Он пытается заставить себя поверить в то, что мертвецы — такие же люди, как и мы с вами. Он очень последователен, старина Бракксгаузентрупп, пунктуален и честен — уж если договорился о мире с мужичьем и их потусторонними приятелями, так будет уверять себя, что это гуманно и в полном соответствии с мировой гармонией… Роксана рассказывала, что он запирается в комнате и целыми днями бормочет: «Такие же люди, такие же люди, такие же, как мы… тьфу, дохляки проклятые!»— Иегуда хихикнул.— Пойдемте в сад! В дом не приглашаю, ибо его вконец изгадили гарпии, — уныло произнес Сквайр. — Летают и испражняются прямо в блюда и кувшины.И он заплакал старческими слезами.— Не горюйте, — сказал Рональд. — Лучше расскажите все поподробнее.— А что тут рассказывать? — вздохнул Сквайр. — Я же просил войска у Арьеса, просил! Но он молвил только «Всему свое время», туманно и расплывчато, по своему обыкновению. А я как в воду глядел: приехал домой, а мертвецы уже мой родовой замок осаждают. Мало им отобранных деревень…— Странно: мне мертвецы показались вполне миролюбивыми существами, — произнес рыцарь.— Все они миролюбивыми кажутся, вся эта нечисть — ведьмы, гарпии, мертвецы, — махнул рукой Сквайр. — По словам — царь Давид, а по делам — Авессалом ядовит.Они уселись за стол, монашек подал им вино и сыр.— Вся надежда только на вас, — сказал подошедший к ним инок с суровым лицом подлинного аскета. — Наши познания в военном деле слабы. Меня зовут брат Кристоф, некогда я был настоятелем монастыря Св.Ингеборги — только где он сейчас, этот монастырь?— Одно слово: монастырь — приди и стырь, — грустно кивнул Кверкус.— Правда, у нас есть чудо-оружие, о котором они и не подозревают, — загадочно произнес монах. — Но управлять им даже я не решился бы. Тут нужен человек вполне отважный и сведущий в тактике и стратегии.— Что это за чудо-оружие? — заинтересовался Иегуда.— Увидите, увидите… Это, конечно, слабое подражание тем чудесам, которые творил король Эбернгард — и все же.— Вот что нам и нужно выяснить, — проскрипел Иегуда. — Какие чудеса, когда и с какой целью творил здесь король Эбернгард. Не бойтесь, мы не из Святой Инквизиции. Арьес поручил нам отыскать короля любой ценой и вернуть его в Рим.— Сущая правда, — подтвердил Сквайр.— О, король здесь целых пять лет прожил. Он явился в наш монастырь инкогнито и сообщил, что он пророк, несущий радостную весть о том, что небо даровало прощение сему миру и что град Божий будет построен на земле при помощи электричества, таинства жидкого света, текущего по проводам. Он попросил у меня сорок братьев, чтобы проверить его слова, посадил одного из них крутить педали динамо-машины (вы, наверное, читали о ней в древних книгах), а остальных поставил молиться о даровании света. К динамо-машине была прикручена лампочка. Монах вертел ногами с утра до вечера, а братья молились; братья молились, а он вертел. Так шли недели. Братья: Те deum, laudatur! — а он — вжж, вжж… Прошел месяц, и в четвертую стражу ночи лампочка вспыхнула ослепительным пламенем, а король громким голосом возгласил: «Се, прощен народ мой; ныне отпущены грехи его!». Мы обнимали друг друга и плакали. Король сказал, что отныне земля преобразится, и на ней не будет больше тьмы — свет будет гореть и днем, и ночью. Он давал нам точные указания — и мы сооружали мастерские, а затем — фабрики и заводы, где электричество двигало причудливые механизмы; мы создавали рукотворные чудеса и старались перещеголять своим волшебством друг друга. Наш монастырь сиял красными, синими и зелеными огнями все ночи напролет — мы построили железную дорогу в замок сэра Кверкуса и подвозили сюда наше вино и продукты. Король открывал нам новые планы переустройства земли — как вдруг случилась странная вещь.По его мысли, мы должны были постепенно знакомить с благами науки всех живущих в стране. Из наших монахов он набрал апостолов, дал каждому по карманному фонарику с батарейками и направил в разные стороны света, дабы мы обошли все монастыри и свидетельствовали о чудесах. Прошел месяц, но никто из братьев не вернулся и не доложил о результатах. Как выяснилось впоследствии, часть из них свои фонарики продала, прельстившись златом, часть пропила, а самые верные из апостолов были попросту разорваны толпой, заподозрившей их в колдовстве.Затем потеряла с нами связь чудесная сеть волшебных зеркал, созданная нами в лесу. Для активной пропаганды научных изобретений король собрал несчастных и одиноких крестьянок, поселил их в избушки со всеми удобствами и дал возможность общаться друг с другом посредством обмена отражениями, а также собственными мыслями, напечатанными их руками (пришлось ради этого их еще и писать обучать).Выяснилось, что крестьянки эти, прикоснувшись к диву науки, не возвысились в помыслах своих, но, напротив, опустились до животного уровня. Они вовсе перестали работать, есть и спать — их пальцы отбивали дробь по клавиатурам, а по проводам текла во все стороны их бессмысленная болтовня. Возможно, они уже и не были мыслящими существами: их разговоры все более напоминали лепет обезьяньих детенышей, играющих между собой. Все попытки вырвать их из этого состояния оказались тщетными.Самый же большой удар репутации короля-чудотворца нанес взрыв, приключившийся на одном из химических заводов, расположенных в монастыре. После этой катастрофы вся трава в округе сделалась черной, а крестьянки, что были на сносях, родили по поросенку. Местные мужики грозились разобраться с королем по-свойски.Многие иноки отошли от научных методов познания и прилепились к ереси; иные шли к новому папе Каликсту с челобитными и просили его положить конец пыткам, которые, по их мнению, король творил над землей. Каликст против короля выступить не пожелал — ведь самый удобный, с его точки зрения, король — король отсутствующий, но умы простых прихожан это смутило настолько сильно, что они стали толпами идти в наши места и вступать в основанное маркизом Бракксгаузентруппом общество «Радость через силу». Маркиз исповедовал учение практически языческое — он хотел вернуть на землю Золотой век, а для этого, по его словам, нужно было уничтожить людей, разобрав их на — его любимое словцо — «запчасти» — и из них создать прежние расы Древних, некогда населявших землю. Прихожане восхитились его словами — и стали нам пакостить: пускали под откос наши поезда, ломали машины. Ретивые фанатики кидались в турбины наших самолетов, надеясь попасть в рай посредством мученической смерти, испражнялись в плавильные котлы наших заводов, портя качество стали, съедали обмотки наших генераторов, заблевывали микросхемы, вызывая в них короткие замыкания… Некий брат Зоровавель прославился тем, что проглотил пятьсот электрических лампочек — после чего, как вы сами понимаете, умер, как ни странно, с улыбкой на устах. Король страдал и скорбел душою, но бороться с фанатиками запрещал — он уважал свободу выбора и говорил, что люди должны прийти в объятия Науки добровольно.Вскоре весь наш Наукоград лежал в руинах, став прибежищем гадам и диким зверям. Начались еще и набеги разбойников, грабивших и маркиза, и сэра Кверкуса, и наш монастырь. Эбернгард взирал на гибель дела всей своей жизни с печалью. Когда удалой казак располосовал своим палашом наш последний генератор, он стал собираться в дальнюю дорогу.«Прощайте!» — сказал он. — «Я пытался дать вам свет разума, тот естественный свет, о котором писал Картезий.Ныне же вижу, что не принес ничего, кроме зла. У меня есть новая мысль, как сделать людей счастливее, а подал мне ее старик-нищий, что сидит у ворот вашего монастыря». И с этой загадочной фразой он нас покинул, и мы его больше не видели. Зато уж чертовщина в его отсутствие началась еще большая, и крестьяне вспоминали эпоху Наукограда как баснословные, счастливые времена… Особенно когда сравнивали короля и злодея-маркиза…— Ну и что, что злодей? Зато полон идей! — возразил сэр Кверкус и нервно захихикал.— Итак? — спросил брат Кристоф, поднимая бровь. — Вы поможете нам в обороне замка? — Мертвецы приходят каждую субботу, в одно и то же время — точны, как часы. А сегодня, как изволите видеть, суббота.— Действительно, суббота — согласился Рональд. — Что ж, будем только рады вам помочь — однако что могут сделать два человека против толпы мертвецов?— Заметано, — брат Кристоф радостно вскочил. — Тогда, сэр, позвольте показать вам нашу мастерскую.Он едва ли не вприпрыжку помчался по двору. Рональд оставил Иегуду и Сквайра за столом, а сам поспешил за монахом, который то и дело вспоминал, что бежит не сам по себе, а показывает дорогу гостю, и делал сотню шагов назад.
Во дворе трудились монахи, на паперти низенькой Церкви просили подаяния нищие.— Подай, барин, копеечку-от, — канючил старик со слезящимися глазами. — Отнимут ее у меня, конечно, детки, хулиганы наши-то — а все равно приятно: не зря здесь сижу с протянутой рукой, а чрез меня экономика совершается.И заплакал. Рональд подал ему золотую монету, старик запричитал и попытался поцеловать носок его обуви, но рыцарь поспешно отошел. Однако старик не унимался — Догнал его:— Ить, добрый человек, у меня грызь-то нутряная… — здесь он неопределенно почесался по телу, изображая чрезвычайное разлитие этой самой «грызи». — Болею страшно, жизнь не в радость совсем, на белый свет, как на копеечку, смотрю…Рональд полез в карман за второй монетой, но старик остановил его:— Да денежка-то мне тож не в радость, ты что! Ты лучше вот что: убей меня, что ль!— Что? — оторопел Рональд.— А вот тебе дубинка, добр-человек! — и старик подал ему палку. — Ты по макушке меня-то хрясни, я в Светлый рай-то и вниду…— Это еще зачем? — удивился граф.— А грызь-то нутряная? А гармония-то мировая? Люди голодають, люди недоедають, люди впадають в тоску… — надрывно запел старик, а глаза его поленились и заблестели. — Давай, старинушка, сердцем умилися, дубиною сей пребольно перекрестися…И он стал прыгать с ноги на ногу, распевая песенку.— Пожалуй, барин, смертию! Смерть — и искус, и новый, насыщенный вкус…Рональд повернулся и зашагал прочь. Старик бежал за ним и ныл:— Ну что тебе, трудно что ли? Ну, убей, пожалуйста!И колотил себя дубинкой по голове. Положение было предурацкое: то ли ударить его, то ли попытаться отнять дубинку.Слава Богу, подоспел брат Кристоф; при виде его старик подобрал полы рубища, выбросил дубинку и побежал с глаз долой.— Это Иов из секты циркумцеллионов Циркумцеллионы — раннехристианская секта, в которую вступали выходцы со дна общества. С дубинами в руках бродили они вокруг хижин (circum cellas) и добывали себе пропитание то милостынею, а то и грабительством. Дубины имели у них религиозно-символическое значение: они называли их «израилями» в качестве воспоминания о тех жезлах, которые держали в руках иудеи, когда в первый раз вкушали в Египте пасху.

, — пояснил монах. — Тяжко им дожидаться рая, все ускорить хотят процесс. Остальные его собратья уже на тот свет себя отправили — а этот все никак не смеет, других просит грех на душу взять…— Только попадет он не в рай, а обратно на землю, правда, уже желтым и мерзким мертвецом, — закончил Рональд. Они вошли в каменное здание, явно свежепостроенное.— Тут теперь находится наш монастырь, — пояснил брат Кристоф.В просторном, но грязном и пропахшем навозом помещении бывшей конюшни (эх, скряга Сквайр) ютилось полсотни монахов. На дощатом столе перед братьями были разложены разноцветные схемы, где точные чертежи старых времен перемежались с аллегорическими рисунками вроде «Мать-натура и Господин Вольфрам зачинают нового Прометея» (имелась в виду электрическая лампочка), «Фаллос Меркурия расширяется по мановению лучей Гелиоса» (термометр) или «Антей, прижатый Геркулесом к земле, бранясь, выдает слова печатные и непечатные» (типографский пресс). Дальнюю стену закрывал огромный лист брезента, у ближней стоял алтарь.— Вот наше главное чудо на сей момент! — объявилбрат Кристоф, указывая на алтарь, в который была ввинчена лампочка.Братья воздели руки и запели молитвы. Лампочка понемногу стала светиться ровным светом — наконец конюшня ярко осветилась: заблестели глаза монахов, Рональд тоже почувствовал радость.— Вы своими глазами убедились, что и законы физики — это дар, который Господь дает нам по вере нашей. Прошу на балкон.Оказалось, что балкон — не что иное, как башенка над стеной замка, с которой его сегодня едва не приняли за мертвеца.— Теперь к делу, — объявил брат Кристоф. — Если вы не шутили, обещая нам помощь и руководство в обороне замка, мы ознакомим вас с нашим чудо-оружием, о котором мертвецы еще не подозревают.Он дал знак чернецам, те потянули за веревки — и обширный лист брезента заскользил вверх, открывая глазам Рональда спрятанную за этим листом кованную железом осадную башню. Впрочем, нет: это была вовсе не осадная башня — урча и треща, на поляну выехал Левиафан, мощного роста, с большой головой, колесами вместо ног и пушкой вместо носа. Он медленно подполз к самой стене замка, с которой он был вровень, и остановился.— Что это за страшилище?— Танк, — с гордостью отвечал монах. — Изобрела его мисс Роксана. Построен не то что без электричества — без единого гвоздя! — гордо добавил он. — Мы создали замену силе электричества: по два брата сидит в каждом из колес, бегая внутри, подобно белкам, и тем самым вращая их; дюжина братьев поворачивает башню, где спрятана древняя пушка, бьющая на десять тысяч шагов без промаха. Еще один брат находится вот в этой каморке, где стоит машина, мечущая пули, — мы долго молились, прежде чем она вновь начала работать. Бока танка покрыты легкой броней, защищающей его от огня и копий. Внутри все устроено как нельзя более комфортно — все освещено факелами, поставлены мягкие кресла и горшки с цветами. Это наше секретное оружие, при помощи которого мы надеемся отстоять нашу свободу от исчадий ада.— Забавно, — улыбнулся Рональд. — Давно мечтал прокатиться на какой-нибудь из древних машин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47