Все эти годы я думаю, что мне делать с этой тканью. Держу ее в сундуке
и время от времени ее вынимаю, чтобы взглянуть. Вероятно, я мог бы ее
обменять на что-нибудь полезное, но мне не хочется этого делать:
все-таки это подарок и с ним связаны какие-то чувства. Подарки не про-
дают, особенно подарки такого хорошего человека.
- Я думаю, что все это вы вообразили себе - замешательство отшельника,
я имею в виду,- сказал Джиб.- Я, например, не испытываю к вам таких
чувств. Хотя, должен признать, что я тоже не человек.
- Вы ближе ко мне,- сказал гном,- и вот в этом вся разница.- Он
встал.- Пойду-ка принесу топор.- Он похлопал по узлу, который Джиб по-
ложил на полку.- А за это я открою вам кредит. Без этого ваш кредит
кончился.
- Я давно хочу спросить,- сказал Джиб,- но до сих пор не хватало духа.
Народ Болот, народ Холмов, даже многие люди приносят вам добро, и вы
открываете им кредит. Значит вы умеете писать?
- Нет,- ответил гном,- не умею. Мало кто из гномов умеет. Может,
кто-нибудь из гоблинов. Особенно те, что живут в университете. Но мы
ведем счет. И ведем его честно.
- Да,- согласился Джиб,- очень честно, щепетильно.
Снивли вышел и стал рыться где-то на полках. Вскоре он вернулся с то-
пором, насаженным на топорище из древесины гикори.
- Мне кажется,- сказал он,- у него хорошее равновесие. Если нет, то
принесите его назад, мы поправим.
Джиб с восторгом взвесил топор на руке.
- Прекрасно,- сказал он.- Если будут нужны небольшие изменения, то я
справлюсь сам.
Он провел пальцем по лезвию.
- Отличный топор, если его беречь, он будет служить весь мой век.
Снивли был польщен.
- Нравится?
- Мастерская работа. Я заранее знал, что так и будет.
- Он хорошо заточен и не скоро затупится. Но осторожнее с камнем.
- Я буду осторожен,- ответил Джиб.- Это слишком хороший инструмент,
чтобы с ним плохо обращаться.
- А теперь я хочу еще кое-что показать вам,- сказал гном.
Он сел и положил на колени предмет, тщательно завернутый в шкуру. С
почтением он развернул сверток. Предмет заблестел. Джиб, очарованный,
наклонился вперед.
- Меч! - воскликнул он.
- Человеческий меч,- сказал Снивли.- Он слишком большой, слишком тяже-
лый и длинный для таких, как вы и я. Меч бойца. Никаких украшений, ни-
какого фальшивого блеска. Орудие, как и ваш топор. Честное лезвие. За
все время, что я здесь, мечи, сделанные нами, можно пересчитать по
пальцам одной руки. И этот - лучший из всех.
Джиб протянул руку и коснулся лезвия.
- Такое оружие должно иметь имя,- сказал он.- Рассказывают, что в ста-
рину люди часто давали имена своим мечам, как лошадям.
- Мы нашли небольшое гнездо замечательной руды,- сказал Снивли.- Осто-
рожно добыли ее, переплавили. Такая руда встречается не часто. Ее ис-
пользуют для особых случаев, таких, как этот меч и ваш топор.
- Значит, мой топор.
- Ваш топор и этот меч - братья.
- Будем надеяться, что меч попадет в надежные руки,- сказал Джиб.
- Мы постараемся, чтобы так и было.
- Я принес вам старый топор. Его металл хорош, но лезвие так сточи-
лось, что его невозможно как следует заточить. Но ржавчины нет. Я, по-
думал, может вы используете металл. Кредит мне за это не нужен.
Он взял топор с пола и протянул гному.
- Хороший топор,- сказал Снивли.- Топор вашего отца?
Джиб кивнул.
- Отец дал его мне, когда я построил свой плот.
- Да, мы сделали его для него. Хороший был топор, но ваш все же лучше.
- Отец шлет вам привет. И мать тоже. Я говорил им, что увижусь с вами.
- Хорошо вы живете,- сказал гном.- Все вы, в Болотах. Много лет. У вас
нет истории? Вы не знаете, как долго живете там?
- Мы не умеем записывать события,- ответил Джиб.- У нас есть только
предания, переходящие от отца к сыну. В них, наверное, немало истины,
но сколько - я не знаю.
- Сколько тут живут гномы,- сказал Снивли,- ваш народ все это время
населяет Болота. Он жил тут и до нашего прихода. У нас тоже есть свои
легенды. О том, кто открыл здесь руду и начал строить шахту. И как вы,
мы тоже не знаем, что в легендах правда, а что нет.
Джиб взвалил на плечо узел для отшельника.
- Я должен идти,- сказал он.- До пещеры отшельника далеко. А мне до
наступления ночи нужно быть дома.
Снивли кивнул.
- И правильно. В этом году много волков. Больше, чем когда-либо. Если
задержитесь, можете заночевать здесь, мы будем всегда вам рады.


Глава 6.

Вначале Джиб подумал, что отшельника нет дома, хотя это было странно.
В последние годы, состарившись, отшельник почти никогда не покидал пе-
щеры, лишь изредка он выходил чтобы собрать кореньев, травы, листьев и
коры, необходимых ему для приготовления лекарств.
Костер в пещере не горел и дымом не пахло. Значит, огня здесь давно не
было. К грубому тростниковому столу прилипла яичная скорлупа.
Джиб вгляделся в темноту.
- Отшельник,- негромко позвал он, одерживаемый внезапным предчувстви-
ем, которого не понимал.- Отшельник, где вы?
В углу послышался слабый звук. Может, мышь?
- Отшельник? - повторил Джиб.
Звук повторился.
Джиб осторожно пошел в угол.
- Сюда,- слабо произнес отшельник. Его голос звучал не громче шелеста
листвы.
Глаза Джиба привыкли к темноте, и он разглядел низкое темное возвыше-
ние в углу и бледное лицо на нем.
- Отшельник, что случилось?
Джиб склонился над тюфяком и увидел одеяло, натянутое на подбородок.
- Наклонись ниже,- произнес отшельник.- Мне трудно говорить.
- Вы больны? - спросил Джиб.
Бледные губы чуть шевельнулись.
- Я умираю. Слава богу, что ты пришел.
- Вам нужно чего-нибудь? Воды? Супа? Я сварю суп.
- Слушай,- сказал отшельник.- Не разговаривай, слушай.
- Слушаю.
- Шкаф у стены.
- Вижу.
- Ключ у меня на шее. На шнурке.
Джиб протянул руку.
- Нет, подожди.
- Да?
- В шкафу. в шкафу.- отшельник питался говорить.- Книга в коже. Ручной
топор. Из камня. Отнеси к епископу.
- Какому епископу?
- Епископу Башни. Ниже по реке, на северо-запад. Спрашивай, тебе пока-
жут.
Джиб ждал. Но отшельник молчал. Он больше не пытался говорить.
Джиб осторожно протянул руку и нащупал шнурок, затем, приподнял голову
отшельника, он снял шнурок. На шее висел маленький ключ.
Он отпустил голову отшельника на подушку.
Подождал немного, но отшельник не шевелился. Джиб направился к шкафу.
Книга была там, маленькая книга в кожаном переплете. Рядом лежал то-
пор. Таких топоров Джиб никогда не видел. Он был сделан из камня и за-
острен с одного конца. Но даже сделанный из камня, он был таким глад-
ким, словно металлический. Только внимательно приглядевшись, можно бы-
ло различить сколы, которые ему придавали нужную форму.
В шкафу были и другие предметы: бритва, ножницы, расческа, маленький
пузырек, наполовину заполненный голубоватой жидкостью.
Джиб взял книгу и топор и вернулся к отшельнику.
Отшельник открыл блеклые глаза и взглянул на него.
- Взял? Хорошо.
- Я отнесу их к епископу.
- Ты Джиб? Ты был здесь раньше?
Джиб кивнул.
- Подождешь?
- Да. Могу я что-нибудь сделать? Воды?
Отшельник чуть повернул голову.
- Ничего.
Джиб ждал, стоя на коленях у постели умирающего. Дыхание отшельника
было таким слабым, что грудь его едва двигалась и между вдохами насту-
пали долгие промежутки. Изредка волосы на верхней губе отшельника
слегка шевелились, когда он выдыхал через нос.
Один раз отшельник заговорил.
- Я стар,- сказал он.- Моё время прошло.
И снова замолчал. Слабое дыхание продолжалось. Дважды Джиб был почти
уверен, что оно прекратилось совсем, но оно все же возобновлялось.
- Джиб?
- Да.
- Оставь меня здесь. Когда все будет кончено, оставь меня здесь.
Джиб не ответил. Тишина сгущалась. Слабое дыхание продолжалось.
Потом:
- Загороди вход в пещеру. Сделаешь?
- Да.
- Не хочу, чтобы волки.
Он не кончил предложения. Джиб продолжал сидеть у постели. Один раз он
подошел ко входу и выглянул. Солнце уже прошло зенит и начало скло-
няться к западу. Отсюда, с высоты, была видна та часть Болот, откуда
он сегодня пришел. Было видно пространство почти до реки.
Джиб повернулся и продолжил свое бдение. Он пытался думать о чем-ни-
будь и обнаружил, что не может. Слишком о многом нужно было думать. Он
не мог разобраться в своих мыслях.
Некоторое время он просто сидел, не следя за отшельником. Взглянув
вновь на старика, он не обнаружил дыхания. Джиб подождал, помня, что
так уже было несколько раз. Но время шло, а волосы на губе не шевели-
лись, не было никаких признаков жизни. Джиб прижал ухо к груди отшель-
ника и не услышал биения сердца. Он поднял веко старика: на него смот-
рел остекленевший взгляд.
Отшельник умер. Но Джиб продолжал сидеть рядом с ним, как будто его
присутствие могло отменить смерть. Теперь он мог думать. Мог ли он
что-либо сделать? Он с ужасом понимал, что не дал умирающему даже во-
ды. Он предлагал, но отшельник отказался. Может быть, следовало всё же
принести воды? Оказать какую-нибудь помощь? Но к кому можно было обра-
титься за помощью? Кто смог бы помочь? К тому же, он не мог оставить
умирающего в одиночестве.
Отшельник был стар и не боялся смерти. Может, смерть была для него же-
ланной. Еще сегодня утром Друд удивлялся, что же получает отшельник от
жизни? На этот вопрос так и нет ответа. Но, подумал, Джиб, что-то
должно быть, иначе он бы не встретил смерть так просто.
Он вспомнил, что должен сделать многое, а уже вторая половина дня.
Джиб сложил руки мертвеца на груди, закрыл одеялом лицо, потом отпра-
вился на поиски камней, которыми можно было бы завалить вход в пещеру.


Глава 7.

Хол из Дуплистого Дерева перебрался через изгородь и оказался на поле.
Он знал, что находится в безопасности. Самогонщик со своими сыновьями
находился по другую сторону поля, а его собаки спали под накренившимся
амбаром после ночной охоты.
Охота была долгой и, по-видимому, неудачной. Хол и Енот все это время
просидели у своего дерева, прислушиваясь к ее звукам. Однажды собаки
лаем обозначили, что загнали добычу на дерево, но енот, должно быть
сумел уйти, потому что они скоро снова пошли по следу. Несколько раз
слушатели видели огоньки: это самогонщик и его сыновья шли за собака-
ми.
Урожай в этом году был хороший. Самогонщик и его семья не очень-то о
нем заботились. Кукурузу боронили один только раз, и то лишь в самом
начале роста, и в результате между рядами густо росли сорняки. Но по-
чатки висели тяжело, и их было больше, чем обычно.
Хол прошел пять или шесть рядов. Хотя особых признаков этого не было,
он знал, что наружние ряды подверглись нападению енотов и белок. Пото-
му-то Самогонщик и охотился на енотов, вернее он говорил, что охотится
потому, чтобы защитить свое поле от набегов. Но шкуры енотов имели оп-
ределенную ценность, их можно было продать. Самогон, шкуры енотов и
свинина - продавая эти товары, семья умудрялась жить.
Хол быстро начал быстро обрывать початки, не желая задерживаться дол-
го, выбирая лучшие, и бросал их в свой мешок.
На краю поля в солнечных лучах пели дрозды. В роще ореховых деревьев,
в их золотистой листве, щебетали белки, занятые сбором урожая. Хол лю-
бил осень больше всех времен года. В эти тихие, рыжевато-золотистые
дни, дни тепла и туманной дымки, земля давала плоды, и можно било ощу-
тить в природе чувство глубокого удовлетворения после периода роста.
Это была передышка между холодом и теплом. Он знал, что в этом году у
него будут хорошие запасы на зиму. Зерно, сушеные ягоды, хороший запас
орехов, кореньев и семян. В ближайшие дни нужно будет сходить к Боло-
там, выменять немного продуктов на сушеную рыбу у его старого друга
Джиба, или у Друда, или у кого-нибудь еще из болотников. Думая об
этом, он вдруг вспомнил, что давно уже не видел Джиба и теперь с удо-
вольствием встретился бы и поговорил с ним.
Хол взвесил мешок: тяжелее, чем он думал. Слишком много початков он
нарвал. Взвалив мешок на плечо, он рассудил, что сумеет унести его.
Добравшись до края поля, он остановился, вглядываясь и вслушиваясь.
Казалось, вокруг никого нет. Перебросив тяжелый мешок через изгородь,
Хол перебрался сам, подхватил мешок и заторопился в лес.
Теперь он был в безопасности. В лесу-то поймать его невозможно. В лесу
он дома. Он знал этот лес на мили вокруг, знал каждое дерево. Обогнув
холм, он направился к большому дуплистому дереву. На ходу он смотрел
по сторонам и безо всяких усилий подмечал многое: небольшие кусты боя-
рышника, усеянные плодами, которые станут съедобными после первого же
мороза; вьющиеся растения, почти целиком покрывавшие деревья; сброшен-
ную змеиную кожу, полускрытую опавшей листвой.
Спустя полчаса он добрался до дуба-гиганта более десяти футов диамет-
ром у основания. В двадцати футах выше по стволу виднелось дупло. Ли-
ния колышков, воткнутых в ствол, образовывала лестницу, по которой
можно было добраться до дупла,
Ни следа Енота. Вероятно, бродит где-то. Вероятно, подумал Хол, в это
время дня он спит в дупле.
Хол прислонил к стволу мешок, поднялся по колышкам, пролез в дупло и
опустился внутрь по еще одному ряду колышков.
Внутри ствол был пуст. Древесина не более фута толщины окружала эту
пустоту, и когда-нибудь, Хол знал это, ветер опрокинет дерево, и ему
придется искать себе новое жилище. Но здесь, в глубине леса, ветер за-
держивался множеством деревьев, к тому же дуб защищал холм, преграж-
давший дорогу постоянным западным ветрам. Пустота тянулась вверх над
отверстием более чем на двадцать футов, виднелись небольшие щели, про-
пускавшие дневной свет. Пол был покрыт сухим деревом - обломками, что
в течении столетий опадали с боков дуба.
В одном углу дупла был очаг. Стоял стол и стулья. У стен - шкафы и
ящики.
- Привет,- послышалось сзади.
Хол повернулся, рука его потянулась к ножу. На краешке постели сидело
сморщенное существо с большими ушами. На нем были поношенные кожаные
брюки и старый бутылочно-зеленый жакет поверх алой рубашки. На голове
заостренная шапочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24