмейн, тотчас же охватив взглядом всех участников драмы.
Король смотрел наледи Каслмейн с циничным видом, но очевидным облегчением.
– Мы подозреваем, Бэбс, что вы замешаны в этом. Никто не в состоянии сыграть такой фарс, как вы. Но вы зашли слишком далеко. Этот человек говорит, что он разбойник, Джентльмен Джонни Гилберт, в течение многих лет докучавший моим подданным и явившийся теперь убить меня.
Джон бесстрашно взирал на монарха.
– Я бы никогда не нанес ущерба вашему величеству, сир, но, случалось, наносил его вашим подданным. Я не грабил ни королевских курьеров, ни армейских казначеев. Не нападал на простых людей, мясников или фермеров, везущих свой товар на рынок. Я брал лишь то, что было у моих жертв в избытке.
Король слушал его с нескрываемым интересом, но неожиданно впал в гнев.
– Это неправда, разбойник. Ты украл любовь леди Анны, которая по праву должна бы принадлежать нам.
Не обращая внимания на знаки Джона, Анна вскочила с постели и рухнула перед королем на колени, бледная и дрожащая.
– Тогда, ваше величество, разрешите мне понести наказание вместе с ним. Разделить с ним его судьбу и умереть на виселице. Уж лучше я умру вместе с ним, чем буду жить без него.
Король в ужасе отпрянул.
– Ваш труп будет качаться на цепях на Бэгшот-Хилл, и вороны будут склевывать остатки вашей плоти, пока кости не упадут на землю.
Он зарылся лицом в кудрявую шерсть Фаббс.
– Ваше величество весьма красноречивы, – промолвила графиня Каслмейн, откашлявшись. – Но не позволите ли мне высказать свое личное мнение?
– Смотрите за этим малым, – обратился король к гвардейцам. – Нет, следите за всеми ними.
Леди Каслмейн положила свою руку на плечо короля и отвела его к окну, выходившему в узкий внутренний дворик, одним взглядом заставив епископа потесниться, потом долго и убедительно что-то шептала ему на ухо.
– Это не ваша фантазия? – спросил наконец король.
– Вовсе нет, ваше величество. Покойный милорд Уэверби показывал этот мрачный трофей леди Анне перед их свадьбой. Она поведала мне эту историю со всеми подробностями.
Королю стало не по себе.
– Пожалуй, юмор Уэверби слишком мрачен и не соответствует нашему вкусу.
– Как вы правы, ваше величество, – лукаво произнесла леди Каслмейн. – Я знаю, как вы милосердны, а этот человек, Джон Гилберт, и так уже жестоко пострадал.
– Но как быть с леди Анной? – спросил король, видимо, не желая ее отпускать. – Мне не нужны несговорчивые девственницы, Бэбс, но я не могу поверить, что такие есть.
– Миледи, – обратилась леди Каслмейн к Анне, – у вас все еще есть желание остаться целомудренной до конца жизни?
Анна вскочила на ноги.
– Да. Такую клятву я дала, когда бежала от графа Уэверби, и готова ее повторить. – Анна умолкла, боясь оскорбить королями наконец смущенно договорила: – Особенно теперь.
Темные глаза Джона блеснули, он избегал насмешливого взгляда леди Каслмейн. Приблизившись к Анне, он положил руку ей на плечо.
Король, не отрываясь, смотрел на них обоих, потом долгое время не сводил взгляда с Анны, и на лице его отразилась боль непривычной потери. Театральным тоном, поскольку король обожал театр, он процитировал куплет собственного сочинения:
О, когда подумаешь, нет страшнее ада,
Чем любовь безмерная, пусть в ней есть отрада.
Анна низко присела в реверансе, еще не веря, что этот кошмар близится к концу.
– Ваше величество, благороднейший из королей, – прошептала Анна, целуя его руку. Однако раздражение не покидало короля.
Король прижал к себе Фаббс, возможно, единственное существо женского пола, чувствовавшее потребность в его любви и ничего не требовавшее взамен, и спаниель лизнул его в щеку.
– Вы нас огорчили, леди Анна, – печально произнес король. – А мы оказали вам столько внимания.
Леди Каслмейн сделала гитаристке знак начать играть, и девушка принялась негромко напевать ясным и чистым голосом. Она наигрывала испанский танец, и грудь ее колебалась в такт музыке.
– Очаровательный мотив, – сказал король, не отрывая взора от музыкантши.
– Ваше величество, – зашептала леди Каслмейн, – молодые люди ждут вашего королевского знака.
Король со вздохом кивнул Джону:
– Прекрасно! Ты получаешь наше прощение. Оно будет действовать до тех пор, пока ты снова не возьмешься за старое.
Джон поклонился:
– Мои люди тоже получат прощение, если бросят свое ремесло?
– И твои люди тоже! – теряя терпение, бросил король. Графиня Каслмейн вызвала секретаря из приемной, извлекшего документ, в коем было засвидетельствовано королевское прощение, и король, не сводя глаз с гитаристки, подписал его.
Джон снова поклонился и принял пергамент.
– Ваше величество, мне приписывали множество ограблений, в которых я не был повинен, и будут приписывать снова, но обещаю, что ради сохранности шеи моей и леди Анны с этой минуты я буду вести достойный образ жизни.
Король кивнул и перевел взгляд на Анну:
– И вы готовы разделить его образ жизни с ним, каким бы он ни был?
Анна решительно кивнула:
– Я дала обет целомудрия, и мне не нужно то, чем он не обладает, ваше величество.
Джон опустил голову с притворным смирением, и плечи его затряслись.
Король был тронут до глубины души.
– Я прикажу приготовить для вас карету, чтобы вы могли совершить в ней свое путешествие. – Он снисходительно посмотрел на Джона: – Никто не посмеет на вас напасть.
– Благодарим вас, ваше величество, – сказал Джон, – но королевский герб будет привлекать разбойников на Оксфордской дороге.
– Как вам угодно. – Король пожал плечами. – Мы не можем не пожелать вам благополучия.
Король отвернулся от них и устремил взгляд на девицу с гитарой.
– Как ее зовут? – обратился он к графине Каслмейн.
– Мэри Грин. Она актриса Театра герцога. Жаждет сыграть ваши любимые мелодии в ваших личных апартаментах и доставить вам полное удовольствие.
Как только король, гвардейцы и актриса удалились, Анна стала благодарить графиню Каслмейн.
– Не благодарите меня, – ответила та, и на лице ее отразились одновременно любовь и боль. – Король обожает женщин с интеллектом и отвагой, способных бросить ему вызов. А у Мэри голова столь же пустая, сколь полная грудь. Поэтому скоро она получит отставку. Вы были бы более опасной соперницей, леди Анна, особенно потому, что не желали ни его, ни знаков его внимания. Нет большего стимула для мужского сердца, чем неприятие. – Она лукаво улыбнулась. – А теперь уходите, пока король увлечен музыкой.
Глава 20
Ей место в аду!
– Мистрис, пожалуйста, возьмите меня с собой! – принялась умолять Анну Кейт со слезами на глазах.
– Я никогда бы тебя не покинула, милая Кейт.
– И я тоже, – сказал Джон, с улыбкой глядя на маленькую квакершу. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, отчего та залилась румянцем.
Епископ подошел к Анне, не обращая внимания на Джона.
– Не могу поверить, что девушка из рода Гаскойн могла совершить такое, – произнес он сурово, с молитвенным видом сжимая перед собой руки с крестом, будто пытался отвратить зло. – Вернись со мной в Илий сейчас же, и, когда закончится срок твоего траура, я подыщу тебе достойного мужа и устрою твой брак, разумеется, с милостивого разрешения короля. Убедить его величество в том, что легкомысленная девица образумилась, будет просто, когда истечет положенный срок.
Анна еще крепче сжала руку Джона.
– Идем же, племянница, ты должна знать, что я никогда не смог бы благословить союз с таким человеком, – добавил он, бросив смущенный взгляд на Джона. – Брак предназначен для продолжения рода, а если на это нет надежды, нет и основы для супружества.
Джон изучающе смотрел на епископа, углы его рта подрагивали в улыбке.
– А как насчет романтической любви, преподобный?
Епископ сердито засопел.
– Иллюзорная страсть для ничтожных и легкомысленных. Истинный брак – это союз двух семей, и я не сомневаюсь, что вы рассчитываете в глубине души на земли Анны.
– Мне не нужна ее собственность. Я отказываюсь от нее, – сказал Джон, и лицо его потемнело, несмотря на принятое решение относиться благодушно к этому человеку и его призванию, потому что он родич Анны.
– Неужели вы думаете, я настолько глупа, что совершенно не знаю человека, которому отдала свое сердце? Мы с Джоном давно женаты, хоть и не венчались в церкви. Мы клялись друг другу в вечной любви. Я люблю и почитаю его превыше всех мужчин и буду верна только ему, и никому другому.
Дядя с изумлением смотрел на Анну.
– Когда перед алтарем вы соединили меня и Эдварда, лорда Уэверби, я совершила грех двоемужества, потому что уже отдала свое сердце, душу и тело Джону Гилберту.
– Племянница, боюсь, твоя бессмертная душа попадет в ад из-за этих слов!
Анна выпрямилась во весь рост.
– Лучше попасть в ад после смерти, чем жить в аду здесь, на земле! Я прошу вашего благословения, дядя, как у любимого брата моего отца.
– Я не могу благословить этот бесстыдный фарс!
– Тогда примите благословение от меня, дядя, и смиритесь с моим желанием уйти.
– Подумай хорошенько, племянница, – начал епископ проникновенным голосом, каким обычно говорил с амвона. – Ты передумаешь через несколько лет, а у женщины нет второго шанса, если она пожертвовала своей репутацией.
Анна с улыбкой посмотрела на Джона.
– Я уже получила свой второй шанс, дядя, и не собираюсь упустить его даже ради спасения своей души.
Джон заключил ее в объятия, а Анна покрыла его лицо поцелуями.
– Моя сладчайшая Анна, – шептал Джон, прижимаясь губами к ее щеке, потом отстранил ее, чувствуя, как восстает его мужская плоть под докторским халатом.
– Любовь моя, – сказала Анна. Голос ее дрогнул, а глаза наполнились слезами. Слезами счастья. Джон осушил их поцелуями.
Епископ вышел из комнаты, не проронив ни слова.
– По-моему, надо последовать совету леди Каслмейн и как можно скорее покинуть дворец, – сказал доктор Уиндем. – Короли из рода Стюартов известны своим непостоянством.
Поспешно одевшись с помощью Кейт, которая нашла в сундуке также более приемлемый костюм и для Джона, Анна собралась покинуть свои покои, когда вспомнила о жемчужном колье. Она аккуратно положила его на подушку, чтобы король и пышногрудая гитаристка увидели его нынешним же вечером.
Джон взял ожерелье в руки.
– Хорошо подобрано, – сказал он, держа ожерелье на свету. – Блестит и стоило бы в лавке Мэри Катперс на Флит-стрит фунтов сто. Эта бабенка готова была бы сразиться на шпагах за такой лакомый кусочек.
Анна взяла у Джона ожерелье и снова положила на подушку.
– Я ничего не возьму, только необходимую одежду.
Джон ухмыльнулся:
– Трудно избавляться с укоренившихся привычек, милая Анна.
– Придется, Джон, – решительно заявила Анна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39