— Да так, пустяки… Помогает достать мне кое-какие вещи. Таким, как Боудин, нельзя поручать серьезные дела, нельзя им доверять, — проговорила Джудит вкрадчивым голосом. — Но, должна признаться, он очень, очень привлекателен как мужчина… Именно в физиологическом смысле этого слова. Должно быть, он очень хорош в постели. — Она сделала паузу. — Только я еще не сошла с ума, чтобы ложиться вместе с ним.
— Да? Насколько мне известно, ты не очень-то разборчива в мужчинах.
Джудит рассмеялась:
— Неразборчива? Да нет, Билл, я как раз очень разборчива, слишком это ответственно выбирать себе партнера. Ошибиться в этом деле непозволительно… Такие мужики, как Боудин, стремятся сразу же поймать женщину на крючок, а потом использовать ее, торговать ею, ездить на ней верхом. А что до меня, сам знаешь, где сядешь — там и слезешь. Я сама кого хочешь оседлаю. — Она кокетливо улыбнулась. — Знаю, как обращаться и с Трейсом Боудином. Кроме меня, такую власть над ним имеет лишь его работодатель.
— Работодатель? Кто же это такой?
— Тебе знакомо имя Росс Скотт?
— Кажется, нет.
— Ах, Билл, ты безнадежный провинциал! Если тебе хочется сделать карьеру в общенациональном масштабе, потрудись расширить свой кругозор. Надо знать, что творится в стране. Росс Скотт в Калифорнии большая шишка. Понимаешь, что я имею в виду?
Билл догадывался, на что намекала Джудит, но ему хотелось, чтобы она сама все ему рассказала.
— Нет, не понимаю. Я ведь провинциал. Сделай милость, расскажи, что значит «большая шишка».
— Ну, в общем… Росс Скотт имеет кое-какие связи. Он даже торгует с нацистами! Теперь понял?
— С нацистами?
Джудит была права: Билл был слишком провинциален и, по сравнению с ней, совершенно невинен. Ему надо было еще многому научиться. Он пришел к Джудит, чтобы просить, зачем она послала его в эту дыру, но теперь и без ее объяснений все стало ясно: присутствие Трейса Боудина говорило само за себя. Ей не было никакого дела до этого паршивого винного завода! Ей просто нужно было отослать его из города денька на два-три, пока Трейс подцепит на крючок Карлотту.
Она даже не пыталась скрыть это! Настолько была уверена в своих силах, что не тратила силы на конспирацию. Она использовала Боудина, которого, в свою очередь, использовал Росс Скотт. Боудин, в свою очередь, использовал Карлотту. Джудит использовала Боудина точно так же, как чуть раньше использовала его самого, Билла Шеридана. Она подцепила его на крючок, превратив в своего раба. Что касается бедной Карлотты, то Джудит, хитрая лиса, нашла ее слабое место, ее ахиллесову пяти. Чуть раньше она нашла ахиллесову пяту и у Билла — его тщеславие. Джудит умела использовать чужие слабости.
Она прекрасно знала, что Карлотта любила рисковать, что ей нравилось ходить по краю пропасти — опасность странным образом распаляла ее страсть. И вот Джудит нашла Трейса Боудина, человека, от которого так и веяло опасностью.
Билл скользнул взглядом по животу Джудит — там, в ее лоне, подрастал его ребенок, его семя. Билл предал самого себя, а значит, в некотором роде и Карлотту. Может быть, самой невинной жертвой его предательства было это не рожденное еще дитя, его ребенок. Ведь и его он предал.
Билл не мог осуждать Джудит. Во всем был виноват он сам — он сам припер себя к стене. Он всех припер к стенке. Наверное, было уже поздно спасать Карлотту — девушку, которую он так любил! И уж совершенно не вызывал сомнения тот факт, то бесполезно даже думать о спасении из цепких щупальцев Джудит его ребенка! Но, может быть, есть еще время позаботиться о собственном спасении? Возможно, он еще сможет стать достаточно сильным, чтобы спасти остальных? Надо постараться.
— А пошла ты… — Билл плюнул под ноги Джудит, прямо на роскошный персидский ковер.
На дворе дул порывистый ледяной ветер. Билл поднял воротник пальто и зашагал прочь от дома Стэнтонов.
Франческа сидела на ступеньках крыльца, закутавшись в шерстяной жакет, на голове у нее была морская фуражка.
— Что ты тут делаешь? — воскликнул Билл. — Скоро полночь, да еще холод собачий… — Билл присел к Франческе. — Господи! Да эти ступеньки совершенно ледяные!
Действительно, он заметил, что влага в трещинах на кирпиче замерзла и блестела тоненькими ледяными полосками.
— И все-таки, что ты здесь делаешь?
— Я не могу находиться в доме. Он пришел. Совсем недавно.
— Понятно.
Биллу действительно все было понятно. Узнав, что Билл возвратился в Бостон, Боудин решил действовать с еще большим напором…
Билл соскреб со ступенек горсть снега, слепил шар и запустил его в уличный фонарь — снежок пролетел немного выше цели.
— Ты так рано вернулся? Я ждала тебя к Новому году…
— Видишь ли, Фрэнки, это была гусиная охота.
— Что-что?
Билл слепил еще один снежок и снова бросил его в фонарь. На этот раз он попал в цель — фонарь закачался, издавая холодный металлический гул.
— Джудит отправила меня на гусиную охоту — ей нужно было, чтобы я убрался из Бостона.
Франческа с ужасом посмотрела на Билла. Она все поняла:
— Так, значит, она все предусмотрела? Выходит, Боудин…
— Да.
— Но как она догадалась, что Карлотта, влюбится в него по уши?
— Догадалась. Она слишком хорошо знает Карлотту.
— Господи! Какая же она хитрая! Как черт! Но зачем? Зачем ей понадобилось это?
Билл не мог рассказать Франческе всю правду: не мог признаться ей, что сам отчасти повинен в том, что произошло с ее сестрой.
— Ты же сама говорила, что она ненавидит вас обеих, особенно Карлотту…
— Да. Она действительно всю жизнь ненавидела нас, а Карлотту особенно. Она хочет уничтожить ее. Ее, но не тебя. Тебе-то она, наоборот, все время помогает. Она открыла для тебя штаб-квартиру, все там обустроила… Зачем?
— Думаю, она хочет приручить меня. Хочет, чтобы я был у нее в кармане. — С этими словами Билл залез в карман пиджака и достал оттуда золотой ключ от штаб-квартиры — подарок Джудит на Рождество. Он подержал его в руке, а потом с силой швырнул куда подальше — ключ беззвучно упал в снег.
— Знаешь, Билл, обручальное кольцо Карлотты тоже потерялось, — запинаясь, пролепетала Франческа. — Мы шли по тротуару, а тут сильный снег… В общем, оно куда-то укатилось.
— Укатилось? Что ж, может быть, она еще найдет его, когда растает снег.
— Думаешь, это возможно?
Билл пожал плечами:
— А что вообще невозможно? Ладно, давай лучше пойдем в дом. Мне очень хочется выпить чашечку горячего шоколада. А то я себе отморозил все… — Он вовремя запнулся: Франческа — дама, и не следовало употреблять в разговоре с ней грубых выражений.
Он протянул руку, Франческа ухватилась за нее и поднялась с холодных ступенек. Она покачнулась, и Билл удержал ее, обняв за плечи.
— Ах, Билл! — Франческа уткнулась носом в его плечо.
— Знаешь, Фрэнки, когда мой отец лежал на смертном одре, он сказал мне: «Помни, сынок, пока не окончена последняя битва, война еще не проиграна!»
— А потом?
— Потом он умер.
— А-а… — Франческа не поняла, что хотел сказать Билл.
Они прошли в дом. Было совсем тихо. Билл и Франческа заглянули в гостиную — в камине горел слабый огонь, но Карлотты и Трейса здесь не было. Тогда они заглянули в столовую, но и там было пусто.
— Может быть, они пошли в южную гостиную? — предположила Франческа.
Но тут до них донеслись голоса: звонкий смех Карлотты и густой баритон Боудина. Звуки доносились откуда-то сверху.
Франческа и Билл подбежали к лестнице. На нижней ступеньке валялся один ботинок Карлотты, второй лежал на три ступеньки выше. Еще выше, у самой верхней площадки, был брошен ее зеленый свитер. Дальше ничего не было видно — свет наверху не горел.
Франческа посмотрела на Билла. Его лицо застыло…
Франческа не смела взглянуть ему в глаза, ей было страшно стыдно за сестру, за свою бесстыжую младшую сестру.
Как они посмели?! В их собственном доме, зная, что с минуты на минуту вернется она, Франческа!
— Ну что, — прервал молчание Билл, — сделаешь мне шоколаду?
— Мне кажется, тебе лучше уйти, — прошептала Франческа.
— Ты выгонишь меня в ночь, на мороз, не угостив горячим шоколадом? Как тебе не стыдно! Я на это не могу согласиться! — Билл вытолкнул Франческу на кухню. — Пожалуй, я сам все сделаю, — он снял пальто. — Где у тебя какао?
— В шкафу, справа.
— Прекрасно. Ты не хочешь раздеться?
— Билл, что нам делать?
Он открыл холодильник, достал бутылку молока.
— Не надо бояться трудностей… Что мы, маленькие, что ли?
— А как же твоя карьера? Джудит собиралась помочь тебе… Ты ведь хотел выставить свою кандидатуру на пост вице-губернатора!
— Ерунда! Зачем мне это надо! Лучше выставлю свою кандидатуру в Конгресс.
— Без поддержки Джудит? Думаешь, что-нибудь получится?
Но все время Франческа думала только об одном: что происходит сейчас наверху?
— Обязательно получится! Ты, кажется, забыла, что я решил стать президентом США еще до того, как познакомился с этой Джудит. Тогда я был еще мальчишкой.
Надо же, подумала Франческа, какое у него самообладание! Но потом, когда Билл разливал в чашки горячий шоколад, она заметила, как сильно он нахмурил лоб. Боже, как ему, наверное, плохо!
— Хочешь пирожное?
— За кого ты меня принимаешь? Конечно, хочу.
Франческа подошла к буфету за пирожными и, посмотрев в окно, увидела, что снова пошел снег.
— Смотри, не успел растаять старый снег, как уже выпал новый…
— Старый снег успел испачкаться. К утру весь город будет покрыт чистым, белоснежным покрывалом.
Она посмотрела на Билла. Кажется, совсем недавно он говорил ей, что ничто в жизни не обновляется, особенно люди…
IV
Карлотте очень хотелось, чтобы они дружили все четвером — она сама и те трое, кроме которых она никого на свете не любила: Трейс, Франческа и Билл. Она предложила встретить Новый год вместе — почему бы не отправиться в «Ритц»? Отличное место: танцы, шампанское, фейерверки. Они с Трейсом уже купили четыре билета.
— Фрэнки, ну, пожалуйста!
Франческа не знала, что ответить. Что не хочет больше дружить с сестрой? Что ей глубоко противна такая компания? Она решила посоветоваться с Биллом.
— А почему бы и нет?
Билл не видел препятствий для того, чтобы отправиться в «Ритц» вчетвером — по крайней мере, Трейс будет у них под наблюдением.
В конце концов, отказом пойти на вечеринку Карлотте не поможешь. Билл не поверил Джудит на слово и решил навести кое-какие справки. В результате он выяснил, что Трейс Боудин действительно работает на некоего Росса Скотта — весьма крупную шишку из Калифорнии. Сам Трейс не более чем мелкий проходимец, любитель азартных игр и женщин.
Боудин явился в «Ритц» со значком демобилизованного ветерана на лацкане. Билл ничего не мог понять: то ли этот парень напрочь лишен вкуса и не понимает, что такие регалии здесь неуместны, то ли, наоборот, он хочет показать всем, что он был на фронте.
Столик был на четверых. Только что произнесли очередной тост. Карлотта прижалась к Трейсу. И тут Билл, показывая на значок, спросил:
— Когда демобилизовался?
— В сентябре.
— Воевал в пехоте?
— Да.
— Был ранен?
— Был. — Боудин прищурился. — Это что, допрос?
Билл пожал плечами:
— Да нет, я ведь тоже воевал, вот и спрашиваю.
— Правда? А я-то думал, ты белобилетник!
Боудин нагло ухмыльнулся в густые усы. Карлотта рассмеялась, и он добавил:
— Не обижайся, старина, я пошутил.
Билл сдержанно улыбнулся:
— Пошутил? Я тоже. Куда тебя ранило? Где…
— В грудь… Пуля прошла в полдюйме от сердца — так, по крайней мере, сказали в госпитале.
— Бедный Трейс! — воскликнула Карлотта.
— Где это произошло? В каком месте?
— Африка. Тунис.
— Несладко там пришлось?
— Еще бы! Я был ранен в июне, а если быть совсем точным — пятого июня. В течение пятнадцати дней нас даже не могли оттуда вывезти. Валялись в полевом госпитале в каких-нибудь сотне ярдов от линии фронта.
— Занятно, — протянул Билл. — Значит, наша пропаганда бессовестно врет? Ведь они уверяют весь мир, что бои в Северной Африке закончились еще в мае. Если быть совсем точным, немцы капитулировали двенадцатого мая.
У Франчески перехватило дыхание. Но Трейс нисколько не стушевался, напротив, с совершенно невозмутимым видом он вынул изо рта сигару и рассмеялся.
Карлотта засмеялась тоже. Потом она поднялась из-за стола и предложила:
— Давай станцуем. Играют мою любимую мелодию.
— Какую? — поинтересовалась Франческа. — «Дым застилает твои глаза»?
— Ах, Фрэнки! Ты совершенно не разбираешься в музыке! Это ведь «Скажут, что мы влюблены».
Трейс и Карлотта пошли танцевать. Она обняла его за шею, крепко прижалась к нему всем телом. Ей казалось, что никогда она не будет так счастлива, как в этот миг…
— Как тебе кажется, Билл? — спросила Франческа. — Он что, вообще не воевал? Белобилетник! По такому парню не скажешь, что у него что-то болит. Какой загар! Да еще зимой!
— Просто он нашел способ уклониться от призыва.
— Какая низость! — воскликнула Франческа. — По-моему, мы должны рассказать об этом Карлотте.
— Зачем? Ты же сама видела, я уличил его во лжи, а твоя сестра лишь рассмеялась. Ей совершено наплевать, служил он или нет.
— Что же делать?
— А что тут поделаешь? Остается только надеяться, что дым перестанет застилать ее глаза. Надо, чтобы она сама во всем разобралась. Нам она не поверит.
И тут они увидели, что Карлотта вырвалась из объятий Боудина и с размаха залепила ему пощечину.
— О Господи! Они дерутся! Да еще при всех!
— Что же, может быть, это к лучшему, — заметил Билл.
Но тут, к ужасу Билла и Франчески, Трейс тоже ударил Карлотту — намного громче и намного сильнее.
В зале наступило замешательство: танцующие пары остановились, и лишь оркестр продолжал играть очередную мелодию.
Билл вскочил со стула, он был готов убить этого сукина сына. Но не тут-то было! Трейс стрелой выскользнул из зала и скрылся за дверями. Билл побежал вслед за ним, но напрасно. Боудин исчез. Билл вернулся в зал и пошел к их столику.
Франческа пыталась успокоить Карлотту, но та плакала навзрыд, отмахивалась от сестры и повторяла:
— Трейс! Трейс!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84