Я поджарю этого Лоуика на медленном огне, клянусь! А что до его шлюхи…Галеран остановил взглядом и его.— Никто не дотронется до Джеанны даже пальцем. Никто, кроме меня. — Отлично, — оскалился Гилберт, — но я хочу быть при этом!Прежде, чем Галеран успел ему ответить, в шатер ворвался запыхавшийся дозорный.— Милорды, они открывают ворота! Слава богу!..От облегчения Галерану захотелось рухнуть на колени и возблагодарить господа, но он превозмог себя, круто повернулся на пятках и вышел из шатра, как ему и подобало, внушительной поступью жаждущего мести властителя.Леса уже звенели ликующими птичьими трелями, восходящее солнце румянило край неба на востоке, и вот сумрак прорезали первые яркие лучи. То был первый рассвет и первый птичий хор, что Галеран слышал на родине, и, несмотря на все происходящее, его сердце сладко заныло.Он посмотрел на Хейвуд. Утренний туман еще не вполне рассеялся, но солнце уже золотило белые стены, и открытый темный проем ворот был ясно виден даже издали.Сегодня на стенах не было ни души. Ни стражников, ни женщин.Галеран кликнул коня, каурого мерина, купленного в Стоктоне. Его привел Рауль.— Тебе нет нужды ехать со мной, — сказал другу Галеран. — Отец останется здесь со всеми людьми, чтобы следить, не подстрелят ли меня. Оставайся с ним.— Такое зрелище я не променяю даже на целую перекладину Креста господня.— Что ж, всегда рад потешить тебя.Сев в седло, Галеран обратился к своему отряду — малой горстке людей, возвратившихся с ним вместе из Святой Земли.— Помните, — сказал он, — это мой замок, и удерживает его моя жена. Я рассчитываю на радушную встречу. Но мы не можем знать наверное, кто захватил власть над Хейвудом. Если суждено случиться беде, я прошу вас не лезть на рожон, а повернуть коней и вернуться в лагерь, к моему отцу. Он сумеет отомстить за меня.Послышался недовольный ропот, но Галеран пресек его.— Вы давали мне клятву на верность. Повинуйтесь же моему слову.В Хейвуде все было тихо. Казалось, замок совершенно пуст. Осиянный розовым утренним светом, одетый полупрозрачной дымкой, он был похож на призрачный чертог, который исчезнет из виду, стоит солнцу подняться выше. А ведь на самом деле только несколько человек могли выбраться наружу, когда войско лорда Вильяма отошло от стен. И гарнизон, и население Хейвуда никуда не делись. В замке постоянно находились около пяти десятков народу.Только бы Лоуик ночью убрался восвояси. Уже ради одного этого стоило отложить на день вторжение в Хейвуд. Кровопролитие лишь осложнило бы и без того непростую обстановку.Больше всего на свете Галеран боялся, что и Джеанна, и его сын оставили замок вместе с Лоуиком.Погруженный в раздумья, он ехал вперед с непокрытой головой, дабы никто не сомневался, что воочию видит перед собою Галерана Хейвуда, хозяина здешних угодий. И не стал бы после утверждать, что выстрелил в него по ошибке.Но ни одной стрелы не полетело в его сторону из узких бойниц, не просвистел в воздухе пущенный из самострела смертоносный дротик. А вскоре Галеран подъехал под самую стену и перестал быть удобной мишенью для стрельбы.Когда он вступил под арку открытых ворот, на него повеяло вековым холодом от каменных стен, и кожа покрылась мурашками. В своде арки, прямо над головой, он знал, было оставлено сквозное отверстие, откуда сейчас мог политься кипяток или посыпаться раскаленный песок…Но ничего не произошло, и вот он уже въезжал во внутренний двор замка, где его ждал построенный в две идеально прямые шеренги гарнизон. На лицах солдат отражался смертельный ужас. Конечно, им было чего страшиться.Галеран почувствовал, как часть невидимого груза свалилась с его плеч. По крайней мере, пока все шло как положено.Он выехал на середину двора, осадил коня, спешился. Звяканье сбруи и звон кольчуги были единственными звуками в висевшей над строем тишине. Сделав знак своим людям оставаться в седле на всякий случай, он медленно, не говоря ни слова, огляделся кругом.За спинами угрюмых, напряженно-неподвижных солдат толпился перепуганный люд. Женщины прижимали к себе детей; старики подслеповато щурились, и в их усталых взорax застыло покорное предчувствие грядущих страданий.Но где Джеанна?В толпе челяди ее быть не могло. Если бы его возвращение домой происходило в лучшие времена, она ждала бы мужа, стоя на ступенях башни, дабы приветствовать его, как заведено. Она даже могла бы выбежать во двор и встретить его улыбкой и едким словцом, так не вязавшимся с горящими счастьем глазами.Но ее нигде не было видно.А если она сбежала со своим любовником, должен ли он, ее муж, отпустить ее с миром?Только если она не взяла с собою сына.Тяжкое, вязкое молчание теснило грудь Галерана, сдавливало горло, цепенило язык, но он сделал над собой усилие сглотнул слюну, чтобы увлажнить пересохший рот, и возгласил:— Все ли из собравшихся здесь признают во мне cвоего господина, хозяина этих владений?Ответом ему было молчание, но молчание, просветленное надеждой.Галерану хотелось первым делом спросить, где Джеанна, броситься в замок, найти ее, но он должен был сначала сыграть свою роль до конца. С достоинством, неторопливо двинулся он к башне и поднялся на вторую ступеньку.Но тут, не успел он вновь заговорить, из толпы выступил какой-то человек и рухнул к его ногам, низко склоня непокрытую голову. То был Уолтер Мэтлок, капитан гарнизона.— Будь милосерден, лорд Галеран! Ты сам оставил нас под началом леди Джеанны, а потом до нас дошло, что ты погиб. Мы служили, как велела нам совесть.— Встань, Уолтер. Никто из вас не будет наказан за то, что повиновался своей госпоже, как было приказано.Старый вояка поднялся с колен, и Галеран увидел в его глазах слезы облегчения. Решив дать Лоуику ночь на то, чтобы убраться из Хейвуда, он обрек этих людей и их семьи на целую ночь смертельного страха.Он стремительно сошел со ступеней и легко коснулся щеки Мэтлока поцелуем в знак мира.— Все остается по-прежнему, Уолтер. Нет нужды заново присягать мне.Галеран нарочно говорил громко, чтобы слышали все, и видел, как по двору пронесся ощутимый вздох облегчения. Люди стали переговариваться, и наконец, точно освободясь от гнета, заплакал ребенок.— Надеюсь, людей Лоуика не осталось в замке? — ровным голосом спросил Галеран.— Они уехали ночью, милорд, — отвечал Уолтер, искоса взглянув на него, — и мы не пытались остановить их.С трудом, но Галерану удалось улыбнуться.— Молодцы.Больше ему ни о чем не хотелось спрашивать, но нужно было соблюсти приличия.— А леди Джеанна?Лицо Мэтлока стало вежливо-безразличным.— Полагаю, ожидает вас в зале, милорд.И снова точно глыба упала с плеч Галерана, и ему стало легко, даже слишком легко. Земля под ногами обрела твердость.Как бы то ни было, Лоуик уехал, а Джеанна осталась. И можно попробовать собрать осколки и скрепить их воедино еще раз.Он обернулся к Раулю и своим людям.— Оставайтесь в замке, распрягайте коней, отдыхайте. Ах, да, пошлите кого-нибудь сказать отцу, что все хорошо и он может прибыть сюда, когда пожелает.Солнце щедро рассылало повсюду снопы лучей. Новый день вступал в свои права. Галеран поднялся по деревянным ступеням ко входу в башню.В зале было сумрачно и прохладно, хотя сквозь узкие окна уже пробивались и косо ложились на стены и пол золотые полосы света. На мгновение темнота ослепила Галерана, и, когда ему навстречу кинулись его собаки, он не сразу увидел их.Собаки запрыгали вокруг хозяина; он рассеянно гладил их, радуясь, что это нехитрое занятие позволяет ему выгадать немного времени.Затем наконец он поднял глаза и увидел столпившихся в углу женщин — то были женщины Джеанны. Она же сама стояла поодаль, посреди зала, и у ее ног сидели две ее черные гончие. Джеанна была одета в синее с палевой отделкой платье — ее любимые цвета, — а длинные волосы аккуратно заплела в две тугие косы, перевязанные синими, как ее глаза, лентами. Она казалась совершенно спокойной, не обнаруживала ни волнения, ни страха, точно собиралась приветствовать в своем замке незнакомого путника. Джеанна никогда не падала духом.Галеран ощутил, как к горлу подступает болезненный тугой комок, и ему отчаянно захотелось крепко прижать Джеанну к себе. Возможно, он так и сделал бы, если б у нее на руках не лежал крохотный спеленутый младенец.Ее незаконнорожденное дитя.Джеанна посмела выйти к нему с явным доказательством своего падения.Но где Галлот? Галеран огляделся, но увидел лишь таращившихся на него испуганных женщин. Впрочем, Джеанна поступила разумно, если решила не делать старшего сына, который уже что-то понимает, свидетелем того, что должно было сейчас произойти. Но как же могла его умная, дальновидная жена довести себя и его до такого позора?Галеран пошел к ней. Бряцание кольчуги болезненно отдавалось в ушах, и он слишком хорошо сознавал, что бог весть сколько дней не снимал ее. Должно быть, от него воняет. Каким видит его Джеанна? Может, он и в самом деле кажется ей чужим? Он давно не брился, щетина на подбородке уже превратилась в настоящую бороду, лицо покрывали шрамы.Но собаки признали его сразу. Гончие жены, слишком вышколенные, чтобы без разрешения уйти от хозяйки, тоже приветственно виляли хвостами.Только Джеанна казалась безучастной.Но это только казалось. Стоило Галерану подойти ближе, как самообладание изменило ей, глаза расширились, их взгляд стал пристальным. Однако трудно было понять, испугало ее неожиданное появление мужа или всего лишь удивило.Он остановился перед нею, дивясь, как мало она изменилась. Нынешняя Джеанна была совершенно та самая Джеанна, образ которой он хранил в памяти все эти годы.От двух беременностей стан ее ничуть не округлился, хотя груди стали чуть полней: сейчас их, несомненно, распирало от молока. Возможно, она была чуть более худощавой и бледной, чем ему помнилось, но осталась такой же прекрасной. Ее кожа излучала все то же жемчужное сияние, что всегда завораживало его; глаза все так же поражали ясной синевой. Волосы Джеанны, неизменно наводившие его на мысли о золотых и серебряных нитях, сотканных пальцами фей, по-прежнему вились вокруг лица выбившимися из кос непослушными прядями.«Почему, Джеанна? Почему?»Если она и услышала его беззвучный вопрос, то не пожелала отвечать. Лишь молча смотрела на него. Галерану подумалось, что ей, наверное, нечего сказать, разве что коленопреклоненно умолять о прощении, как Уолтер. Но она скорее умерла бы, и он знал это. Любопытно, что бы она сделала, если б он стал угрожать ее выродку? Возможно, это поколебало бы ее спокойствие?Но Галеран тут же устыдился столь низких мыслей.— Лоуик? — отрывисто спросил он.— Уехал, — сипло отвечала она, а ведь обычно голос ее был чист и звонок; Галеран заметил, как судорожно дернулось горло.— Он хотел, чтобы ты уехала вместе с ним?— Да. Но без Хейвуда я для него не имею никакой ценности.«Тогда зачем? Зачем было отдаваться человеку, так мало ценившему тебя? Или он лгал тебе? Но я думал, тебе невозможно солгать!»— Ты сама хотела уехать?Джеанна крепче прижала к груди ребенка.— Я боялась оставаться, — прошептала она.— Но ведь осталась.— Я — твоя жена, и этот дом — мой дом, — со сдержанной силой произнесла Джеанна.Галеран оглянулся на встревоженных женщин, желая выгадать минуту на размышление. Одно лицо показалось ему скорее сердитым, чем испуганным. То было лицо Алины, строптивой младшей двоюродной сестры Джеанны. Он и забыл, что она оставила монастырь Святой Радегунды, где жила, готовясь посвятить себя Христу, ради того, чтобы делить одиночество Джеанны, пока он не вернется. Что думала о случившемся эта полумонашка и почему она хмурится? Но, возможно, сердитое выражение ее лицу придавали густые брови?..Груа, самая умная и самая любимая его сука, уловила общее настроение и, скуля, стала жаться к ногам. Машинально трепля ее по гладкой, точеной голове, Галеран думал, как хорошо было бы, если б Алина и Груа могли немедленно поведать ему все, что знали.Отчего он возомнил, будто первые же минуты встречи с Джеанной помогут ему найти ответы на все его вопросы? Однако кое-что он услышал: Джеанна не отрицала своего желания уехать вместе с Лоуиком и не скрывала, что лишь чувство долга заставило ее остаться в Хейвуде.Да, Джеанна никогда не пренебрегала долгом. Она хранила свою честь ревностнее иных мужчин.Но отчего она предала мужа?Оттого ли, что считала мужа погибшим? Но долг потребовал бы свидетельств более достоверных, чем простой слух, и более продолжительного траура.И, если Джеанна действительно поверила в его смерть, отчего тогда она не вышла замуж за своего дружка?Но тут Галеран услышал вдалеке шум и топот и понял, что во двор замка въезжает его отец, громогласно браня и распекая обитателей Хейвуда, восполняя то, чего предпочел не делать его мягкосердечный сын. Потом голоса стали громче: отец поднимался по ступеням в башню, по-прежнему честя каждого встречного и поперечного за попранную честь семьи.Лорд Вильям, который шумно бушевал и ярился, но не мог выносить, когда в его присутствии били женщину. Галеран обернулся к Джеанне.— Отдай ребенка няньке.Джеанна испуганно взглянула на него, но, после заметных колебаний, все же повиновалась и передала кому-то из женщин спящего младенца.— Падай, — тихо произнес Галеран и, выждав, чтобы появившийся в дверях отец хорошенько видел все, размахнулся и ударил жену.Ударил он сильно, не шутя, но Джеанна спокойно могла бы устоять на ногах. На миг, повинуясь безотчетному порыву, она застыла, в ее глазах сверкнула ярость, но затем повалилась к ногам мужа, прижимая ладонь к побагровевшей щеке.Собаки кинулись защищать свою хозяйку, но Галеран схватил ее за плечо, не подумав остеречься. Он был в кольчуге, и клыки были ему не страшны.Возможно, именно поэтому Джеанна крикнула собакам:— Сидеть!Галеран рывком поднял ее, но тут ему на плечо легла, предотвращая дальнейшее насилие, железная длань лорда Вильяма.— Эй, парень, опомнись! Что бы она ни натворила, убивать ее все-таки не стоит.Он вырвал Джеанну из рук Галерана, а его отшвырнул в заботливо подставленные объятия Уилла и Гилберта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51