Затем открыл в составе агентства отдел по зарубежным авторским правам и мощную пиар-службу, и через полтора года «Липман Хейг» превратился из незначительного, малозаметного образования в самое новомодное агентство в Лондоне.
Марк был крутого нрава — иначе нельзя, — но никогда не терял благородства. На переговорах с издателями он мог быть стойким, как целлюлит, но всегда сохранял достоинство. Не обижайтесь, говорил он всем своим видом, но по-другому не получится. Я уступать не намерен, так что давайте уж лучше вы. И все это — без излишней суровости и подобострастия. Честно. Как есть.
И еще у него было чувство юмора. Он был не хохотун, как его любимчик Джим Свитман, который, несомненно, знал, как, следуя советам Дейла Карнеги, «завоевывать друзей и влиять на людей», но копни чуть глубже — и найдешь бездну юмора.
А больше всего в Марке Эвери Жожо восхищало фантастическое умение находить выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Его никогда не обманывала интуиция, ничто не могло вывести его из равновесия, и он знал ответ на любой вопрос: настоящий дон Корлеоне, только голос не такой, да свита и брюхо отсутствуют.
Однако влечения она к нему не испытывала. Потом случилась встреча в очереди за такси возле «Хилтона», следом за ней — расширенные зрачки в коридоре агентства, и все пошло наперекосяк. Когда Жожо отчитывалась на пятничной летучке, Марк по-прежнему смотрел в сторону, только теперь улыбки на его лице не было. Он больше не распластывался в шутку по стене коридора, когда она стремительно проходила из одного кабинета в другой. Он называл ее исключительно «Жожо», шутливые перебранки ушли в прошлое.
Ей это не нравилось, но она была готова перетерпеть. Терпения ей было не занимать — благо опыта работы с издателями хватало, — и она умела отключить звучащие в голове звоночки страха и сомнения.
Но Марк никогда не стал бы управляющим партнером литературного агентства, не обладай он еще и стальными нервами, так что отчуждение продолжалось.
Что ж, думала Жожо, стерпим, не впервой. Однако витающее в воздухе напряжение приводило к тому, что она то и дело мыслями возвращалась к нему. Как-то раз она задумалась о Марке Эвери не как о начальнике, а как о мужчине, дала волю фантазии, и ее решимость начала слабеть. После того многозначительного взгляда в коридоре она начала сползать в пучину непреодолимого влечения, и это ее по-настоящему злило. Вскоре она призналась Бекки: «Мне не дает покоя вопрос: каково это — спать с Марком Эвери?»
— Ничего хорошего. Наверняка. С таким стариком?
— Ну, ему же не восемьдесят шесть, а только сорок шесть.
Бекки призадумалась — может ли из этого выйти что-нибудь путное?
— Это все потому, что ты не была с мужчиной целых девять месяцев. После Бедняги Крейга. Может, тебе с кем-нибудь переспать?
— С кем?
— Ну вот, она еще спрашивает. Да с кем угодно.
— Но я не хочу куда-то идти только затем, чтобы найти себе партнера на раз. Я не такая. Я хочу переспать с Марком. И ни с кем другим.
— Жожо, оставь эти мысли. Я тебя очень прошу!
— А учитывая, что он мне уже нравится, я им восхищаюсь и глубоко уважаю, можно считать, что я обречена, — безутешно подвела черту Жожо.
В более прозаическом плане ей надо было думать о карьере. Она рассчитывала в обозримом будущем стать партнером, но как это сделать, если босс перестал ее замечать?
Через месяц она сдалась и договорилась с ним о встрече. Пришла к нему в кабинет, плотно закрыла за собой дверь и села напротив него.
— Жожо?
— Марк, я… Я не знаю, как это сказать, но в наших отношениях появилась какая-то напряженность. Дело в моей работе? Ты мной недоволен?
Она знала, что это не так, но хотела ясности.
— Нет, твоей работой я абсолютно доволен.
— Та-а-ак. Тогда, может, мы перестанем валять дурака? И вернемся к тому, что было?
Он подумал и ответил:
— Нет.
— Но почему?
— Потому что… потому что… как сказать? — замялся он. — Потому что — ты только не смейся! — я в тебя влюблен.
— Перестань! Как это может быть?
— Мы с тобой вместе работаем уже два года. Если за это время я тебя не узнал…
Жожо помолчала, потом подняла голову и сказала:
— Ты женат. Я никогда не заведу роман с женатым мужчиной.
— Я знаю. И это одна из причин, почему я к тебе именно так отношусь.
— Что ж, — вздохнула она. — Сюрприз так сюрприз.
23
Предполагалось, что это будет разовый перепихон — чтобы выпустить пар и снова стать товарищами по работе. Конечно, это была чистой воды ложь, и это понимали оба. Ни тот ни другой и не мыслили выпускать какой-то там пар, но то, что должно было случиться, воспринималось как-то легче, будучи облеченным в благообразную форму.
После того как Марк признался ей в любви, Жожо позвонила Бекки и по телефону передала весь разговор.
— Не дергайся, — успокоила Бекки. — Это просто уловка, чтобы затащить тебя в койку.
— Думаешь? — с облегчением и одновременно разочарованием переспросила Жожо.
— Уверена.
ТО: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
FROM: Mark.avery@LlPMAN HAIG.co
SUBJECT: Я не шутил
Это не была уловка, чтобы затащить тебя в койку.
Мхх
— Именно так и сформулировал? — удивилась Бекки. — Бог ты мой, умный мужик.
— А я тебе что твержу?
Неприкрытое раздражение, с каким это было сказано, удивило Бекки.
В последующие девять дней Жожо с Марком ходили друг вокруг друга на цыпочках и при каждом контакте краснели и роняли вещи. О каждом, даже самом незначительном, эпизоде Жожо в подробностях докладывала сестре, которая, при всей обеспокоенности, помимо своей воли была захвачена происходящим.
На десятый день Марк пригласил Жожо на ужин; нужно было «поговорить».
— Ага, — вздохнула Бекки, — поговорить о том, как половчей влезть в твои штанишки.
«Вот и хорошо», — подумала Жожо.
— Значит, так, — начал Марк между закусками и горячим. — Не собираюсь тебе говорить, что моя жена меня не понимает. И что мы давно не спим вместе, поскольку время от времени это случается. И своих детей я люблю и не хочу делать ничего такого, что причинило бы им боль.
— То есть уходить от семьи ты не собираешься? — уточнила Жожо.
Вот именно. Так что решай сама. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я в состоянии тебе предложить, но я должен сказать, что ни к одной другой женщине я не испытывал ничего подобного.
— И не в твоих привычках ходить налево? Он опешил.
— Конечно, нет.
Вернувшись домой, Жожо тут же позвонила Бекки и передала разговор.
— Шустрый какой, — прокомментировала та. — Ты и не хочешь, чтобы он бросал детей. Ты просто хочешь с ним переспать.
— Да? Тогда все в порядке.
На другой день на работе ее ждала электронная почта.
ТО: Jojo.harvey@LIPMAN HAIG.co
FROM: Mark.avery@LIPMAN HAIG.co
SUBJECT: Пожалуйста
Пожалуйста. Просительная форма от упрашивать, умолять, добиваться, клянчить, валяться в ногах или увещевать.
М хх
К удивлению Жожо, глаза ее вдруг наполнились слезами. Слишком много всего навалилось — жена, дети, а теперь еще эта смиренная мольба.
Идея под названием «выпустить пар» родилась в голове у Бекки. «Вдруг он в постели окажется невыносим? Может, тебе станет противно?»
В этом Жожо сомневалась, но с деланым смущением передала слова сестры Марку.
— А если особенно повезет, ты тоже ко мне поостынешь, — добавила она.
Судя по выражению лица Марка, это было маловероятно.
— Ну, если ты уверена… Она кивнула.
— И где же мы… Я, к примеру, мог бы…
— Приезжай ко мне. Я ужин приготовлю. Нет, — поправилась она. — Не стану. Если я начну для тебя готовить еду, то никогда от тебя не отделаюсь.
К интимной близости с Жожо Марк подошел так же, как ко всему остальному: с решимостью, твердостью, вниманием к мелочам. Одежду он с нее снимал так, словно развертывал бесценный подарок.
Потом она спросила:
— Ну, и как тебе?
— Ужасно. — Он смотрел в потолок. — Я к тебе совсем не охладел. А тебе?
— Хуже, чем я ожидала.
— Ну как? Удивил он тебя? — спросила Бекки на другой день. — Или так себе? Иногда немолодые мужчины оказываются неумехами. — Один раз в жизни Бекки переспала с пьяным тридцатисемилетним мужиком и теперь считала себя специалистом в этом вопросе.
— Ничего подобного, — раздраженно возразила Жожо. — Это гораздо больше, чем секс: Марк — человек, который нравится мне больше всех.
— Ну, извини, — растерялась Бекки.
— Да нет, это ты извини, — в свою очередь растерялась Жожо.
— И что теперь? Выпустили пар, а дальше?
— Только круглая дура могла завести роман с женатиком.
— Ты не дура, Жожо.
— Не дура.
— Так когда вы теперь увидитесь?
— Сегодня.
Вечером Марк спросил Жожо о ее первом парне, и она со смехом ответила:
— Этого я тебе рассказать не могу, ты умрешь от ревности.
— Я справлюсь.
— Ладно. Он был новобранец из пожарной команды моего отца.
— Новобранец?
— Ну да, новенький.
— То есть он был пожарником? Черт, зачем я только спросил. Но ты рассказывай, рассказывай, теперь я хочу знать все. Верзила небось?
— Еще какой. Сто девяносто ростом, руки как бревна, он штангу тягал. А грудь у него была… Прижмет меня, да так, что и не охнешь, пока сам не отпустит.
— А-а.
Жожо расхохоталась.
— Сам спросил. Но знаешь? Быть гориллой с широченной грудью — дело нехитрое, меня этим не проймешь.
Самое смешное было то, что, только влюбившись в Марка, Жожо обнаружила, что к нему неравнодушны буквально все — и Луиза, и Пэм, и все остальные.
Удивительно было, как она раньше этого не замечала.
— Я думала, ты в Джима влюблена, — сказала она Луизе. — Нет?
— Пойми меня правильно, — сказала та, — Джим замечательный, но Марк… Марк — это воплощенный секс. Я бы за это… минуточку… дай подумать… Да, за одну ночь с Марком Эвери я бы согласилась никогда в жизни не покупать новой обуви — видишь, до чего дошло? — Она театрально передернула плечами. — Бьюсь об заклад, он настоящий зверь.
Воскресенье, утро
Проснувшись, Жожо потянулась за книжкой Вудхауза. Рядом с кроватью у нее всегда была припасена стопка приятного чтива. Она обожала Вудхауза, Агату Кристи — все, что читала еще в юности в Нью-Йорке и что будило фантазию насчет ее британских корней. Даже теперь, когда она отлично понимала, насколько далеки книги от реальной жизни, она читала с удовольствием.
Потом она встала и принялась за глажку, коротая время, пока не настанет удобный час для традиционного звонка родителям в Куинс. Жожо говорила с ними каждую субботу, и всякий раз разговор в точности повторял предыдущий, недельной давности.
— Привет, пап!
— Ты когда приедешь?
— Мы только что виделись! На Рождество, забыл? Всего месяц назад!
— Ты не поняла. Когда ты приедешь насовсем? Мама о тебе беспокоится. Ты же знаешь, в участке тебя в любой момент на работу возьмут. — Послышался какой-то шум. — Да подожди ты! Она и моя дочь тоже! — Вздох. — Ну вот, мама рвется с тобой поговорить.
Чарли завладела трубкой, послышались помехи.
— Здравствуй, доченька, как у тебя дела?
— Хорошо, мам, все в порядке. Вы все здоровы?
— Да. Не слушай этого старого дурака. Он просто за тебя волнуется. Есть хоть какая надежда…
— Мам, я постараюсь приехать летом, хорошо?
Десять минут спустя она повесила трубку и, чувствуя себя виноватой, принялась оправдываться перед своим рюкзачком:
— Понимаешь, я живу здесь! Это теперь мой дом. Она обожала свой рюкзачок. С ним всегда можно поговорить, это намного удобнее, чем иметь собаку.
После этого она поспешила на автобус до Вест-Хэмпстеда, где жили Бекки и Энди. На метро было бы быстрее, но Жожо предпочитала автобус: можно ехать и глазеть по сторонам. В Лондоне она жила уже десять лет и продолжала относиться к нему с нежностью, хоть и признавала в душе, что до Нью-Йорка ему еще далеко, особенно в части ухода за ногтями.
— Вот хорошо, — обрадовался Энди, открывший на звонок. — Мы как раз собрались в «Сейнсбери», поможешь пакеты нести.
Закупив продовольствие на неделю вперед, они потащили Жожо в магазин для садоводов.
— Ты не против, что я у вас тут третьего лишнего изображаю?
— Да нет, — ответил Энди. — Вносишь некоторое разнообразие, да и тема для разговоров появляется.
Бекки и Энди жили вместе уже полтора года и обожали притворяться, что никогда не занимаются сексом и вообще жуть как надоели друг другу. Жожо знала: это верный признак того, что они друг от друга без ума. Не станут люди шутить на эту тему, если абсолютно не уверены в незыблемости своих отношений. Как следствие — Бекки жаждала всех видеть счастливыми и устроенными, а больше всего — Жожо.
— Сестры Уайатт устраивают вечеринку, — объявила Бекки, когда все вернулись домой и выгрузили на кухне покупки.
Сестры Уайатт — Магда, Марина и Мейзи — были подружками Бекки, они с полгода жили вместе, перед тем как Бекки въехала в этот дом вдвоем с Энди. Это были светловолосые, шикарные красавицы, к тому же богатые и на удивление добросердечные. Они вращались в сферах с более высоким, чем у Бекки, октановым числом, но это не мешало им сохранять к ней дружеское расположение и приглашать на все свои вечеринки, а заодно и Жожо.
Бекки была неравнодушна ко всем трем, все три были неравнодушны к Жожо, и даже Жожо была слегка неравнодушна к Магде, старшей из сестер, наделенной самыми выдающимися организаторскими способностями. «НО НЕ В СЕКСУАЛЬНОМ ПЛАНЕ», — всякий раз прибавляла она, когда расхваливала Магду перед Энди.
— Это не имеет значения, — отвечал тот. — Я их боюсь. Уж больно они… не такие, как все.
— Мейзи исполняется тридцатник. Гулять будут в родительском особняке в Хэмпстеде. Правда, это будет только в июне, но они хотят убедиться, что ты сможешь прийти.
— В июне?! — воскликнула Жожо.
— Это что, так теперь принято в высшем свете? — удивился Энди. — Приглашать за несколько месяцев вперед?
— Откуда мне знать? Да, и учти: это будет маскарад.
— Маскарад! — простонала Жожо. — Ну почему обязательно маскарад?
Маскарады она ненавидела — с обычным-то нарядом всегда проблемы — и всякий раз наряжалась красным чертом: черное трико от подбородка до щиколоток, красные рожки в волосах и красный хвост на заднице.
— Зато это будет потрясающая вечеринка. Бог даст, ты там с кем-нибудь познакомишься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71