Астер Беркхоф: «Девушка из Бурже»

Астер Беркхоф
Девушка из Бурже



OCR Larisa_F
«Маска смерти. Нидерландский и бельгийский детектив»: Ветеран МП; Москва; 1993

ISBN 5-900328-01-5 Астер БеркхофДевушка из Бурже 1 Началось время летних отпусков. Площадь и бульвары казались вымершими. У старого высохшего источника, оставшегося еще с тех времен, когда Нейи был маленькой деревушкой, играли только дети – больше на улице не было ни души. В этот жаркий пыльный полдень сады, еще совсем недавно такие зеленые, словно разом выгорели и пожухли.Комиссар Клерон знал, что все, кто только смог, отправились в Девилль или Канн, в Неаполь, Малагу или Венецию. Он посмотрел на площадь через запыленное окно своего бюро и прошептал: «Пора и мне в отпуск». Но эта перспектива ничуть не радовала комиссара, он знал, что означает для него отпуск: они с женой поедут в Канн, остановятся в гостинице, которая им не по средствам, придется жить под строгим надзором супруги и в течение десяти дней изображать вполне состоятельного и уверенного в себе господина.Зазвонил телефон, и Клерон с раздражением подумал: опять где-нибудь произошло дорожное происшествие. Однако в трубке послышался взволнованный голос:– Господин комиссар, убит Поль Рено! Вы его знаете. Помните то нашумевшее дело десять лет назад?– Ох! Кто это говорит? – быстро спросил комиссар, чувствуя, как его забила нервная дрожь.– Это Шалье, господин комиссар. Я, как всегда, совершал обход и когда вышел на улицу Бержерак, услышал выстрелы… четыре… пять… шесть… Мне показалось, что они донеслись из дома номер восемнадцать. Я позвонил в дверь. Никто не открыл. Обежав дом, я вошел со двора и увидел в кухне служанку, которая до смерти перепугалась и спряталась в шкафу. Она сказала, что стреляли наверху и что хозяин, кажется, принимал ванну. Я поднялся и обнаружил, что господин Рено убит. Шесть пуль в грудь и живот.– Я сейчас выезжаю, – сказал комиссар. – Скоро буду. Оставайтесь там и ничего не трогайте до моего прихода.– Вы сами сообщите в Париж, господин комиссар, или прикажете мне это сделать?– Я сам позвоню в Париж. Кроме служанки, вы еще кого-нибудь видели в доме?– Нет, господин комиссар. Эта женщина сказала, что госпожа Рено вот уж две недели как уехала в Америку. Она уверяет, будто слышала чьи-то торопливые шаги по лестнице. Мужские шаги, она сказала.– Какой номер дома?– Восемнадцать, господин комиссар.– Хорошо, ждите. Я сейчас приеду.Он сообщил о случившемся на набережную Орфевр, инспектору Марсану. Приложив телефонную трубку к уху, тот записывал:– Нейи, улица Бержерак, восемнадцать, Рено, Поль-Жан-Гастон. Шесть пуль в грудь и живот.Неожиданно инспектор Марсан остановился и, быстро пробежав глазами написанное, переспросил:– Поль Рено?– Да! – подтвердил на другом конце провода мрачный голос комиссара Клерона.– Тот самый Поль Рено?– По всей вероятности, он, если судить по адресу…– Господи, Боже мой…– Нам было приказано установить за этим господином Рено наблюдение, и если что случится, немедленно сообщить в криминальную полицию.– Хорошо, благодарю вас, Клерон. Мы сейчас приедем.Инспектор повесил трубку и вышел в соседнюю комнату, где сидели полицейские.– Где Маркус?Один из полицейских взглянув на часы, ответил:– Скоро должен подойти.– А Крик?Полицейский молча указал пальцем на соседнюю комнату. Заглянув туда, Марсан увидел маленького сморщенного человечка, который стоял на коленях перед шкафом, где хранился архив. Комиссар показал ему текст телефонограммы, и поскольку Крик не отреагировал на это, громко произнес:– Поль Рено!– Ну и что? – спросил Крик.– Снова это имя!Крик, словно внезапно что-то вспомнив, выхватил у него бумажку и внимательно прочел запись. Затем поднял глаза на инспектора.– Тот самый? Марсан кивнул.– Кто это сделал?– Если бы мы знали, я бы здесь не стоял.– Как это случилось?– В него выпустили несколько пуль в упор.– Не одну?– Шесть.Увидев, как у Крика вокруг рта заиграли морщинки, Марсан, кивнув головой, проворчал:– Ты подумал о том же, что и я. Но мы люди воспитанные и потому лучше промолчим.– Да у меня эта история до сих не выходит из головы! – сердито сказал Крик.– А у меня, думаешь, вышла? – вспылил Марсан.– Он же негодяй, – возмущенно воскликнул Крик.– Волей-неволей приходишь к философскому выводу, – задумчиво сказал Марсан, – что справедливость в конце концов неизбежно торжествует.Вошел инспектор Маркус, высокий здоровяк, потемневший под солнцем Дакара, где он вместе с сотрудниками Интерпола ловил убийц вице-консула Франции. Вслед за Криком он быстро пробежал текст телефонограммы и снова впился в него глазами.– Ну что скажешь? – спросил Крик.– Пошли! – вместо ответа коротко бросил Маркус. Они спустились вниз. Сидя в машине, Маркус сказал:– Шесть пуль. Ты слыхал, чтобы профессионал выпускал шесть – целую обойму сразу?– Нет, – ответил Крик. – Обычно они стреляют один, максимум два раза для верности, а потом удирают.– Видимо, у убийцы было достаточно времени…– Так поступают обычно женщины, – сказал Крик.– Верно, – кивнул Маркус, – но женщина, о которой может идти речь в данном случае, мертва…– Могла найтись и другая. Людям свойственно повторять неприглядные поступки.Маркус процедил сквозь зубы:– Особенно, когда все сходит с рук!Сжав кулаки и покраснев от возбуждения, Крик сказал:– Черт побери, бывает, что мужчина начинает считать какую-то женщину лишней на этой земле! Но чтобы в двадцать шесть лет встретить подобную особу, ловко отделаться от нее и потом преспокойно и безнаказанно разгуливать на свободе пятнадцать лет…– Двадцать, – поправил его Маркус.– Ну хорошо, двадцать.– В телефонограмме указано, что ему сейчас сорок шесть.– Неужели с тех пор прошло десять лет, когда мы…– Да, время пролетело быстро…Крик еще немного поворчал, затем глубоко втянул в себя воздух и уже приготовился было снова разбушеваться, но Маркус остановил его:– Успокойся. Как видишь, пришел конец его безнаказанности.Крик, подняв телефонограмму вверх, произнес:– Смотри-ка, он жил все это время в том же доме на улице Бержерак. Ты знаешь его, этот похожий на замок дом с громадным, точно парк, садом и массивными въездными воротами со львами у входа. Я отлично помню эту широкую аллею, посыпанную гравием, хрустящим под колесами машин.– Помнишь, в тот день дождь лил как из ведра? – сказал Маркус.– Да, – кивнул Крик: – Настоящий ливень. Он задумчиво покачал головой и добавил:– Какой самоуверенный вид был у Рено тогда! 2 Дождь лил как из ведра в тот день, когда они впервые въехали на улицу Бержерак, одну из самых респектабельных, тихих и зеленых улиц в Нейи, где каждый дом, точно замок, стоит в глубине парка, обнесенного высокой оградой с коваными воротами на мощных колоннах.«Дворники», чистившие стекло машины, работали плохо, и Крик, почти уткнувшись в него носом, пытался разглядеть сквозь завесу дождя номера домов.– Стоп! Восемнадцатый номер.Они въехали в ворота и остановились перед входом громадного серого особняка.– Это здесь? – удивленно спросил Крик.Он хмуро разглядывал две известняковые плиты со львами по обе стороны от двери, лепные орнаменты на окнах, высокую шиферную крышу, блестевшую под дождем, и длинный ряд роскошных автомобилей, выстроившихся под буковыми деревьями.– Да, это здесь, – буркнул Маркус.– У них, кажется, гости.– Не только гости, но и кое-что другое. Инспектор стал подниматься по лестнице.«А мне, – подумал Крик, – что-то здесь не нравится». Подняв воротник плаща, он двинулся вслед за Маркусом.Дверь открыла горничная в черном платье и белом переднике.– Инспектор Маркус из криминальной полиции, – представился посетитель.Девушка невольно вздрогнула при слове «полиция» и поспешно произнесла:– Я сейчас же скажу хозяину, что вы пришли. Пожалуйста, пройдите в библиотеку.Они вошли в просторную комнату, где пол был устлан пушистым ковром и до самого потолка тянулись книжные полки.Маркус опустился в кожаное кресло у камина и, взяв со столика газету, раскрыл ее.Крик следил за ним, прищурившись. Он знал, что Маркус бывает в доме Рено, знаком с его женой. И любит ее. Не хочет причинить ей боль и не может не выполнить свой долг.А Маркус тем временем рассматривал фотографию на первой странице газеты: красивый крупный темноволосый мужчина в смокинге, улыбаясь, разговаривает с пожилым господином. Статья под фотографией начиналась словами: «Молодой преуспевающий Поль Рено, наиболее вероятный кандидат на пост министра иностранных дел. Новый этап в блистательной карьере талантливого сына покойного посла Анри Рено. Университетский чемпион по теннису – в двадцать лет, знаменитый адвокат – в тридцать, рыцарь и джентльмен, остроумный рассказчик, очаровательный и гостеприимный хозяин дома, блестящий оратор, а завтра, в свои тридцать шесть – возможно, министр. Его кредо: „Между друзьями – никаких комплиментов“. Его девиз: „Мы знаем, чего хотим и добиваемся этого“.Дверь открылась, и Поль Рено, высокий, красивый, темноволосый мужчина в смокинге, точно такой, как на фотографии в газете, вошел и протянул инспектору обе руки.– О Маркус! Я не видел вас тысячу лет! Маркус молча разглядывал вошедшего. Поль Рено остался таким же, каким он его знал много лет, человеком, у которого все в жизни складывалось легко и просто. Он родился в богатой семье, рос избалованным всеобщим любимцем, затем стал блестящим студентом, которого превозносили профессора, после чего при поддержке отца и других влиятельных родственников сделал головокружительную карьеру: будучи еще совсем молодым человеком, занимал высокие посты, которых обычно люди добиваются лишь в зрелом возрасте, а чаще всего – вообще не достигают. Да, Поль Рено был все таким же: те же обаяние и непринужденность, те же уверенность в себе и добродушная улыбка. Этот человек никогда не испытывал чувства зависти или горечи, и, глядя на него, Маркус подумал: Поль всегда стоял слишком высоко и смотрел на окружающих сверху вниз со своей обычной доброжелательной, снисходительной улыбкой.– Привет, Поль, – сказал он, вставая и нехотя пожимая руку хозяину дома.Маркус ткнул пальцем в газетную передовицу.– Еще одно продвижение…Поль смеясь отстранил рукой газету.– Пока еще ничего не произошло. Надо же газетчикам о чем-то писать…– И все же, говорят, ты собираешься стать министром?– В самом деле, говорят. Сам видишь. Будем надеяться, эти люди знают, о чем пишут.– Значит, это серьезно?– Да, – немного смутившись, произнес Поль Рено. – Думаю, что у меня есть шанс. Должен признаться, что там, наверху, мы уже отмечаем это событие.Он взял Маркуса под руку.– Послушай, если ты здесь не по серьезному делу, может, пойдем и выпьем немного? Там немало твоих давних знакомых. И Жаклин обрадуется!Маркус внимательно посмотрел на него.– Как она себя чувствует?– Прекрасно! Отлично! Несколько дней назад мы вспоминали о тебе. Идем!– Пожалуй, не стоит. – Маркус снова опустился в кресло.– Ну перестань! Идем!– Нет.– Тогда я прикажу подать сюда чего-нибудь выпить.– Не надо.Поль Рено удивленно взглянул на него.– У тебя какие-то сложности?Маркус снова принялся внимательно рассматривать фотографию в газете.– Странно, что здесь ни разу не упоминается имя Дювивье.– Что ты имеешь в виду? – спросил Поль Рено, усаживаясь в кресло напротив Маркуса.– Две недели назад пресса утверждала, что Дювивье займет место министра иностранных дел, как и в прежнем правительстве.– Произошла весьма неприятная история, – вяло произнес Поль Рено. – Я думал, ты знаешь об этом…– Разумеется. Все газеты писали.– Ты знаешь, что мы имели не очень хорошие результаты на последних выборах, и председатель нашей партии счел, что лучше бы этого скандала не было.– Но следующим за Дювивье шел Рибо. Все были уверены, что…– Да, я знаю, знаю. Действительно, Рибо должен был стать преемником Дювивье, но… видишь ли, наш председатель полагает, что мы этого себе позволить не можем.– В чем дело?– Мне неприятно говорить об этом, но ты должен понять, что после глупого скандала с Дювивье партия больше не может рисковать. Подобные скандалы не идут на пользу партии, особенно такой, как наша, за которой стоит крупная буржуазия с ее крепкими традициями.– И вы считаете, что Рибо не сумеет погасить этот скандал?– Именно. Так считает председатель нашей партии. Рибо уже немолод. Тридцать лет политической деятельности не могли не сказаться: с ним происходит то, что неизбежно случается со всеми опытными политиками: они плесневеют. Эти старые зубры считают, что их основная миссия – всегда что-то улаживать, стараться все и всех умиротворять. Они утратили былую энергии. Наш председатель заявил: «Мы должны забыть даже имя Дювивье. Рибо тоже ничего больше не может». Он считает, что единственный человек, который способен что-то делать на этом месте, это я. Он сказал мне: «Ты молод, смело прокладываешь себе дорогу в жизни, люди тебя уважают. Ты получишь этот пост не потому, что я твой друг и был другом твоего отца, а потому, что Ты именно тот человек, который нам сейчас нужен».– Я думаю, Рибо очень огорчился…– Он пришел в ярость! А как бы ты отнесся к этому на его месте? Поверь, мне все это очень неприятно!Маркус, немного помолчав, спросил:– Насколько верно все то, что писали о Дювивье?– Что значит, «насколько верно»?– Все именно так и произошло или это выдумка газетных писак?– О нет, все истинная правда. С Дювивье, знаешь ли, уже не раз случались подобные истории.– Вот как?– Точно. Но это… Должен сказать, что я хорошо к нему относился. Он и Эдна казались счастливой супружеской парой. И когда я услышал об этих несчастных заблудших девушках, я не знал, что и подумать.– Заблудших девушках?– Ну да. Ты же знаешь, что он состоял попечителем Центра по перевоспитанию заблудших девушек. Это идея нашего председателя, в свое время нашей склонной к сенсациям партии она принесла солидные политические дивиденды. В общем, Дювивье опекал этих заблудших девушек, а затем отправлялся с ними в Париж. Ты понимаешь, что я имею в виду… Маркус высоко вскинул брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14