Зачем она хранит этот мусор? Чтобы поддерживать в себе чувство вины? Или просто, чтобы время от времени портить себе настроение? Надо было еще давно избавиться от них! Она зажгла газовую горелку в камине и бросила письма в огонь… Это было начало, только начало. И эти горящие письма символизировали разрыв с прошлым.
— Я хочу, чтобы ты немедленно собрала вещи и выкатилась вон из моего дома, — сказала Франческа Джейд.
— Но мой отец еще не вернулся.
— Когда он вернется, я отправлю его вслед за тобой. Вам обоим нечего делать в моем доме. Два сапога — пара!
«Что ж, неплохое начало», — подумала Джейд и сказала:
— А знаешь, я совсем не уверена, что он мой отец. А тебе как кажется?
Франческа даже вздрогнула от неожиданности, но потом совладала с собой и, сморщившись, пожала плечами. Что здесь удивительного? Вполне возможно, что Карлотта меняла мужиков и после того, как поселилась в Голливуде.
— Мне кажется только одно: шлюха — всегда шлюха. И ты точно такая же — вся в мать пошла.
Произнеся эту тираду, Франческа села на кровать — казалось, она вложила все свои силы в эти слова. Переведя дыхание, продолжила:
— Карлотта ложилась в постель с первым встречным. Чего ей хотелось, то она и получала. Совсем как ты.
Джейд поняла, что Франческа не догадывается, каковы настоящие мотивы ее поведения, решив, что ей просто захотелось переспать с Биллом, захотелось этого взрослого, сильного мужчину, захотелось насладиться его телом. Фрэнки не поняла, что ею двигало лишь чувство мести за Карлотту. Фрэнки должна была узнать всю правду!
— Ты ничего не поняла, Фрэнки! Я вовсе не хотела его. Не для этого я все устроила!
Франческа горько улыбнулась:
— Ну, конечно, не для этого. Ты сделала это потому же, что и твоя мать. Не потому, что она хотела его, не потому, что любила. Она сделала это просто так — потому что была шлюхой, и ей было наплевать, с кем спать и кого оскорблять при этом. Да, твоя мать спала с Биллом. Тебе это известно?
— Известно. Она написала об этом в дневнике. У меня есть мамины дневники. Там обо всем написано! Обо всем! — Джейд подбежала к столу, схватила одну из тетрадей и подбросила ее в воздух. — Здесь об всем написано! О том, как ты не захотела ей помочь! Как ты отвернулась от нее! Как она писала тебе письмо за письмом, моля о прощении, упрашивая вновь стать ее подругой! Как ты ни разу не ответила ей! Ни разу! Как ты помогала убивать ее!
— Убивать? Последний раз я видела твою мать за много лет до ее смерти. Я даже ни разу не была в Голливуде!
— Вот именно! Ты ни разу не удосужилась съездить к ней. Ты отвернулась от мамы, позволила этим негодяям уничтожить ее. Ей некуда было бежать, не к кому вернуться, а ты… ты ни разу не ответила на ее письма!
— Позволила? Кому им?
— Трейсу и Скотти. Скотти — это тот человек, которому Трейс ее продал. Возможно, он мой отец.
— Но это не я послала ее вдогонку за Трейсом. Сначала она предала меня, а потом и саму себя. — Франческа изо всех сил сдерживалась. — Так вот зачем ты решила соблазнить моего мужа? Решила отомстить мне за мать? Вообразила, что я виновата во всех бедах?
— Во-первых, я его не соблазняла. Между нами ничего не было! А если бы это и произошло, с чего ты взяла, что мне надо было соблазнять его? И чем моя мать хуже твоего мужа? Ведь это он спал с ней, а ты все равно вышла за него замуж, а от нее отвернулась, бросила ее умирать! — Вдруг порыв дерзости прошел, и в голосе Джейд появились жалобные нотки: — Она всегда рассчитывала на тебя. У нее никого больше не было!
Франческа поняла, что Джейд страдает. В конце концов, она была всего лишь пятнадцатилетней девочкой, любившей свою мать и оказавшейся не по своей воле в положении, всю тяжесть которого ей было вынести не под силу. А она старалась бороться и победить. Гнев прошел, на смену ему пришло отчаяние. Какая разница, что произошло или не произошло между Джейд и Биллом! Самое важное для нее сейчас — объясниться с Джейд.
— Да, Джейд, Билл действительно изменил мне с Карлоттой, и я, несмотря на это, вышла за него замуж. Но между предательством Билла и предательством Карлотты есть большая разница. Он всегда любил ее, хотел ее и… никогда не обладал ею. Я была опустошена, но все же смогла оправдать Билла — пойми, он действительно любил Карлотту! Но сама она никогда не любила Билла, никогда не стремилась к нему. Для нее переспать с ним было так — пустым делом. Она разбила мое сердце, а ей было хоть бы что! Просто очередной каприз. Карлотта знала, как я люблю Билла, как я люблю ее! Известно ли тебе, что сначала, несмотря на то, что я уже любила Билла, я уговаривала ее выйти за него замуж? Я знала, что этот человек сможет защитить ее. Я была готова уступить, отойти в сторону. Поверь мне, это было невыносимо трудно. Невыносимо! Знаешь, иногда приходится провести в жизни определенную границу, определенную черту. Я смогла простить Билла за его любовь, но простить Карлотту за ее эгоизм, за ее предательство, за то, что она никогда по-настоящему не любила меня…
— Она любила тебя, Фрэнки! Она очень любила тебя. Более того, знай, что ради тебя она пошла на жертву. Тебе, наверное, неприятно будет узнать об этом, но надо знать правду! — Джейд стала судорожно листать дневник в поисках нужной записи. — Вот. Двадцать третье декабря 1945 года. За день до их свадьбы с Уитом Трюсдейлом. Почитай!
Франческа отвернулась в сторону:
— Нет! Не хочу!
— Ты должна это прочесть. Тогда ты поймешь, что она ради тебя сделала.
Франческа отодвинулась в сторону — казалось, она боится дневника, как горящих углей.
— Не хочешь? — проговорила Джейд. — Что ж, прочту тебе вслух.
— Нет!
Но Джейд стала читать:
— «Сегодня я ходила к Биллу, спрашивала, как мне быть. Больше мне не с кем посоветоваться — ведь Фрэнки даже видеть меня не хочет. У меня есть только они двое. Мои единственные друзья. Они всегда любили меня, всегда прощали… даже когда я поступала дурно. Но на этот раз я слишком сильно обидела Фрэнки. Она не может меня простить, и я не осуждаю ее за это. Я действительно поступила ужасно, и опьянение служит лишь слабым оправданием…»
— Перестань! — проговорила сквозь слезы Франческа. — Я не могу это слышать.
— Ты должна выслушать до конца. Тебе надо знать всю правду!
Франческа замолчала, и Джейд продолжила чтение:
— «А Билл… Ведь с ним я тоже обошлась ужасно, но он по-прежнему меня любит. Любит настолько, чтобы простить. Когда я рассказала ему о том, что беременна и что Трейс меня бросил, он позвал меня замуж! Он поклялся, что вечно будет любить и меня, и ребенка. Ребенка Трейса! Он сказал, что позаботится о нас обоих. О Боже, какое сильное искушение! Боже! Дай мне силы устоять перед Биллом! Я недостойна этой тихой гавани. Я не имею права выйти за него замуж! Даже если мне никогда не придется увидеть их — Фрэнки и Билла, — я все равно сделаю это ради нее, ради моей дорогой Фрэнки…»
Джейд закончила читать и закрыла тетрадь.
— Видишь, тетя Фрэнки, она любила тебя настолько, что смогла отказаться от «тихой гавани»…
Джейд хотела прочитать дальше — о Уите Трюсдейле. Ему Карлотта тоже рассказала всю правду, и он женился на ней, но так и не нашел в себе силы простить ее, превратив ее жизнь в чистилище, из которого она убежала, чтобы попасть… в ад, уготованный Трейсом и Скотти. Но поймав потрясенный взгляд Франчески, она поняла, что и так прочитала больше, чем достаточно.
— Видишь, тетя Фрэнки, мама была глупой, слабой женщиной. Она совершала дурные поступки, но сама не была дурной. Она ведь не заслужила того, чтобы ее уничтожили, не правда ли? — Ее голос сорвался, по щекам потекли слезы.
— Нет, нет, конечно, нет! — Франческе тоже хотелось плакать, но глаза ее остались сухи. — Я ведь тоже была глупой и слабой. Если бы у меня нашлись силы простить Карлотту — кто знает, может быть, это спасло бы ее. Но я ни в чем не уверена. Мне кажется, слишком велика была сила Трейса — Карлотту просто тянуло к нему. Но и меня судьба наказала — я тоже уничтожена.
Только сейчас до Джейд дошло, что она натворила — она помогла уничтожить Фрэнки, которая, в сущности, была виновата ничуть не больше, чем Карлотта. Может быть, даже меньше.
— Поверь мне, тетя Фрэнки. Между нами с Биллом ничего не было. В последнюю минуту я передумала. Я решила не заходить так далеко. А Билл, он вообще не понял, что происходит: был пьян. Ему казалось, что это сон. Он думал, что рядом с ним Карлотта. Не осуждай его. Во всем виновата я одна. Ах, тетя Фрэнки, прости меня!
Снова эти слова: «Не осуждай Билла». «Прости меня!» Долго ли еще будет длиться этот кошмар?!
Разве она не дала понять Джейд, что не имело никакого значения, произошло у нее совокупление с Биллом или нет! Важно было другое — что пьяный или трезвый, спящий или бодрствующий, Билл был готов поддаться искушениям девчонки, которую он принял за Карлотту! А хуже всего было то, что Билл, уже помолвленный с ней, с Фрэнки, и прекрасно понимавший, как сильно она его любит, сделал предложение Карлотте всего за несколько дней до их свадьбы. Свадьба Билла Шеридана и старой, доброй Фрэнки Коллинз, оказавшейся в этой истории совершенно лишней и никому не нужной!
Нет, она не могла заставить страдать еще и это дитя.
— Я не могу простить тебя, Джейд. Не могу, потому что не осуждаю тебя. Теперь я вижу, что никого из нас нельзя осуждать. Ни тебя, ни Карлотту, ни меня. Все мы жертвы… жертвы жизни, и я не знаю, за что нам досталась такая судьба. Но мне кажется, что больше всех досталось тебе. Вынести такое бремя, такую тяжесть! Забудь обо всем этом, Джейд! Забудь, если только сможешь! Сожги эти проклятые дневники и спасайся!
— Я не могу это сделать. Там написано кое-что о Трейсе со Скотти и о Джудит.
— О Джудит? Я знаю, что это она свела Карлотту с Трейсом, а что еще она натворила?
— Сейчас это не имеет значения. Но мне необходимо сохранить дневники — тогда у меня останется шанс отомстить им. Сейчас я не могу это сделать — нельзя, чтобы Абигайль узнала, что ее настоящий отец — Трейс. Джудит знает кое-что о темных делишках Трейса, так что он будет вести себя смирно до поры до времени. Спокойствие сестры для меня важнее, чем месть Джудит.
Франческа покачала головой: одна из дочерей Карлотты уже так много знала в свои пятнадцать лет.
— Сожги дневники, — повторила Франческа. — Предай этих людей суду Божьему.
Джейд по-прежнему раскаивалась, что устроила сегодня эту сцену. Может быть, от ее глупости распадется семья Фрэнки?
— Пожалуйста, тетя Фрэнки, не осуждай дядю Билла, хорошо? Я же тебе все объяснила. Он не понимал, кто я такая, — думал, что это Карлотта.
Стараясь скрыть боль, причиненную этими словами, Франческа постаралась отшутиться:
— Наверное, это не так уж плохо. Ведь ему могло показаться, что ты Джудит.
«О Господи! — подумала Джейд. — Она ничего не знает! Не знает о Джудит и Билле! Не знает, что Ред — сын Билла. Если бы Фрэнки знала, она не стала бы так шутить!
И я не могу рассказать ей об этом! Я и так натворила слишком много! Все, что я могу сейчас сделать для Фрэнки — это не обрывать последнюю нить, связующую ее брак!»
XII
Проснувшись, Абигайль с ужасом обнаружила, что Джейд собирает вещи.
— Что случилось?! — спросила она.
— Хочу заранее собраться: как только вернется отец, я уеду.
— Да ты что! Пожалуйста, не уезжай! Тогда и мне придется ехать. Посуди сама: ты уедешь, Джудит с Редом уедут… Что я буду здесь делать без вас?
— Разве тебя не устраивает компания Д’Арси, Фрэнки и…
— Разве ты сама не видишь: Д’Арси меня явно недолюбливает, а тетя Фрэнки просто не обращает никакого внимания.
— Думаю, ты ошибаешься. Просто Д’Арси смотрит на тебя, как на соперницу, а у тети Фрэнки, по-моему, просто какие-то личные проблемы, ты здесь совершенно ни при чем.
— Мне нет до них никакого дела. Ты что, действительно собралась уезжать?
— Действительно. Мне кажется, отец пропал после ссоры с дядей Биллом. Короче, будет лучше для всех, если мы отсюда уедем.
— А когда мы снова увидимся? Боюсь, что это произойдет нескоро. Едва успели познакомиться, даже не поговорили толком…
Джейд обняла сестру:
— Мне тоже очень грустно, Эбби. Но мы обязательно встретимся, обещаю тебе.
— Когда? Как?
— Точно не знаю, обязательно что-нибудь придумаем.
— Послушай? А что, если ты приедешь в Бостон на Рождество? Вряд ли тебе удастся пожить у нас — тетя Селена, боюсь, не согласится. Но вот Джудит… Знаешь, я уверена, что она не сможет отказать нам — будешь жить у нее, а это ведь совсем рядом.
— Замечательно, — задумчиво произнесла Джейд, прекрасно понимая, что этим планам никогда не суждено осуществиться.
— Я просто уверена, что Джудит согласится, — продолжала Эбби. — Знаешь, она так добра ко мне! Обещала, что в Бостоне мы не потеряем друг друга из виду.
— Хорошо. Но послушай, отец еще не вернулся и я пока никуда не уезжаю. У нас впереди целый день — или, по крайней мере, полдня. Давай проведем это время вдвоем. Сначала позавтракаем, потом пойдем погуляем по городу. Мы ведь так ничего и не видели в Палм-Бич, и кто знает, окажемся ли здесь еще?
— Отлично! Но сначала я хочу попрощаться с Джудит — вдруг она уедет прямо сейчас?
— А с Редом ты не хочешь попрощаться? — напомнила Джейд.
— Хочу. Но знаешь, мне показалось, что ты интересуешь его гораздо больше, чем я.
— С чего ты взяла?
— Вчера вечером он только о тебе и говорил.
— Я кажусь Реду чем-то не обычным. Как бы это сказать… Он из Бостона — я из Голливуда. Он думает, что во мне есть что-то экзотическое, странное. Признавайся, тебе ведь тоже так кажется! — Она бросилась к Абигайль и стала ее щекотать. Вскоре обе они лежали на кровати и истерически хохотали.
Абигайль отправилась на поиски Джудит, а Джейд пошла к Франческе. Франческа беседовала с экономкой и поваром — давала распоряжения относительно прощального ужина сегодня вечером. Он устраивался в честь Джудит и Реда, улетавших на следующий день — бостонский аэропорт «Логан» открылся в шесть утра.
— Но почему только завтра, тетя Фрэнки? Ты ведь сказала, что выставишь Джудит за дверь сегодня же, невзирая ни на что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84