Она надеялась, что ревность Барбары Каслмейн отдалит эту ночь, но ошиблась.
У одной стены стояли мягкие стулья, над ними висело несколько зеркал в позолоченных рамах, отражавших свет факелов, горевших в настенных консолях напротив. Кушетки во французском стиле окружали камин, а по всей комнате там и тут были расставлены другие предметы мебели. Когда король привел ее нынче днем в маленькую комнату, он извинился за беспорядок, объяснил, что пытался найти менее захламленное помещение, и обещал сделать это в самое ближайшее время.
Анна оглядывалась по сторонам, и на губах ее играла ироническая улыбка. Это помещение, видимо, использовалось как склад, и новые королевские любовницы проходили здесь нечто вроде стажировки, перемещаясь во все более просторные и менее захламленные покои по мере того, как к ним росла привязанность короля.
Анна пожала плечами и потерла висок. Мысль ее лихорадочно работала. На время ей удалось избежать общества Эдварда, но не было способа ускользнуть от короля, находясь во дворце Уайтхолл, где его гвардейцы патрулировали все залы и сады.
– Миледи, – обратилась к ней Кейт, – что мне делать, когда придет король?
Анна вздохнула.
– Делай, что прикажет король. То же намерена делать и твоя госпожа.
Кейт пристально смотрела на Анну:
– Тогда, госпожа, что должна делать ты до прихода короля?
Не поднимая глаз от сложенных на коленях рук, Анна ответила:
– Ты знаешь, чего я хочу. Расскажи мне еще раз, как он выглядел, когда ты в последний раз видела его.
– Очень красивым, миледи, хотя в его длинных черных волосах застряли соломинки и он лежал на полу конюшни.
– А что он сказал, когда ты передала ему мои слова?
– Он улыбнулся самой доброй улыбкой, леди Анна, и поклялся, что послал бы тебе поцелуй, если бы его руки были свободны. Он сказал, – Кейт покраснела; – что поцелуй не может быть настоящим, когда у человека связаны руки.
Тело Анны будто охватил огонь. Неужели она никогда не забудет поцелуи Джона, которыми он осыпал ее в комнате Нелл и на барже, и прикосновения его рук к ее телу? Только доброе божество могло бы рассеять эти воспоминания. Возможно, скоро она будет молить, чтобы ей было даровано забвение, но как и Святой Августин, моливший о воздержании, так и она будет молить о том, чтобы это пришло как можно позже.
– Продолжай, Кейт, – тихо произнесла Анна, – не пропусти ничего, ни слова, ни взгляда.
– Потом, миледи, он принял кольцо с изумрудом и я поспешила уйти. В этот момент меня поймали и выпороли за то, что я нарушила предписание, адресованное слугам, не выходить из дома в этот час. Они не заподозрили меня больше ни в чем.
– Еще раз прошу у тебя прощения за то, что тебе пришлось вынести из-за меня.
– Не беспокойся, леди Анна. Слуг порют в любое время, – смиренно произнесла Кейт.
– Никогда, клянусь, никого не выпорют из тех, кто был и будет у меня в услужении, – сказала Анна, гадая, сможет ли она сдержать слово чести, когда вернется Эдвард. Он привык всех держать в страхе.
– Это все, миледи? – спросила Кейт, стремительно делая реверанс.
– Можешь вернуться к своему вышиванию. И, Кейт…
– Да, миледи?
– Если я снова начну расспрашивать о Джоне Гилберте, не говори мне больше ничего, как бы я ни упрашивала.
– Но ты говорила это всего час назад, леди Анна.
– Знаю, – кивнула Анна.
Постукивание собачьих когтей по мраморному полу было сигналом приближения королями минутой позже он ворвался в комнату. Собаки тотчас же прыгнули на кушетку и принялись рвать когтями шелковую обивку.
– Слезь, Фаббс, – приказал король самой жирной собаке из своры, подчинившейся лишь для того, чтобы вскочить на другую кушетку, где она начала кататься, подставив широкое брюхо с сосками для почесывания. Король наклонился, чтобы поцеловать любимицу в морду.
– Если ты будешь вести себя лучше и понравишься леди Анне, мы дадим тебе пряник.
Однако король дал лакомство собаке, не дожидаясь, когда та будет вести себя благонравно.
Анна поднялась и сделала реверанс, присев до самого пола, с интересом наблюдая за этой сценой. Он обожает своих маленьких собачек, любит их больше, чем любовницу, подумала Анна и, хотя не в силах была полюбить короля, ненависти к нему больше не испытывала.
– Моя дорогая Анна, – приветствовал ее король, надев ей на шею нитку почти прозрачных жемчужин, руки его при этом задержались на ее обнаженных плечах.
Анна снова присела в реверансе, стараясь избежать его прикосновений.
– Давайте поужинаем и поболтаем, ваше величество. Я вам расскажу о своих приключениях. Думаю, это вас позабавит.
– Непременно, – сказал король, – и не опускайте подробностей, даже самых мелких.
Улыбаясь, король помог Анне подняться и усадил ее, а сам сел на стул напротив, сделав Кейт знак прислуживать им за столом.
Анна не могла рассказать ему всего, но рассказала истории, которые можно было бы позже повторять при дворе, ну, например, признание в том, что она приняла невольное участие в грабеже на большой дороге. Короля привлекали женщины, имевшие склонность к авантюризму, даже пороку. Иначе он отослал бы прочь Барбару Каслмейн после того, как она изменила с канатным плясуном Джейкобом, чьи гимнастические упражнения вызвали в ней приступ чувственного любопытства.
Особенно королю понравилась история о побеге Анны от разбойника в одежде грума, исторгшая у короля восклицания восторга и признание в том, что она могла бы играть в бриджах в Королевском театре, где женщинам играть дозволялось не только женские, но и мужские роли.
– Расскажите нам еще раз, дорогая графиня, – сказал король, искренне смеясь, – какой начался переполох, когда оказалось, что эликсир доктора восстановил вашу красоту и молодость. Мы сочиним об этом стихи.
Она повторила свой рассказ, добавив некоторые детали, которые сама придумала.
– Еще вина, ваше величество? – спросила Анна.
Он кивнул и снял свой камзол.
– В этих внутренних покоях чертовски жарко, – пробормотал он.
– Не желаете подышать свежим речным воздухом? – спросила она с надеждой.
Король нахмурился и помрачнел.
– Мы не хотим гулять.
Карл принялся развязывать ленты на своей рубашке, жадно блуждая глазами по ее телу.
– Помоги госпоже, – сказал он Кейт.
Анна поднялась:
– Извините меня, ваше величество.
Король схватил ее руку и пылко поцеловал.
– Не заставляйте вашего короля и господина ждать долго, – сказал он. Дыхание его стало прерывистым и жарким.
Она низко присела и вышла в соседнюю комнату.
– Ничего нельзя сделать, миледи? – спросила Кейт, тяжело дыша от волнения.
Раздеваясь, Анна старалась ни о чем не думать, пока не осталась в прозрачном нижнем белье. Хотя она не могла забыть Джона и знала, что всегда будет его помнить, все же надеялась, что эта ночь с королем и те, что последуют за ней, не оставят следа в ее памяти. И это поможет сохранить ей в неприкосновенности и чистоте если не тело, то хотя бы душу.
Послышался нетерпеливый стук в дверь.
Анна забралась в постель, приготовленную Кейт.
– Задерни полог и занавески на кровати и оставь меня, – сказала она.
Кейт плакала.
– Перестань! Я не плачу, и ты не должна меня оплакивать. Если я начну лить слезы, меня ничто не сможет остановить и я затоплю весь мир.
– Да, миледи, – сказала Кейт, вытирая глаза и нос рукавом, и вышла через другую дверь.
Через мгновение дверь в спальню отворилась.
– Вот и я, моя любовь.
– Ваше величество, – сказала Анна, зажав рот тыльной стороной руки, так что голос звучал приглушенно.
Король рывком раздвинул полог, и Фаббс, прошмыгнув мимо него, вскочила на постель и уютно устроилась на подушке.
Анна не сводила глаз с короля. Он был обнажен, и его тонкие ноги и узловатые колени придавали ему вид несформировавшегося мальчика. Но это было единственным, что не сформировалось. Что же касалось его мужского естества, то оно походило на пику королевского гвардейца, выставленную вперед во время парада.
Король подкрался к ней и, тяжело дыша, лег ей на грудь.
– Моя дорогая графиня, мы будем весьма снисходительны, учитывая ваше девство, ибо во всем нашем королевстве славимся как нежный Король Червей.
Он наградил ее влажным поцелуем, захватывая в рот ее губы, а рука его уже шарила по ее груди.
Анна затаила дыхание и затрепетала. Ей хотелось вскочить и убежать, но она не посмела.
– Снимите это, – ворчливым тоном приказал король.
– Конечно, ваше величество.
Сделав глубокий вдох и пытаясь унять в руках дрожь, Анна развязала красную ленту на плече, но тут собачонка вскочила, прыгнула и принялась тянуть ее к себе.
– Фаббс! – взревел король. – Ах ты, бессовестная негодница!
Он схватил собачку, на коленях переполз через кровать и затем, прошлепав к двери спальни, открыл ее.
За дверью стояла Барбара Каслмейн, присевшая в глубоком реверансе.
На ней был белый передник, какие носят беременные женщины, и ее чувственные глаза под тяжелыми веками улыбались.
– Добрый вечер, ваше величество. Надеюсь, вы хорошо позабавились.
– Мы понимаем, что означает такое поведение, графиня Каслмейн.
– Ваше величество неправильно меня поняли, – ответила Барбара, улыбаясь.
Она бросила взгляд на Анну, которая сидела на измятой постели, обернув грудь покрывалом.
– Не стану отрицать, что ревную, но кто не ревнует, тот не любит. И все же я пришла по другой причине, не из любви к вам, хотя доказательство этой любви перед вами. – Она погладила свой разбухший живот. – Я пришла сообщить вам известие, принесенное самым быстрым курьером флота.
– Да, да, – нетерпеливо откликнулся король.
– «Причуде» пришлось принять участие в кровопролитной битве с превосходящими силами голландцев, ваше величество, корабль затонул. Спасся только один человек. Они поведал об этом несчастье.
– Уэверби? – спросил король, бросив пронзительный взгляд на Анну.
– Нет, ваше величество. Граф Уэверби был убит пушечным ядром, а тело его пошло ко дну, как и тела многих других моряков.
Анна потеряла сознание, свалилась на пол и ударилась головой.
– Черт бы все побрал, Бэбс! – произнес король.
– Увы! – пробормотала Бэбс и нежно привлекла голову короля на свою гостеприимную грудь. – Мой бедный Чарли.
Глава 19
Леди Каслмейн плетет заговор
Анна выпрямилась и села, колотя кулаками по матрасу. Это случилось уже второй раз по одной и той же причине. Силы Господни! Она постоянно видела один и тот же сон: пруд в Уиттлвудском лесу и Джона Гилберта, прижимавшего ее к своему длинному обнаженному коричневому телу. Она вздрогнула. Это было тело, важная часть которого больше не существовала в мире, та часть, которую, как она знала, ей не суждено было забыть, какой она увидела ее впервые – благородной и гордой.
– Так пусть, ради всего святого, это сбудется!
Звук собственного надрывного голоса зазвенел в ушах Анны.
– Миледи, – обратилась к ней Кейт, сменявшая повязку у нее на лбу, – в приемной ожидает твой дядя епископ. Он пришел выразить тебе свое священническое соболезнование и утешить тебя.
Анна нахмурилась. Ее дядя? Почему он здесь? И тотчас же в памяти всплыло с новой силой то, что сообщила Барбара Каслмейн. Анна, новоиспеченная графиня Уэверби, овдовела.
Без дальнейших размышлений Анна пробормотала короткую молитву за упокой души Эдварда, хотя и подозревала, что для спасения его души потребуются молитвы в течение всей ее жизни, если бы только она могла это сделать в своем христианском милосердии, в чем не была уверена.
Анна не могла заставить себя испытать хоть малейшую скорбь об усопшем во имя девической любви, которую некогда питала к нему. Он лишил жизни ее отца, отнял у Джона его мужское достоинство. За такие преступления Эдварду, конечно же, уготован самый низший круг ада на все времена.
– Хочешь увидеться с дядей прямо сейчас, леди Анна? – спросила Кейт.
– Да, Кейт, – ответила Анна. Она дотронулась до повязки на лбу и нахмурилась: – Расскажи еще раз, как это со мной произошло.
– Ты упала в обморок и ударилась головой, – стала объяснять Кейт. – У тебя на голове шишка величиной с куриное яйцо.
Кейт подошла к двери и впустила епископа.
Епископ ворвался в комнату в полном епископском облачении, со всеми знаками, полагавшимися ему по сану, сел на стул у кровати и взял Анну за руку.
– Мое дорогое дитя, как ты, должно быть, страдаешь. Я виню себя… – начал епископ и умолк.
– Эдвард погиб, – сказала Анна, высвобождая руку.
– Какое несчастье! – Епископ покачал головой. – Я буду за него молиться.
– И за себя, дядя.
Епископа передернуло.
– Ты устала и перенервничала, племянница, – он указал на ее голову, – и, возможно, не совсем ясно мыслишь из-за ушиба.
– Ошибаешься, дядя, ты в ответе за все.
Ее пальцы, лежащие на покрывале, дрожали. Епископ склонил голову и сжал руки.
– Анна, я не военный. Не владею мечом. Уэверби угрожал мне.
– А заодно обещал наградить вас, если мне память не изменяет. Чтобы получить желаемое, Эдвард пускал в ход и кнут, и пряник. Даже мою любовь к Джону Гилберту он использовал в корыстных целях.
Епископ сидел, не поднимая головы, губы его шевелились.
Епископ долго молился и тронул ее сердце. Каким бы жалким и трусливым он ни был, он пришел к ней, узнав, что она нуждается в поддержке. Ни одного родственника, кроме дяди, у Анны не осталось.
– Аминь, – произнес епископ.
– Аминь, – повторила Анна.
– Миледи, графиня Каслмейн, – доложила Кейт, появляясь в двери спальни.
Епископ почтительно встал.
– Моя дорогая леди Анна, – сказала графиня, подойдя к постели. – Судя по всему, вы нездоровы. Надо пригласить доктора. С ушибом головы шутки плохи, он может вызвать мозговую лихорадку.
Неизвестно почему, Анна поверила, что графиня пытается ей помочь. Что бы Барбара ни говорила и ни делала, в ее словах и действиях был скрытый смысл.
– Ваша милость, вы очень заботливы, – сказала Анна. – Я нуждаюсь в помощи своего личного врача Джосаи Уиндема, живущего на барже возле Лондонского моста.
– В таком случае он посетит вас сегодня же. Его величество разрешит мне послать за ним гвардейца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39