– отрезал Маркус. – Нельзя давать ему время на обдумывание. Это единственная возможность вытянуть из него правду.Поль Рено шагал впереди. Его элегантный костюм совершенно не гармонировал с этими голыми серыми стенами. Пока они ехали в город, он не произнес ни слова, но когда машина покатила по Елисейским полям, он стал нервничать и даже не сумел скрыть своего волнения и злости, впрочем, Поль сумел взять себя в руки и когда выходил из машины, на лице его сияла обычная безмятежная улыбка.За столом под лампой без абажура сидел дежурный полицейский и что-то писал. Он бросил на вошедших быстрый взгляд, узнал Маркуса и поднялся. – Вы хотите начать прямо сейчас? – спросил он.– Да, – кивнул Маркус и указал Полю Рено на стул. Затем он распахнул дверь в соседнюю комнату, откуда вышел молодой человек спортивного вида.– Мне нет необходимости представлять вас друг другу, – сказал Маркус, – поскольку вы хорошо знакомы. Садитесь, господин Сакс.Потрясенный Поль Рено не сводил глаз с вошедшего. Инспектору даже почудилось, что Рено побледнел, хотя это могло ему просто показаться из-за слабого освещения.– Поль, – обратился он к Рено. – Этот человек – Пьер Сакс, репортер из «Хет Споор», утверждает, что после того, как история с Дювивье закончилась, он беседовал с тобой три раза: дважды у тебя дома и один раз по телефону.– Два раза по телефону, – поправил его Пьер Сакс. – Первый разговор послужил поводом для последующего. А позднее было еще несколько коротких разговоров, не имеющих особого значения.Поль Рено высокомерно и недоверчиво покосился на Сакса.«Он не догадывается, для чего Сакс появился здесь. Но он явно напуган», – отметил про себя Маркус.– Может ли он сейчас при мне повторить все то, что говорил вам? – спросил Поль Рено спокойным голосом, холодно, но не враждебно.– Разумеется, – Маркус сделал знак Пьеру Саксу. – Начинайте.Пьер Сакс откинулся на спинку стула и, повернувшись к Полю Рено, спросил:– Ты, надеюсь, не отрицаешь, что мы с тобой разговаривали несколько раз?Рено с кривой усмешкой посмотрел на Сакса и съязвил:– А ты, конечно, это утверждаешь!Желая избежать ненужных пререканий, Маркус поднял руку и, повернувшись к Саксу, сказал:– Объясните, когда и о чем состоялся ваш первый разговор.– Пожалуй, будет проще всего, если я сначала прочту вам, что уже написал о первом и втором разговоре для нашей газеты.Журналист повернулся к Полю Рено:– Если я где-либо допущу неточность, пожалуйста, поправь меня. Но надеюсь, что в основном все совпадет.Он перевернул несколько страниц рукописи и добавил:– Я опускаю вступление, которое не имеет прямого отношения к делу, а лишь проливает свет на биографические данные нашего героя. Итак, я начинаю.«Это был просторный уютный дом, куда я не был приглашен, и я отлично понимал, почему… Мне было известно, что среди гостей находится Пьер Шадрон и что сейчас в доме все только и говорят о деле Дювивье. Я был уверен, что как только в зале произнесут мое имя, Поль Рено примет этакий скучающий вид. Все так и произошло. Жена Поля Рено стояла рядом с ним, когда служанка доложила обо мне. Она небрежно бросила мужу:– Сакс? Пьер Сакс? Это уж не тот ли скандальный журналист из «Хет Споор»?– Да, он.– Что ему от тебя надо?– Я просил его о встрече.– Почему он явился в наш дом в такой поздний час?– Я дал ему понять, что в сложившейся обстановке предпочитаю не афишировать наших встреч.– А тебе самому что от него нужно?– Ты знаешь мой девиз, дорогая: «Храбрость побеждает врагов». Он справедлив и в делах. Но в предстоящей борьбе я предпочитаю вообще не иметь врагов».Пьер Сакс взглянул на Поля Рено и, улыбнувшись, сказал:– Разумно, ничего не скажешь! – затем продолжил чтение.– «На твоем месте я постаралась бы отделаться от него, – сказала жена Рено, – Он подлец, и тебе незачем искать его расположения. Он ведь не сможет повредить тебе.– Но смог же он утопить Дювивье, – возразил Поль Рено.– Да, но против Дювивье у него имелся материал, а чтобы выступить против тебя, ему придется лгать.– Это привилегия газет. Журналисты лгут, но читатели им верят. И даже если не вполне верят, то каждый в глубине души считает, что нет дыма без огня. Ты не представляешь, сколько карьер рушилось из-за такого дыма. Не беспокойся, я лишь хочу с ним познакомиться, чтобы убедиться, что факты, которыми он располагает, разоблачают только Дювивье как личность, но не могут нанести удар партии и, в частности, преемнику Дювивье».Пьер Сакс покосился на Поля Рено.– Вообще-то я не слышал этого разговора. Ты сам мне о нем рассказал, когда я поинтересовался реакцией супруги на мой приход. Ты разоткровенничался после того, как я сказал, что серьезно собираюсь написать о тебе роман. Знаешь, у меня тогда и в самом деле была такая задумка.– А сейчас уже нет? – спросил Поль Рено, пристально смотря на Сакса.– Нет, – спокойно ответил Сакс.– Почему же?– Ты меня больше не интересуешь.На лице Поля Рено не дрогнул ни один мускул.– Так что же было потом? – спросил Маркус. «Супруга хозяина дома удалилась к гостям, а я подошел к нему и показал пальцами, что хотел бы получить остальную часть гонорара…»Поль ухмыльнулся. Заметив это, Сакс прервал чтение и сказал:– Помнишь, ты сказал тогда с издевкой: «Я сразу понял, что ты явился за деньгами». Ты в этом ни минуты не сомневался, поскольку я заявился в твой дом поздно вечером. И тебе это, конечно, не понравилось. Ты спросил: «Мы, что же, перестали доверять друг другу?» Вопрос этот показался мне несколько наивным, хотя ты имел в виду доверие, которое связывает двух мошенников и исключает доносительство. Я ответил, что дело не в доверии, просто завтра уезжаю на непродолжительное время, поэтому и пришел сегодня вечером.Ты ничего не возразил, хотя не был уверен, найдется ли у тебя нужная сумма. «Пойдем», – сказал ты. Мы прошли в твой кабинет, ты открыл сейф и что-то там собрал. «Гм, к сожалению, у меня пока есть только эта сумма. Остальное завтра» Я спросил, смогу ли получить деньги до девяти утра. «Так рано?» – спросил ты. «Да, так будет спокойнее», – ответил я. «Хорошо, – согласился ты. – Завтра возьму деньги в банке». Потом ты спросил, куда и зачем я направляюсь.Нашу беседу я записывал на магнитофонную пленку.Пьер Сакс снова стал читать свою запись.«Мы еще немного поболтали о том, о сем, затем я поинтересовался, знают ли Шадрон и его друзья, что их противники из оппозиционной партии подкупили нас, журналистов, чтобы мы скомпрометировали Дювивье.– Конечно, – ответил Рено.– Для твоего тестя было бы ужасным ударом, если б он узнал, что компрометирующие материалы получены не от ваших противников, а от тебя. И все это только из-за того, что ты не пожелал ждать еще пятнадцать или двадцать лет поста министра.– Ах, – ответил Рено, – Шадрон, безусловно, достойный человек, но несколько старомодный. А времена меняются…Поль засмеялся.– Дювивье выключен из игры, – сказал он. – Но только на время. Он вернется. Немного позднее. Подобные инциденты создают много шума, а потом все о них забывают.Дальнейший разговор был не менее щекотливым. Но тогда еще Поль Рено не понимал, куда я клоню и что скрывается за моими намеками».Сакс повернулся к Полю Рено и полюбопытствовал:– Ты и теперь абсолютно ни о чем не беспокоишься?Тот не ответил.«– Если кто-нибудь перебежит тебе дорогу, Рено, ты ведь уберешь его, не раздумывая, верно? Поль нехотя процедил сквозь зубы:– Трудно признаться в этом, но если понадобится, – да.– И со мной ты бы также поступил?– С тобой?Я решил облегчить ему ответ и спросил:– Если бы для твоей карьеры возникла необходимость уничтожить меня, ты бы сделал это?Поль нервно пробормотал:– Странный вопрос…– Так сделал бы или нет?– Боюсь, что да.– И все же ты ответил не сразу, немного помедлил…– Да, немного… Нерешительность, – заметил Поль, – еще не является свидетельством влияния моральных принципов, чаще это говорит о бесхарактерности человека или его неопытности.– А что значит для тебя человек?Поль любил такие вопросы. Он ответил сразу и с явной гордостью:– Человек – это единственный хищник в мире, который никогда не покажет в открытую, что у него есть когти.Великолепное изречение! Даже я вынужден был это признать.– Человек радуется тому, что у него есть когти?– Да, если это хорошие когти!– А если нет?– Тогда человек возмущается, если такие когти кто-то другой пускает в ход, и это называется борьбой за моральные принципы. А каким ты сам видишь человека, Сакс?– Это несчастное существо, которое задвинули в дальний уголок да и забыли про него.Поль немного подумал и мне показалось, что он согласился со мной».– Я правильно тебя понял? – спросил Пьер Сакс. Но Поль Рено, казалось, его не слышал.– «Рено, а как ты посмотришь на то, что я попытаюсь уничтожить тебя, подобно Дювивье?Поль растерялся.– Что ты сказал? – испуганно переспросил он.– Неужели это тебя не разозлит? Поль явно ничего не понимал.– Ты – меня… уничтожить?..– Да.Его растерянность как рукой сняло. Поль улыбнулся.– Еще бы не разозлиться, – сказал он. Однако, судя по его безмятежной улыбке, он все еще ничего не понял.– Ты ведь обрушишь на мою голову все проклятья!– Еще бы!– И все это во имя соблюдения моральных принципов!– Разумеется!Поль весело рассмеялся.– А ты непременно хочешь сделать из этого трагедию?– Возможно. Никто не может запретить нам иной раз становиться сентиментальными. Все ведь зависит от желез внутренней секреции.И тут впервые в его глазах мелькнула тревога. Он спросил с натянутой улыбкой:– Ты хочешь поставить меня на колени, Сакс? Почему?Теребя в руке листок бумаги, я спросил, хорошо ли он помнит свой последний год в лицее, когда проводилась математическая олимпиада, в которой принимали участие все парижские школы.– Конечно, – кивнул Поль, – я хорошо это помню.– Ты тогда получил второе место, не так ли?– Да, – подтвердил Поль.– Ты тогда оказался вторым и в награду получил спортивный автомобиль.Он посмотрел на меня с удивлением.– Верно, но откуда ты об этом знаешь?Я сказал, что об этом тогда писали все газеты, и спросил:– А ты помнишь, кто был первым?– Нет. Тогда мне, конечно, было известно это имя, но сейчас я уже забыл его.– Первое место занял Пьер Сакс! – сказал я.– Ты?! – удивился Поль. Я кивнул.– Я учился в скромной пригородной школе. После присуждения первого места меня сфотографировали, и это фото появилось на следующий день в газете, но автомобиль в подарок я не получил. Когда я пришел домой со своей наградой, меня встретил пьяный отец, который посмотрел на мой диплом мутным взглядом и даже не сумел прочесть, что там написано, только спросил, сколько денег я за это получил.– А ты и в самом деле что-то получил?– Медаль. Вчера я нашел ее на чердаке среди старого хлама и десять минут не мог до нее дотронуться.– Она была такая грязная?– Нет, сияла, как новенькая.Я заметил, что Рено смотрит на меня недоверчиво и испытующе, и продолжал теребить бумажку в руке. Наконец я встал и поинтересовался, не знает ли он, когда отправляются в Бурже утренние поезда.– А почему ты меня об этом спрашиваешь? Посмотри сам расписание.– Ты ведь ездишь туда время от времени, не так ли?Рено уставился на меня с нескрываемой тревогой.– И поэтому я должен знать расписание поездов? Если мне случается бывать в Бурже, я езжу туда на машине.– А раньше как ездил?– Что значит, «раньше»?– У тебя что же… родственники в Бурже?– Нет.– Друзья?– Тоже нет. Да почему тебя все это интересует?– Скажи, ты знаешь, где находится сиротский дом в Бурже?Рено внимательно посмотрел на меня.– Сиротский дом? Странный вопрос…Я пояснил, что готовлю репортаж о сиротских домах во Франции и хочу посетить сиротский дом в Бурже, чтобы определить, соответствует ли он среднему уровню таких учреждений, так как мы начинаем кампанию по сбору средств для сиротских домов.– Ты имеешь в виду добровольные пожертвования?– Да.Рено недоверчиво покосился на меня.– Ваша газета занимается сбором средств для сирот?– У журналистов тоже имеются железы внутренней секреции.Рено больше не улыбался. Он уже понял, что я что-то замышляю, только никак не мог понять, что именно, и потому насторожился.– Недавно я побывал в Бурже, – сказал я. – Сиротский дом там не очень большой – здание белого цвета, расположенное на высоком холме, на окраине. Верно?– А мне-то откуда это знать! – огрызнулся Поль.– О-о, – удивленно протянул я. – Неужели не знаешь?– Думаешь, мне известны все сиротские дома Франции?– Мне сказали, что ты знаком с тамошним директором.– Я понятия не имею, кто является директором сиротского дома в Бурже.– Достопочтенный господин Рошель.– Никогда не слышал этого имени.– Правда?– Зачем мне лгать!– Вот это-то и есть самое непонятное.– Что именно? – Рено явно начинал раздражаться.– Недавно в редакции мы заговорили о Бурже, и кто-то сказал, что ты уже несколько лет посещаешь сиротский дом господина Рошеля, что ты друг его дома и каждое лето посещаешь сирот. При этом ты каждый раз обедаешь с директором и оставляешь ему денежный чек. Мы тогда сразу подумали, что ты именно тот человек, который может возглавить наш фонд.Рено вздрогнул и побелел.– Ни в коем случае! – почти закричал он.– Боже, да что ты так волнуешься? Это же очень почетно – возглавить фонд и собирать средства в пользу сирот. Все дамы высшего света занимаются благотворительностью. – И прикрыв глаза, я спокойно добавил: – О, я понимаю, что тебя не устраивает – ты не прочь возглавить фонд, только не хочешь делать это благое дело с помощью нашей газеты.– Совсем не в том дело! Хотя… в определенном смысле… Ты должен меня понять: вы только что разделались с Дювивье и если вы сейчас выберете меня на сию почетную должность, это будет выглядеть подозрительно, люди могут подумать, что я состою с вами в заговоре.– А ты и был с нами в заговоре. Поль, уже не сдерживаясь, заорал:– Да! да! Но это не значит, что каждый… Однако, заметив, что я улыбаюсь, он немного успокоился.– Послушай, – продолжал Поль, – я не люблю это публичное милосердие, мне оно претит. В рекламе, которая раздувает все эти благотворительные акции, есть что-то вульгарное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14