Что-то ласкало ее грудь, и Мередит легонько застонала от удовольствия. Чувства и тело скорее, чем мозг, осознали, что это Джереми решил доставить ей наслаждение. Ее руки инстинктивно погрузились в его густые волосы, кончиками пальцев массируя кожу.
— Джереми, — выдохнула она и потерлась щекой о макушку Девлина. Затем Мередит окончательно проснулась и резко убрала руки. — Джереми, что ты делаешь!
Он приподнял голову, глядя на нее из-под отяжелевших от желания век.
— А как ты думаешь? — прошептал Девлин.
— Я полагала, что после сегодняшнего тебе не придет в голову повторить свое представление!
Джереми облизал губы, силясь сдержать раздражение, и постарался выдавить слабую улыбку. Кивнув на ее обнаженную грудь, он заметил:
— А этот фасон тебе идет.
Мередит опустила глаза и ахнула, увидев, что плечико рубашки соскользнуло с руки, обнажив одну совершенную округлость. Она было начала поправлять сорочку, но Девлин остановил ее руку.
— Почему ты борешься с этим? Ты же знаешь, что хочешь заняться любовью не менее меня.
— Неправда, — запротестовала Мередит прерывающимся голосом. — Ох, Джереми, ну почему ты должен унижать меня?
~ Унижать?! — взорвался он. — Так вот что моя любовь значит для тебя! Вначале ты говоришь боли и оскорблении, потом информируешь меня, что я такой же, как все остальные мужчины… А теперь ты заявляешь: спать со мной — унижение Почему? Потому что я ублюдок? Слуга? Да? Или прикосновение любого мужчины унизительно? Или никто из нашего брата не настолько хорош, как твой «дорогой кузен»? — В его голосе явно звучали нотки сарказма.
— У меня нет сравнений! — выпалила она. — Ты же знаешь, я никогда не была с другими!
— Да, я знаю об этом очень хорошо. Тогда, должно быть, это именно моя милость так крайне отвратительна. Скажи мне, если все обстоит таким образом, что это за стоны раздавались прошлой ночью? Кто исцарапал мне всю спину?
— О-о-о, — простонала Мередит и уткнулась лицом в подушку. — Я ненавижу тебя! — крикнула она приглушенным голосом.
— Почему? Потому что отвечаешь мне?
— Я не отвечаю! — отчаянно солгала Мередит.,
— Черта с два не отвечаешь!
Его слова прозвучали низко и хрипло. Пальцы вонзились в ее руки и развернули Мередит лицом к нему. Не дав ей возможности запротестовать, Девлин впился ртом в губы жены. Против воли они раскрылись, и языки сошлись в поединке наслаждения. Его поцелуй буквально высасывал из нее всю силу воли. Наконец Джереми оставил губы, чтобы подразнить мочки ушей и обвести их контуры. Он стащил рубашку с ее тела, следуя за полупрозрачной тканью своим искусным ртом. Мередит погрузилась и затерялась в горячем тумане, провалилась за пределы сознания. Она сознавала лишь его кожу на себе, его горячий язык, исследующий каждую клеточку ее тела. Мередит извивалась и хватала Девлина за плечи, содрогаясь от неукротимого желания.
Джереми понимал ее потребность, но еще не был готов удовлетворить Мередит, Он продолжал ласкать и мучить, слегка касаясь горячей спазмы ее страстей, лаская твердый бутон наслаждения до тех пор, пока она не вскрикнула, простонав его имя и не взорвалась в приступе блаженства. Но и этого ему показалось мало. Его рот двинулся ниже, вкушая нектар, сладчайший нектар, ее любви, легко воскрешая колотящийся голод, который только что удовлетворили пальцы.
— Нет, — простонала она. — О, нет.
— О, да, — хрипло прошептал Девлин, подстегивая Мередит к безумству желаний своим проворным языком.
Она извивалась под ним, вонзаясь ногтями в его плечи.
— Пожалуйста, Джереми, пожалуйста…
Он лег между ног Мередит, дразня ее врата нежным и упругим кончиком плоти.
— Скажи, что хочешь меня, — прорычал Девлин. — Скажи!
— Да, — выдохнула она. — Да, я хочу тебя. О, Джереми, как я хочу тебя! Пожалуйста, люби меня, пожалуйста!
Девлин медленно погрузился в ее атласные глубины, и вздох наслаждения сорвался с ее губ. Он почти устранился, а затем вновь с силой ворвался, не в силах сдерживать себя. Ее слова расплавили его, рассылая горячие токи по всему телу. Словно неистовый ураган, налетал Девлин на Мередит, изливая всю свою накопившуюся страсть, злость и обиду в податливое лоно.
— Мередит, Мередит…
Они безумствовали в раскаленном добела пламени страсти, их обнаженные тела сплелись. Казалось, что между ними не существует даже кожи: они стали единым трепещущим существом, плавящимся в огне желания.
Медленно, очень медленно, Мередит и Джереми расслабились, возвращаясь разумом и чувствами с далеких звезд и снова превращаясь в двух влюбленных существ.
Девлин откинулся на подушку, остывая в прохладе ночи. Казалось, требовалось значительное усилие, чтобы дышать. Он протянул руку, взял ладонь Мередит и поднес к губам. Сотни комплиментов, которые Джереми хотел бы выразить сейчас, вертелись у него в голове, но не хватало сил произнести хоть слово. Так и лежали они бок о бок в состоянии блаженства, соприкасаясь лишь руками. На какой-то миг Девлин и Мередит оказались так близки, что большего и не требовалось.
Их души оставались едины.
ГЛАВА 18
Мередит медленно просыпалась, потягиваясь, словно сытая кошка. Неожиданно в ее сознание ворвались воспоминания о прошедшей ночи, и она покраснела, натянув одеяло до самого кончика носа. «О, Боже, я вела себя как распутница! — мелькнуло в ее голове. — Как же теперь смотреть в лицо Джереми?! Он знает обо мне все и полностью властвует над моей душой…»
Теперь Мередит понимала, что имел в виду Девлин, говоря о мести: он может вертеть ею, как захочет, используя желание к нему. Как Джереми, должно быть, смеялся про себя! Слезы подступили к глазам, и Мередит отвернулась от мужа, лежащего рядом. Мало того, что она некрасива и не смогла привлечь супруга, не заплатив ему, но вдобавок еще и отдалась ему без остатка, обнажила все свои чувства и желания! Девлин должен презирать ее, И все же он будет продолжать спать с нею, чтобы постоянно доказывать свое господство — и нельзя сказать категоричное «нет».
Мозолистые пальцы пробежали по ее позвоночнику, и Мередит, повернувшись, увидела расслабленное и улыбающееся лицо Джереми. — Доброе утро, любовь моя.
Она покраснела и отвернулась.
— Доброе утро, — наконец смогла пробормотать Мередит.
Девлин нахмурился. «Не собирается же она снова начать вчерашнюю идиотскую ссору», — мелькнуло в голове. Он легонько укусил ее за шею.
— Ты выглядишь чудесно. Любовные занятия явно идут тебе на пользу.
— Не надо. — Голос Мередит звучал тихо, в нем явно поселились нотки внутреннего мучения и растерянности. — Не насмехайся надо мной.
— Не насмехаться над тобой? — удивленно переспросил он. — О чем ты говоришь?
— Я знаю, какой смешной должна казаться тебе.
— Смешной?! Моя милая девочка, действие, которое ты оказываешь на меня, можно назвать как угодно, но только не смешным.
Одной рукой он перевернул ее на спину и заглянул в глаза. Когда Мередит повернула голову на бок, Джереми схватил ее за подбородок и заставил лежать неподвижно.
— Посмотри на меня. Я хочу знать, что еще за вздор поселился в твоей хорошенькой головке. Очевидно, ты во власти какой-то безумно глупой идеи, которая заставляет тебя отвергать днем все, что тело обнаруживает ночью. Почему? Зачем ты вчера делала все возможное, чтобы создать между нами пропасть? Ты специально так больно ранишь меня? Не желаешь моей близости? Не хочешь, чтобы я прикасался к твоему нежному телу?
— Больно ранить? — Мередит растерянно захлопала ресницами. — А что я такого сказала?
— А ты считаешь, сказать мужчине, что он не отличается от любого другого в постели, не больно для него? Или ты думаешь, ему не смертельно обидно услышать, что он радовался твоей боли, когда ему изо всех сил приходилось сдерживать себя, чтобы сделать это для тебя приятным? Мередит нахмурилась.
— Я никогда не думала… Правда, мне не хотелось обидеть тебя. Но ты оказался так противно доволен собой, когда мне было стыдно…
— Ну, разумеется, доволен. А почему бы и не показать этого? Мне стало действительно хорошо впервые за долгое время. Ты бы предпочла, чтобы я сделал вид, что недоволен тобой?
— Ну нет, конечно, нет. Джереми, ты просто искажаешь смысл моих слов.
— Нет, позволь… Это твоя голова все переворачивает вверх тормашками. Почему ты почувствовала стыд?
— Ну, ты так говорил обо всем… «Атака»… Словно мы на войне — и ты победил. Будто я не человек, а какой-то бездушный трофей.
Джереми несколько минут молча рассматривал ее, а потом произнес:
— Хорошо. Я прошу прощения за свои слова. Возможно, я вел себя слишком грубо для женщины, пережившей первую брачную ночь. Но мне — поверь — совсем не хотелось, чтобы ты почувствовала себя униженной и… и дешевой. Ведь я очень ценю тебя. — Он улыбнулся. — Бог мой, как я ценю тебя!
— Как ты можешь, Джереми?! — тихо возмутилась она. — Что можно найти ценного в такой уродливой верзиле, как я? — Внезапно слезы потоком хлынули из ее глаз, и она закрыла лицо руками. — О, Боже, я теперь еще и плачу перед тобой. Какое отвращение, должно быть, вызывает у тебя мой дурацкий вид…
— Мередит! — Его руки быстро обняли ее. — Ты не вызываешь у меня ни тени подобных чувств. Отчаяния — да, потому что ты говоришь самые странные слова из всех, которые я когда-либо слышал. Но отвращения нет, поверь.
— Как это возможно? Я так ужасно полна… полна желания… — Джереми даже рот приоткрыл, моментально онемев. — Это так глупо для дурнушки — вожделеть к мужчине, когда ее никто не желает. Это стыдно, так стыдно…
Девлин облизал губы, мгновенно узрев годы обиды и мучительной застенчивости, лежащие за словами Мередит. Сочувствие затопило его душу. Обняв жену еще крепче, он осыпал поцелуями ее волосы и шею. Джереми не мог целовать лица, потому что Мередит спрятала его у него на груди в очередном приступе стыдливости.
— Ты действительно думаешь, — прошептал он ей на ухо, — что происшедшее ночью оставило меня равнодушным? Знаешь ли, ты ведь не единственная испытывала вожделение… Я был пульсирующим безумным древком, подгоняемым чистейшим желанием поскорее найти свой колчан… Ты говоришь, ни один мужчина не хочет тебя? А я вот отчаянно хотел и хочу тебя. Ты сказала мне, что я не мужчина… По этому поводу готов поспорить.
Мередит сквозь слезы издала тихий смешок.
— Нет, я не утверждаю и давно знаю — ты настоящий мужчина. — Она помолчала, затем неуверенно, с трепещущей в голосе надеждой поинтересовалась:
— Ты правда хотел меня?
— Конечно! Бог ты мой, ты еще спрашиваешь! Мередит, я скажу тебе кое-что совершенно откровенно… Никогда не думал, что скажу когда-нибудь такое женщине… Прошлой ночью, когда мы занимались любовью, я достиг места, где мне вообще не приходилось бывать. Я пережил ощущения, которые просто не поддаются описанию. Мне так хотелось тебя… Я томился до тех пор, пока едва не умер от желания. Кстати, ты знаешь, когда мне впервые захотелось обладать тобой? — Она покачала головой в безмолвном недоумении. — В тот день, когда судно везло нас на «Мшистую заводь». За день до этого твой отчим купил меня на рынке. Я сидел и смотрел на тебя, мечтая о том, как затащить тебя к себе в постель…
Его слова так поразили Мередит, что она резко отстранилась, чтобы взглянуть на него.
— Серьезно? А мне казалось, ты ненавидишь меня — твои взгляды были такими свирепыми…
Он коротко рассмеялся.
— Ну, ты определенно поставила меня на место. А я-то думал, что стреляю в тебя провокационными и горячими стрелами желания.
Мередит захихикала, стирая слезы со щек.
— Возможно, они и являлись таковыми… Но я была слишком неопытна, чтобы разобраться.
Подвинувшись на кровати, она подтянула колени к подбородку и, обхватив руками ноги, погрузилась в раздумья. Джереми любовался ее обнаженным телом, хотя такая поза успешно скрывала все, что ему больше всего хотелось бы видеть. Опершись на локоть, он ждал, чем еще огорошит его Мередит. Наконец она продолжила, отведя глаза в сторону:
— Но почему? Я имею в виду, у меня такие длинные ноги и столь нескладное тело… Я совсем непривлекательна.
— Позволь мне судить об этом, хорошо? Я, как тебе известно, чуть получше разбираюсь в таких вещах. — Он провел рукой вдоль перевернутой V, которую образовывали ее ноги. — Твои ноги действительно длинные, но совсем не отталкивающие. Скорее, наоборот. Они стройные и красивые, вызывающие у мужчины желание пробежать пальцами по всей их длине вверх до тех пор, пока он не достигнет твоего сокровища… У тебя прекрасные ноги… А что касается твоего тела… Ты статная, любовь моя, а вовсе не нескладная. — Его рука прокралась между бедер, принялась ласкать, и Мередит невольно расслабилась и, вытянувшись, легла на спину. Он обхватил ладонью один холм с розовой вершиной. — Твои груди совершенны, их хочется касаться, их хочется целовать. — Девлин склонился и коснулся губами каждого соска. — О, Мередит, твое тело чудесно… Нет, если я дальше продолжу это восхваление, то мы уж точно не пойдем вниз завтракать.
Мередит дразняще улыбнулась, что совсем не походило на нее.
— А завтрак так важен? Девлин застонал.
— О, моя милая, прелестная соблазнительница… — Его рот сомкнулся на ее губах, и вскоре они затерялись в океане любви.
Много позже, когда Мередит и Джереми спустились с высот, кажущихся теперь невозможными, они лежали вместе в удивительной близости. Он лениво водил вдоль ее руки ногтем большого пальца. Наконец Девлин заметил:
— Я тут подумал, как нам провести время в Чарлстоне…
— Что ты имеешь в виду? Мне казалось, сегодня мы идем в театр. — В голосе Мередит звучало явное разочарование.
— Конечно, идем. Но у нас впереди целый день, и хотя крайне соблазнительно думать о времени до вечера рядом с тобой в постели, мне бы хотелось сделать кое-что важное.
— О, — вяло отозвалась она. — И что же?
— Свести тебя к портнихе.
— Что? Зачем? У меня полно нарядов.
— Но нет ничего такого, что устраивало бы Я думал о сказанном тобой сегодня… Мередит, у тебя очень неверное представление о себе. По какой-то мне непонятной причине ты считаешь себя некрасивой…
— По какой-то причине!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59