То есть организованной преступности и всего такого. Кто знает, о чем он думает? Возможно, он намерен использовать все это, как трамплин для организации третьей партии.
— О нет, Д’Арси! Он не должен этого делать!
— Что именно? Создавать третью партию? Это действительно кажется безнадежным.
Джейд было все равно, безнадежное это дело или нет. Но она хорошо знала, что борьба с организованной преступностью и такими, как Росс Скотт, была крайне опасной.
— Не позволяй ему начинать эту борьбу!
Д’Арси засмеялась:
— Неужели ты думаешь, что он послушает меня? Кроме того, какая разница, чем он будет заниматься? Для политики одна тема столь же хороша, что и другая. Ты просто пытаешься найти для себя такую, из-за которой еще никого не забили насмерть.
— Но я не имею в виду борьбу с преступностью как политическую тему. Он не должен связываться с членами преступных синдикатов. Они уничтожат вас. Они всегда доберутся до тех, кто им мешает!
— Но это же политика, Джейд. Здесь всегда кто-то хочет уничтожить тебя, и для этого вовсе не обязательно быть членом преступного синдиката.
— О, Д’Арси! Ты не понимаешь и так цинична!
— Возможно, ты права. Возможно, я цинична. Может, мне самой придется заняться политикой. Кто знает? Может быть, я буду первой женщиной — президентом Соединенных Штатов.
Стало ясно, что бесполезно пытаться заставить Д’Арси понять, насколько опасной была ситуация. Она просто отказывается воспринимать это все серьезно.
— Лично я бы предпочла видеть тебя с любящим прекрасным мужем в доме, полном детей, чем президентом.
Фраза была бестактной, поскольку Д’Арси была вынуждена отказаться от ребенка.
Наступило грустное молчание. Но Д’Арси быстро пришла в себя:
— Большое спасибо. Я здесь мечтаю о президентстве, а ты вынуждаешь меня играть роль домохозяйки и няни.
Джейд засмеялась:
— Ну, может быть, ты будешь одной из тех удачливых женщин, которые все это имеют, — мужа, детей и президентство!
Д’Арси снова призадумалась.
— Может быть, я действительно все это буду иметь. Все, что для этого нужно, — это безошибочно выбранный муж, верно? Я хочу сказать: если я сделаю правильный выбор, я буду иметь президента в моем распоряжении, даже если сама им не стану. Разве это не так?
Джейд не знала, шутит ли Д’Арси или все еще окружена романтическими мечтами, несмотря на здравые мысли о Реде. Но как сама могла спросить об этом? В чужом сердце всегда остаются заповедные уголки, куда не может вторгаться даже самый близкий друг.
Когда они прибыли в Орли, обнаружилось, что самолет Д’Арси отправится, по меньшей мере, через час.
— Давай выпьем немного вина, пока есть время, — сказала Джейд, уводя Д’Арси в буфет. Они сели за небольшой столик и были так взволнованы, что не могли даже говорить.
— Ты обещаешь писать мне? — спросила Д’Арси со слезами на глазах.
— Да. А ты должна отвечать мне. И, пожалуйста, постарайся почаще видеть Эбби.
— Джейд, я уже говорила тебе. Она не хочет встречаться со мной.
— Но ты попытаешься сделать это для меня? Я уверена, что ей тоже нужна подруга.
— Зачем? У нее есть Джудит и Ред. Ей больше никто не нужен. Ладно, я попытаюсь. Для тебя. Но только, если мне не придется общаться с ее бесценными Стэнтонами.
Джейд сжала ее руку:
— Спасибо. Я знаю, что тебе это нелегко.
Затем, чувствуя, что их время подходит к концу и что у нее, вероятно, не будет другой такой возможности, Д’Арси сказала:
— Знаешь, тогда, в ту неделю в Палм-Бич, я была убеждена, что ты и Ред симпатизировали друг другу. Это правда?
Теперь они были друзьями навсегда, и хотя Джейд знала, что между друзьями не должно быть лжи, она все же не смогла заставить себя сказать Д’Арси всю правду о том, что произошло между ней и Редом.
— Ты ошиблась. Мы отталкивались друг от друга, как масло от воды. Разве ты этого не помнишь? — И чтобы хоть как-то ее утешить на прощание, она добавила: — И еще, Д’Арси, даже тогда у меня было ощущение, что вы не подходите друг другу. У меня было такое чувство, что Ред и Эбби как раз и нужны друг другу.
— Ну, это самая ужасная нелепость, которую я когда-либо слышала, — резко сказала Д’Арси.
— Извини. Это только мое личное ощущение.
— Ощущения обманчивы, — сказала она грубовато.
Джейд вынуждена была рассмеяться, а Д’Арси неохотно отбросила свою горечь и тоже засмеялась. Она не хотела улетать в подавленном настроении.
Они медленно шли к выходу на взлетную полосу.
— Джейд, когда ты вернешься домой?
— Я не знаю, где мой дом. Моя мать как-то сказала, что дом — это место, где тебе хорошо. Я даже не знала, какое именно место она имела в виду. Но у меня было чувство, что это Бостон, а не Лос-Анджелес. Я не уточнила этого, так как она была очень печальна. Но одно я знаю хорошо: мой дом наверняка не в Лос-Анджелесе, где находятся Трейс и Скотт. По крайней мере, у тебя нет такой проблемы. Ты знаешь, где тебе хорошо — во Флориде со своей матерью. Я до сих пор не могу понять, почему ты хочешь вернуться в Бостон, в то время как твоя мать остается совершенно одна. Из-за того, что ты хочешь примириться с отцом?
— Нет. И не потому, что снова хочу возобновить отношения с Редом, если ты это имеешь в виду. Я тебе уже говорила: возвращаюсь в Бостонский университет. Возможно, удастся выбить у них несколько кредитов. К тому же там хорошая школа политических наук. Да и какое место может быть лучше, чем то, где находится объект для реванша? Но, Джейд, я все еще не понимаю, что ты собираешься делать?
— Что ты имеешь в виду под делами? Завтра я позвоню Арману и скажу, что готова приступить к работе, а он наорет на меня и будет клясться, что уволит, если я снова прогуляю так много дней.
— А что потом?
— Потом я пойду на занятия по французскому, а через день, возможно, напишу рассказ. Или, пожалуй, попытаюсь написать его. А потом Рождество, и я пойду на вечеринку к герцогу и герцогине.
— А потом?
— Да не беспокойся ты обо мне, Д’Арси. У меня множество приглашений на Новый год. У меня даже есть одно приглашение на ужин к Ноэлю Коварду в Швейцарию.
Д’Арси нетерпеливо покачала головой:
— Я имею в виду остаток твоей жизни. — Она была так озабочена судьбой подруги, казавшейся ей необыкновенно одинокой.
Настало время для посадки на самолет. Джейд поцеловала ее:
— Не беспокойся обо мне. Я делаю то, что делают все: живу сегодняшним днем. Но я всегда буду помнить о тебе, обещаю!
Д’Арси удалось лишь прошептать в ответ:
— Береги себя, слышишь?
И она улетела, а Джейд все не уходила, пока самолет не скрылся в небе.
II
На рождественском приеме в Виндзорском дворце собралась довольно пестрая группа гостей — итальянский кинорежиссер, известный мастер по женским прическам, несколько выдающихся модельеров, какие-то богатые американцы и беспокойные европейские аристократы, утомившие всех своими рассказами о том, где они недавно были — Мексика, острова Греции, Лондон — и где они собираются побывать — в Биаррице, Риме и Коста-дель-Сол. Еще одной весьма популярной темой разговоров были другие приемы, на которых они присутствовали, — кто там был, в чем они были одеты и что подавали к столу.
В самом центре внимания, естественно, была герцогиня, прославившаяся как своим фантастическим гардеробом и драгоценностями, так и тем, что до развода была женой американца и имела прямое отношение к английскому трону. Она спросила у Джейд, какие чулки та носит, на что Джейд ответила, что носит только гольфы и колготки. Уэллис призналась, что она все еще носит чулки и закупает их в Соединенных Штатах по цене один доллар девяносто пять центов.
— Фантастически выгодная сделка, не правда ли? — гордо спросила она.
— О! — воскликнула Джейд. — Еще бы!
Затем Уэллис подозвала мужа и вынудила его сказать Джейд, что он тоже был чрезвычайно горд тем, что она так умна, покупая чулки в Штатах по цене один доллар девяносто пять центов за пару.
— О, дорогая! Да, да, я очень горжусь этим, — пробормотал он с нескрываемым энтузиазмом.
Джейд наигранно улыбнулась и сделала большой глоток из бокала с вином.
Затем герцогиня, бесспорно владевшая самой большой коллекцией драгоценностей в мире, поинтересовалась тем, что произошло с драгоценностями Карлотты Боудин.
Джейд попросила принести ей чего-нибудь покрепче и рассказала герцогине всю историю с драгоценностями ее матери: небольшую часть их она вынуждена была продать, а большую хранит в надежном банке. При этом она пообещала герцогине сообщить ей о своем намерении продать часть этой коллекции, если возникнет такая потребность.
— Ты демонстрируешь мини? — спросила герцогиня.
— Конечно, если это соответствует договору. Вам нравится мини?
— Да, это прекрасно, если молодая леди имеет чудесные формы. Что же касается меня, то я предпочитаю двубортные костюмы и не люблю, когда женщины носят брюки. А что вам нравится?
— О, помилуйте, герцогиня, — рассмеялась Джейд. — Если это вам действительно интересно, я люблю стихи Руда Гернрейх, знаете, открытый бюст…
Герцогиня закашлялась, покраснела и тоже рассмеялась, а «господин Чу», один из наиболее любимых ее псов, сидевший у нее на коленях, засуетился и написал на ее дорогое, от Диора, платье.
— Ох-ох! — воскликнула Уэллис, набросившись почему-то не на виновника этого происшествия, а на герцога. — Ты не выгулял его! Это единственное, о чем я тебя прошу, и ты не сделал этого!
Услышав это, герцог разрыдался и выдавил из себя:
— О, Уэллис, ты опять заставила меня плакать! — Затем он спустился вниз по лестнице в свою спальню, а Джейд приказала принести свое пальто и покинула гостеприимный дворец.
Некоторое время спустя Джейд воспользовалась приглашением Ноэля Коварда и поехала к нему на Новый год, который он встречал в своем бело-розовом доме в Альпах. Она не была до этого знакома с ним, но хорошо знала, что его друзья любят, когда вечеринки украшают хорошенькие девушки. Ей было, собственно говоря, все равно, и она решила отправиться туда.
Элегантный мистер Ковард в остроносых тапочках, которые, по его словам, сделал сам Мерле Оберон, был приятно удивлен, узнав, что Джейд была карбоновой копией легендарной Карлотты.
— Она была абсолютно восхитительна! Вы непременно должны попробовать эту сладчайшую малину, которую доставили самолетом из Израиля. Вы так же восхитительны, как и ваша чудесная матушка.
Весь этот дом, как, впрочем, и его хозяин, воплощал в себе всю цветовую гамму красок, на что Джейд не смогла не обратить внимания. Вдоль дороги, ведущей к его вилле, цвели розовые и белые петунии, несмотря на то, что была уже середина зимы. А сам Ноэль был одет в ярко-пурпурный смокинг, гармонировавший с его пурпурной софой, а его зеленый галстук вполне соответствовал цвету скатерти, покрывавшей кофейный столик. Повсюду виднелись многоцветные подушки с острыми углами.
— Эту сделала Мэри Мартин, а ту — Дороти Хамерштейн. Вы знакомы с Дороти? Она просто очаровательна!
Джейд была представлена Биллу Холдену, который тут же поинтересовался, приедет ли Одри.
— Одри? — удивилась Джейд.
— Да, Одри Хэпберн, — сказал Билл, как бы удивляясь, что имя этой актрисы кому-то может быть неизвестным.
Там был также Орсон Уэллис — впечатляющая фигура, необыкновенно заинтересовавшая Джейд. Мистер Уэллис сказал ей, что она точная копия своей матери и что, несмотря на то, что был женат на легендарной блондинке Рите, он все же считает Карлотту Боудин самой прекрасной блондинкой в мире.
В этот самый момент к разговору присоединился Джеймс Мэйсон, заявивший, что считает Карлотту воплощением голливудского обаяния, а подошедший Ноэль произнес:
— Когда Герти… Гертруда Лоуренс, — объяснил он, полагая, что Джейд слишком молода, чтобы знать, кто она такая. — Когда Герти и я танцевали, все вокруг говорили, что мы являемся самым точным определением изящества!
Давид Нивен, еще один житель Швейцарии, поведал Джейд о том, какая это была трагедия, что ее талантливая мать прожила столь короткую жизнь. Затем он представил ее Чарли Чаплину, который сидел один, погруженный в свои мысли. Мистер Чаплин обошел молчанием Карлотту, поскольку ее творческая карьера протекала уже после его собственной, и Джейд была признательна ему за это. В конце концов, она приехала в Швейцарию не для того, чтобы собирать мемуары о своей блистательной, но уже покойной матери.
Она взяла четвертый бокал шампанского и направилась к окну, чтобы поглазеть на уже невидимый Монблан.
— Прекрасный вид, не правда ли? — сказал подошедший к ней Ноэль.
— Нет, не очень, — откровенно призналась Джейд, повернувшись к нему.
— Какая ты капризная, — сказал мистер Ковард, шутливо пригрозив ей пальцем. — Точно как твоя прекрасная матушка.
Пронесся слух, что скоро, возможно, приедет сам Ирвин Шоу, что очень обрадовало Джейд, обожавшую его короткие рассказы. К тому же он, наверное, не знал ее мать. Но узнать, приехал ли он, ей так и не довелось, так как вскоре она покинула этот дом в сопровождении какого-то принца из какого-то княжества, покорившего ее своими необыкновенно голубыми глазами и напоминавшего кого-то из прежней жизни.
Принц решил показать ей свою виллу, расположенную чуть выше виллы Ноэля, и все то, ради чего обычно приезжают в Швейцарию: набережные, виллы и лыжные прогулки.
Утром она почувствовала легкие угрызения совести. Наступило разочарование в виллах вообще и в этой в частности. Ведь нарушено собственное обещание не ввязываться больше в амурные дела и не искать себе любовных приключений.
Так наступил этот первый день Нового, 1965 года. Она даже не решила, как проведет этот год. Слава Богу, что закончился старый.
III
Встреча с Д’Арси принесла Джейд некоторое беспокойство. Вся ее жизнь стала казаться бесцельной и бессодержательной, и она снова и снова задавала себе те же вопросы: что ты собираешься делать дальше? Как ты собираешься прожить остаток своей жизни?
А весной у нее вдруг появилось чувство, что за ней следят. Идя по бульвару, она как бы кожей почувствовала на себе чей-то взгляд. Но вокруг никого не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84