Как дровосеки обрубают сучья на стволе.
— Отвяжись ты от него! — крикнула Энтипи и сделала несколько шагов в нашу сторону. Но я поднял вверх руку и ответил ей как настоящий герой:
— Нет, это мой поединок, принцесса. И если вы меня хоть немного уважаете, позвольте мне довести его до конца.
К моему немалому удивлению, она остановилась и согласно кивнула. Принцесса очень волновалась, глядя на нас, но глаза ее при этом заблестели как-то хищно, кровожадно. Ей хотелось дождаться того момента, когда герой, сражающийся с негодяем, одержит полную и безоговорочную победу. Но разобраться, кто из нас есть кто, по-моему, было не так-то легко. Во всяком случае, себя я затруднился бы отнести к любой из этих категорий.
Тэсита озадачила эта моя просьба. Он нахмурился, не понимая, почему я отослал Энтипи подальше от нас, но через пару секунд лицо его прояснилось.
— А-а-а, я понял, понял, почему ты ее просил не вмешиваться в поединок и держаться от нас на расстоянии. Чтобы она не услышала тех слов, которыми мы будем обмениваться во время сражения.
Я ничего ему на это не ответил. Мы оба понимали, что он прав.
— Не ожидал этого от тебя, По. Тебе и впрямь небезразлично, что принцесса о тебе подумает, узнав правду. Прежде тебе было плевать на мнение окружающих. Ты изменился, Невпопад.
— Ты тоже, — съехидничал я. — Но лишь один из нас двоих изменился к лучшему. Угадай, кто?
Поджав губы, он стал наступать на меня.
Я пытался припомнить все, чему меня учили, и стал наблюдать не столько за клинком Тэсита, сколько за движениями его тела — поднятием руки, поворотом шеи, — что могло служить для меня разгадкой маневров, которые он замышлял. Поначалу я неплохо справлялся, мне удавалось отражать его атаки одну за другой и даже переходить в наступление. Но когда я в очередной раз попытался предпринять атаку, его меч неожиданно царапнул меня по левому бедру. Шесть его выпадов я отразил, но седьмой достиг цели. И хотя рана оказалась пустяковой, по ноге у меня побежала струйка крови.
— Правду, Невпопад. Скажи ей правду.
— Сам ей все объясни. Если уверен, что справишься. С твоей-то дикцией.
Он опять сделал выпад, но я увернулся и своим клинком отвел его меч в сторону. Но после целой серии отраженных мной атак ему все же удалось слегка меня ранить в правую ногу. Рана была глубже, чем первая, и кровоточила сильней. Он меня все время теснил, и я был принужден отступать. И вот уже острие его меча оставило глубокий порез на моей руке.
И вдруг я понял: он наносит мне раны во время каждого седьмого выпада. Действует как заведенная машина, как часы, которые бьют через определенные промежутки времени. Из этого следовало, что моя защита никуда не годится. Он просто со мной играет, позволяя отразить шесть атак подряд и нанося порезы во время седьмой. Он все это время мне поддавался, пока сам этого хотел. По-видимому, он по глазам моим прочитал, что я догадался о его уловках, и с ухмылкой кивнул мне. Клянусь, никогда ни у кого я не видел такого свирепого выражения лица, с каким он на меня при этом смотрел, этот Одноглазый Тэсит.
— Ну что, готов ей рассказать? — прошептал он. И мне стало ясно, что ему скоро надоест шутить и притворяться. — Похоже, ты так до конца меня и не понял, По. Я в любом случае тебя убью. После того, что ты со мной проделал, тебе нет места на земле.
«Да блефует он все», — подумал я.
— Но ты можешь выторговать у меня легкую смерть, мгновенную, от удара клинком. При этом все твои конечности останутся целы… В противном случае я их отрублю и оставлю тебя умирать от потери крови. Ты будешь тщетно молить меня об ударе в сердце мечом или кинжалом. Но я не снизойду к твоим мольбам, так и знай. Мое решение, как тебя умертвить, будет зависеть от того, скажешь ли ты принцессе правду.
Нет, он просто-напросто блефует.
— Итак, что ты решил, Невпопад? Что скажешь?
— Задай ему, Невпопад! — крикнула Энтипи.
— Идите к черту, — вырвалось у меня.
Лицо принцессы омрачилось.
— Только после вас, — сердито парировала она.
Тэсит выбрал именно этот миг для новой атаки. Теперь он действовал совершенно иначе — теснил меня все дальше и дальше, пока я наконец не уперся спиной в скалу. Отступать было некуда. Тэсит замахнулся мечом, но я вовремя пригнул голову, и удар пришелся по камню, из которого клинок вышиб искры. Думаю, именно тогда я впервые за все время нашего поединка по-настоящему спасся от его удара. Тэсит пребывал в ярости, и это не могло не сказаться на координации его движений. Если бы он лучше владел собой, моя голова была бы уже отделена от туловища. Я попытался было отступить в сторону, но он не позволил мне этого сделать, несколько раз устрашающе взмахнув мечом. Сквозь звон железа и топот наших с Тэситом ног до меня порой доносились ржание Титана и крики Энтипи, которая настаивала на том, чтобы я наконец перестал валять дурака и стал бы драться с Тэситом в полную силу. Я горько усмехнулся. Вот ведь попала пальцем в небо. И как, скажите на милость, убедить ее, что она заблуждается на мой счет?
Я подныривал под клинок, уворачивался, метался из стороны в сторону. Несмотря на холод, у меня со лба каплями катился пот. Дышал я тяжело, грудь саднило. Вдобавок ко всему раны, нанесенные Тэситом, продолжали кровоточить. Я уже начинал чувствовать легкую дурноту. Мои силы стремительно убывали, Тэсит же не знал устали. Вот он без особых усилий пробил брешь в моей обороне, и я громко вскрикнул, почувствовав, как клинок полоснул меня по ребрам. Я судорожно зажал ладонью рану, из которой обильно текла кровь.
Он на несколько секунд остановил свой натиск и вперил взгляд в мою свежую рану. И я решился на атаку. Вознес меч над головой и бросился на него сломя голову. Мне хотелось все силы, всего себя вложить в этот выпад.
Но Тэсит перехватил мой клинок в воздухе затянутой в перчатку рукой и что было сил оттолкнул его. Я потерял равновесие и упал на снег. Он замахнулся на меня своим мечом, и я едва успел откатиться в сторону, прежде чем клинок вонзился в землю в том месте, где я только что лежал. Тэсит быстро подскочил ко мне и поставил ступню на мою раненую грудь. Он приставил к ней острие меча, а другой ногой прижал к земле мою руку, в которой я сжимал рукоятку меча.
— Расскажи ей все, — в который уже раз повторил он. — Иначе, богом клянусь, я тебя прикончу.
Я вгляделся в его единственный глаз. Нет, представьте себе, он не блефовал.
— Ну хорошо, — сказал, вернее, прорыдал я. — Ладно, я все ей расскажу.
— Подробно!
— Разумеется… только… ты меня, пожалуйста, не убивай, Тэсит. — По моим щекам заструились слезы. Ну и жалкое зрелище я, поди, собой являл! — Не убивай… пожалуйста, не надо…
— Не могу этого обещать. Сказал, что убью, значит, так и будет…
— Тэсит, пожалуйста… Так нечестно…
— Нечестно? — взревел он. — И это ты мне говоришь? После того, что со мной сделал?
Принцесса, к счастью, находилась довольно далеко и не слыхала наших слов.
— Да, это нечестно! Ты, Тэсит, появился на свет красивым, стройным, отважным, справедливым. Тебя вырастили единороги, ты в любом лесу как у себя дома. Рожденный быть героем! А взгляни на меня, ублюдочного сына шлюхи, хромоногого калеку! Я хотел совершить в жизни хоть что-то значительное. Но мне так мало было для этого дано. А ты… тебе все легко доставалось…
— Легко? Да ты просто не представляешь себе, через какие испытания мне довелось пройти за последние несколько лет! Неужто ты и впрямь полагаешь, что я отправлялся на подвиги, не сомневаясь в своей победе? Ошибаешься! Мне знакомо чувство страха. И я оказываюсь в его власти всякий раз, как только мне выпадает биться с каким-нибудь чудовищем или когда мифический зверь требует, чтобы я разгадал его загадку. Но я научился преодолевать малодушие.
— Я тоже, представь себе! Просто ты не одобряешь способ, каким я этого добился. — Я вскрикнул, потому что его башмак еще глубже вдавился в мою грудь.
— Расскажи ей все… всю правду… И тогда, быть может, я оставлю тебе жизнь.
— Но принцесса может мне не поверить…
— Так убеди ее. Иначе умрешь.
— Хорошо-хорошо, я уж найду способ. — Никогда еще я так не презирал себя за трусость и слабость характера, как в те минуты. — Позови ее, скажи, чтобы подошла ко мне.
Кивнув, Тэсит обернулся, чтобы позвать Энтипи. А я внутренне готовился к тому, чтобы рассказать ей всю правду без утайки. Уж мне-то она точно поверит, хотя и придется приложить определенные усилия к тому, чтобы ее убедить, и я это, безусловно, сделаю ради спасения собственной шкуры. Энтипи тогда узнает, что я — презренный трус, ударяющийся в слезы перед лицом реальной опасности, а вовсе никакой не герой. Она поймет, что человек, пустившийся на такие авантюры, чтобы только шкуру свою спасти, не кто иной, как жалкий позер, не стоящий внимания самой распоследней служанки из королевской крепости и уж тем более — принцессы крови. Мне удалось выдать малодушие, с каким я молил гарпов меня пощадить, за притворство с целью спасения ее высочества. Но у меня тогда был великолепный козырь, который я и вытащил из рукава, — птица феникс. Но даже несмотря на это, Энтипи долго сомневалась в правдивости моих слов. А на сей раз мне уже нипочем не выкрутиться. Энтипи узнает всю неприглядную правду обо мне и станет меня презирать с полным на то основанием. Это меня безумно огорчало, прямо-таки в отчаяние приводило, сам не знаю почему.
Но тут я услыхал какой-то странный звук — не то пение, не то свист. Тэсит открыл рот, чтобы позвать Энтипи, и едва не захлебнулся собственной кровью. Он наклонил голову и изумленно уставился на древко стрелы, которая торчала у него из груди. И пока он недоумевал, откуда она могла прилететь, невидимый лучник снова спустил тетиву. Вторая стрела угодила ему в шею.
Тэсит потерял равновесие и упал. Мне стало гораздо легче дышать, когда его ступня соскользнула с моей груди. Но вставать я не торопился. Не хотелось сделаться очередной мишенью меткого стрелка. Не знаю, может, мне это только почудилось, но издали раздался едва слышный протяжный стон. Потом к нему присоединились завывания и горестные вопли. Может, это наигрывали на своих инструментах спятившие музыканты какого-то оркестра. Но, скорее, тоскливые и жалобные звуки вырывались из глоток единорогов, оплакивавших своего приемного сына.
Из ран в груди и на шее Тэсита широкой волной струилась кровь. Он поднялся на колени, с силой вырвал стрелы из своего тела и помотал головой, силясь понять, кто и откуда в него стрелял. Он бросил взгляд и на меня, проверяя, нет ли у меня, часом, в руках лука. Но тут еще одна стрела вонзилась ему в спину, а после они посыпались на него дождем. Он вздрагивал всем телом всякий раз, как очередной выстрел достигал цели, но не падал. Только головой мотал. Лицо его сделалось белее снега — вся кровь отлила от него и вытекала наружу из ран на груди и шее.
— Тэсит, — прошептал я, и перед моим мысленным взором за короткий миг пронеслись, сменяя друг друга, бесчисленные картины нашего с ним детства и отрочества. Это их я стану оплакивать, горюя о Тэсите. Он был и теперь навсегда останется самым дорогим моим другом. Оглядевшись по сторонам, я увидел нескольких солдат, которые подходили к нам с разных сторон. Они были легко вооружены и одеты в форму воинов короля Истерии — серебристо-черную. Двое или трое держали в руках луки с натянутыми тетивами. Солдаты короля.
Я снова перевел взгляд на Тэсита. Лицо его выражало целую гамму чувств, но в первую очередь — недоумение. Он заговорил, и, хотя во рту у него булькала кровь, что делало речь еще более невнятной, я все же разобрал его последние слова:
— Но… но… Все равно герой — это я.
И тут последняя стрела поразила его в самое сердце, и Тэсит упал на снег, окрасив его своей кровью. А из-за горного перевала по-прежнему доносились отчаянные, тоскливые вопли единорогов.
23

НЕ ЗНАЮ, сколько времени я провел подле тела Тэсита — на снегу, в каком-то тупом оцепенении. Первой, кто к нам подошел, была, разумеется, Энтипи. Она склонилась над бренными останками своего развенчанного героя. Я весь напрягся, потому как понятия не имел, чего от нее ожидать, какой окажется ее реакция на случившееся.
Представьте себе, принцесса расхохоталась. Но звуки, которые она издавала, больше походили на плач. Где-то я уже слыхал нечто подобное. Она обошла тело, обогнув кровавую лужу, чтобы взглянуть на него с другой стороны. И при этом продолжала хохотать.
— Прекратите! — сердито сказал я. От всего пережитого нервы у меня были на пределе.
Как ни странно, она тотчас же подчинилась. Пожала плечами и произнесла:
— Вы живы, а он мертв. Забавно, правда?
— Мне, признаться, в голову не приходило, что такую трагедию можно воспринимать в шутливом ключе.
Глаза моего друга, вернее, единственный его глаз остался открытым, и мне подумалось, что Тэсит, быть может, следит сейчас за полетом в небеса собственной своей чистой и благородной души. Но поскольку она вряд ли рисковала без такого бдительного присмотра заплутаться в облаках, я протянул руку к его лицу и закрыл веко.
Энтипи окинула меня изумленным взором:
— У вас слезы на глазах. — Она аж головой помотала. — Никогда не видела, чтобы мужчина плакал. — Голос ее вдруг сделался строгим. — Что с вами такое?
Принцесса была права. По лицу моему струились слезы, но кожа так замерзла, что я их даже не ощущал. Утерся полой своего плаща и ответил ей:
— Я оплакиваю своего друга, веселого и незлобивого мальчишку, который когда-то спас меня от побоев или от чего похуже. Я оплакиваю бесстрашного воина, каким он мог бы стать. А еще, если хотите, это слезы радости: я оттого плачу, что вы ему не достались. Вот и все. Если вам кажется, что это не очень по-мужски…
Я не договорил. Даже если она станет меня презирать за эту постыдную слабость — пускай. Мне в ту минуту было в высшей степени плевать на ее мнение о моей персоне, да и на все на свете, поверьте.
Принцесса помолчала и вдруг, несказанно меня удивив, опустилась на колени у тела Тэсита рядом со мной и обняла меня за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92