— Когда ты едешь?— На днях.— С женщинами и младенцем придется путешествовать не торопясь.— А куда мне спешить? Я просто не хочу, чтобы кто-то думал, будто я отсиживаюсь в своей глуши, — хитро прищурился лорд Вильям.— Понимаю. — Галеран осторожно погладил Донату по спинке, и она, казалось, стала засыпать. Как хотелось остаться за надежными стенами собственного замка и уповать на то, что мир не заметит малого, беззащитного ребенка… Но это было глупо, как и другие искушения.— Мы отправляемся с тобою, — заявил он отцу.Лишь только вышел лорд Вильям, рядом с Галераном бесшумно возникла Джеанна.— Я не осталась с вами, чтобы не трястись над Донатой. Ты заметил?..Галеран невозмутимо поглаживал лежавшую на его плече милую ношу.— А нужно было? — поддразнил он жену. — Я тебе доверилась!— Надеюсь, что так, — улыбнулся ее горячности Галеран. Он понимал, как тревожно Джеанне оставить дочь в чужих руках.Заслышав голос матери, девочка обернулась к ней и зaхныкала.— Ты опять голодна? — спросил Галеран, заглядывая в молочно-синие глазки. — Прожорливая маленькая особа.— Они часто едят в этом возрасте, — промолвила Джеанна, и в ее голосе Галеран уловил тревогу. Сможет ли она когда-нибудь без опаски доверять ему ребенка?— Ты выдержишь долгий путь?— Конечно. Кормить ее легко, а аппетит скоро уймется. Почему ты спросил?— Мой отец собирается присягать на верность Генриху. На днях он едет на юг, и я решил поехать вместе с ним.— Зачем? — мягко спросила Джеанна, но Галеран почувствовал, как она напряглась.— Чтобы вынести наше дело на суд короля. Надобно наконец его уладить.Он видел, что Джеанна боится не меньше, чем он сам; но бездействие не менее опасно, чем действие.Доната требовательно закричала; Джеанна взяла ее на руки и принялась укачивать.— Но отчего так скоро? Ведь Генрих пока не так уж прочно сидит на троне.— Джеанна, откладывать нельзя. Сейчас, когда умер король и нарастает смута, Фламбар может навязать нам свой суд, суд Церкви. Я не хотел бы ссориться с Церковью. В самом лучшем случае мы будем разорены.— Но разве король не представит дело суду Церкви?— Если и так, нас будет судить архиепископ Лондонский.— А что, если он решит дело не в нашу пользу?— Джеанна, не можем же мы бесконечно твердить: «Что если…» — Он обнял жену за плечи, окружил кольцом рук ее и Донату. — Ты мне веришь?Она испуганно глядела на него.— Конечно, верю.Галеран понимал, что Джеанна выдает желаемое за действительное. Он же хотел большего. Он хотел того, что уже было между ними когда-то…Видимо, Джеаина прочла его мысли.— Я стараюсь, — прошептала она. — Мне надо освободиться от прошлого, тогда и тебе будет легче со мной.Он поцеловал ее в щеку.— Не слишком старайся, Джеанна. Я люблю тебя, люблю твой острый язычок и боевой нрав. И мне, право, не хотелось бы в один прекрасный день обнаружить, что я женат на медовоголосой скромнице, которая может лишиться чувств при одном виде дикого вепря.К его удовольствию, Джеанна зарделась и пыталась скрыть это, опустив взор к личику дочери.— Твой отец сошел с ума, — сообщила она Донате и, спохватившись, в ужасе воззрилась на Галерана.Он заставил себя улыбнуться.— По всему, кроме крови, я отец ей. Но я не сумасшедший.
Алина вошла в светлицу, но, увидев, как любовно беседуют Галеран и Джеанна, тут же метнулась обратно в зал, а из зала — во двор. Почему-то сердце ее забилось сильнее от подсмотренной нечаянно чужой нежности.Отчего она взяла в голову, будто ее не волнуют земные дела? После утренней службы она подошла к отцу Роберту и, отчаянно смущаясь, попыталась рассказать ему о своих мятежных чувствах. Втайне она надеялась услышать, что любая встреча с Раулем — тяжкий грех, и теперь ей следует немедленно вернуться в обитель.Но совет святого отца оказался совсем иным.— Леди Алина, вы еще не давали никаких обетов. Вам надобно время, чтобы понять, на каком поприще господь призывает вас служить Ему. Если вы познали волнение плоти, это не препятствует вам стать монахиней. Те, кто удаляется от мира, тоже испытывают искушения, но учатся противостоять им, обретая в том новые силы.Алина вышла из церкви растерянная, так и не поняв, что такое ее тревожное чувство к Раулю де Журэ — знамение божье, что ей пора замуж, или дьявольское искушение, ниспосланное, дабы укрепить ее.В то же время она не переставала гадать, испытывает ли Рауль хоть какое-нибудь чувство к ней или это просто игра, которой развлекает себя полный сил мужчина, оказавшися в северной глуши.Алина шла в дальний угол двора, где мужчины обычно упражнялись в фехтовании и рукопашной борьбе, зная, что возможно, найдет там Рауля. Он был просто создан для ратных забав. Накануне она сквозь бойницу наблюдала, как он один отражал натиск двух вооруженных боевыми топорами солдат. Раз или два у нее едва не остановилось сердце, хотя Рауль был в доспехах, с мечом и щитом.Но нынче, памятуя о разговоре за столом, она решила не прятаться.Мужчины дрались на палках. Они были раздеты до пояса.День выдался жаркий, и почти все бойцы, разгорячившись, скинули рубахи, но лишь вид полуобнаженного Рауля заставил сердце Алины забиться быстрее. Она уже раз видела его без одежды, когда он мылся, но тогда ее мало занимало созерцание его физических достоинств, ибо она старалась не смотреть.Теперь же, помня о давешнем споре, она решила получше ознакомиться с его вооружением.Боже милостивый…Пятеро братьев Алины тоже были сильны и хороши собою, но бог обидел их ростом; высокий Рауль с его атлетической фигурой очень нравился Алине. Но завораживала ее даже не его телесная красота, а манера двигаться. Рауль обладал каким-то звериным, гибким изяществом; он наступал, отклонялся, сбивалс ног своих противников, словно кружил по утоптанной площадке в легком танце, и никому не удавалось даже дотронуться до него.— Эй, — вдруг вскричал он, — что там выстроились как монашки за причастием! Давайте, возьмите меня!Десять мужчин переглянулись, а затем атаковали его одновременно с разных сторон, оторопело усмехаясь при мысли, что, быть может, они повалят наземь этого демона. И все же, прежде чем он рухнул, придавленный их телами, им пришлось изрядно попотеть, и синякам и вывихам, обретенным ими в борьбе, поистине не было счета.Алина прижала ладони ко рту, останавливая рвущийся с губ крик. Она была уверена, что Рауль мертв.Но вот куча мала рассыпалась, и он вскочил на ноги, как ни в чем не бывало, шумно встряхнулся, и смешанные с грязью капли пота и облака пыли полетели во все стороны. Тут он заметил Алину, и на его черном от грязи лице особенно ярко сверкнула белозубая улыбка.— Хотите палку, госпожа моя?Алина отвернулась и бегом кинулась в зал.Джеанна сидела за вышиванием; колыбелька Донаты стояла рядом.— Что случилось? — спросила она.— Ничего! — отвечала Алина, дрожащими руками поправляя покрывало и пытаясь унять дыхание.— Нет, что-то есть… — лукаво улыбнулась Джеанна. — Дай отгадаю. Рауль де Журэ?Алине оставалось лишь молча проклинать свою склонность краснеть по любому поводу.— Я просто испугалась. На него напали десять человек…— Боже правый! Но почему?— Потому что он им велел, этот глупец. — Алина села, силой затавила себя успокоиться. Но вот руки перестали дрожать. Oнa начала прясть шерсть и рассказывать кузине о своей встрече с Раулем, придав ей вид забавного происшествия.Выслушав, Джеанна заметила:—Таким, как он, ничто не мило, кроме охоты и драк.Алина старательно сучила нить.— Что это — предостережение?— Быть может… Но, пожалуй, мне не следовало говорить, что больше его ничто не занимает. Думаю, любовные игры должны увлекать его не меньше, чем охота. — И она пытливо взглянула на Алину.Та не опустила глаз.— Между нами ничего подобного не происходит.— Хорошо, — протянула Джеанна, видимо, не до конца веря словам кузины. — Но если, как ты говоришь, он был весь в грязи, то, несомненно, ему надо вымыться?Алина почувствовала, что краснеет.— Ты права, — нарочито ровным голосом ответила она и пошла проверить, довольно ли на кухне горячей воды, ощущая всей кожей легкое покалывание нараставшего из-нутри возбуждения. Она солгала Джеанне. Любовная игра уже началась между нею и Раулем; во всяком случае, ей xoтелось, чтобы это было так. И еще ей хотелось, чтобы игра продолжалась.Она подождала немного, но Рауль так и не появился. Тогда она отправилась искать его и нашла в компании других мужчин, которые смеялись, переговаривались и чистили оружие. Рауль любовно и заботливо водил точильным камнем по лезвию меча. Он успел надеть рубаху и умыться.Завидя Алину, он вложил меч в ножны и со смиренным видом подошел к ней.— Леди Алина, простите, если вас оскорбили наши грубые забавы.— Нет, что вы.— Значит, вас обидело мое приглашение. Я раскаиваюсь, простите меня.— Хорошо, коли так. Но это было непристойно. — Алина знала, что хмурится, хотя сердиться не собиралась.— Вовсе нет, — возразил Рауль, невинно глядя нее искрящимися глазами. — Вы не так меня поняли. Я с радостью поучил бы вас драться на палках, если вам интересно.— С вами невозможно разговаривать! — вспылила Алина, стараясь не замечать, как облегают его великолепное тело тонкая рубаха и штаны. — Когда вы успели вымытся?Усмехаясь, он оглядел грязную одежду.— Вымыться? Несколько ведер воды из колодца — вот все мое мытье. Я достаточно чист для поцелуя?Алина отпрянула.— О, нет!— Увы… Что ж, драгоценнейшая Алина, если не хотите целовать меня, пожалуй, мне лучше вернуться к заботам о драгоценном мече. — И без лишних слов он продолжил точить меч. Алина растерялась, почувствовала себя покинутой и жестоко разочарованной.Но тут же вспомнила, что у нее есть важное дело — помочь Джеанне собираться в дорогу.— Алина, — сказала Джеанна утром, когда они вдвоем рылись в сундуках, выбирая, какую одежду взять с собою, — тебе совсем не обязательно ехать с нами. Хочешь, возвращайся в Берсток или прямо в обитель.Алина из-за вороха разноцветных тканей умоляюще посмотрела на нее.— Я ни разу не была на юге, а мне всегда хотелось…— Нам предстоит долгий, трудный путь, а в конце его ждут опасности. Вдруг нападет герцог Роберт?— Дорога не страшит меня. И потом, что нам грозит, если с нами едут лорд Вильям и Галеран? И Рауль де Журэ тожe, — добавила она, моля Всевышнего, чтобы Джеанна не догадалась ни о чем. — Он ведь тоже едет?— Думаю, да. Галеран говорил, что он хочет найти виноград… Должно быть, тоскует по своему дому на юге Франции.Алина спрятала зардевшееся лицо в недрах сундука.
В маленькой уютной приемной архиепископского дворца в Дургаме Ранульф Фламбар развернул сыромятную кожу и несколько слоев тонкой ткани и достал маленький белый череп.Коренастый плотный человек средних лет, с изжелта-бледным лицом, в грубых чертах которого угадывались недюжинный ум и хитрость, он своими поступками снискал славу беззастенчивого скряги.Из письма, приложенною к дару, Ранульф понял, чего ему ждать от Галерана Хейвуда, но все раздумывал над неясными намеками между строк. Странный дар тем более обеспокоил его, что был доставлен почти одновременно с известием о нежданной смерти Вильгельма Рыжего.Да, гибель короля стала тяжелым ударом для Фламбара, но он не имел привычки тревожиться о том, чего все равно нельзя изменить. Теперь его волновало лишь одно: как сохранить свои богатства, власть и влияние при дворе.Он сам охотно служил бы Генриху Боклерку, как служил его брату, но новый король никогда особенно не жаловал его. Разумеется, Генриху, как и Рыжему, рано или поздно понадобились бы деньги, а Ранульф умел выжимать деньги из Англии. Но все же нельзя всецело зависеть от преходящей нужды короля в деньгах; это не могло помочь удержаться на высоте.Рассмотрев как следует череп, Ранульф послал за Раймондом Лоуиком.Вскоре вошел плечистый, высокий человек — столь высокий, что ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться головою о каменную притолоку, и столь внушительно сложенный, что в маленькой приемной сразу стало тесно. По наблюдениям Фламбара, в натуре Лоуикачестолюбие странным образом мешалось с вечными угрызениями совести; но его золотые кудри, широкая грудь и гордая осанка распола гали к нему людей — в особенности женщин. А в центре занимающих Фламбара событий как раз и была женщина…— Милорд архиепископ, у вac есть вести для меня? Он стоял, положив ладонь на рукоять меча, словно в этот неподходящий момент был готов к битве. Архиепископ Фламбар вздохнул и поведал Лоуику о бесплодном паломничестве брата Фортреда из Хейвуда в Бром.Тот помрачнел.— Отчего же он не справился со столь простым делом?— Оттого, что лорд Галеран оказался намного умнее, чем ты, сэр Раймонд, дал мне основания полагать.— При чем здесь его ум? Вы ведь говорили, что у меня есть права на мою дочь.— Но нельзя разлучать мать и дитя — на что и мы рассчитывали, — а лорд Галеран заявил свои права на внимание и услуги своей жены.Красиво очерченные губы Раймонда крепко сжались.— Милорд архиепископ, но это мало чем отличается от изнасилования! Джеанна всегда любила меня одного, она не по своей воле шла замуж. Ее отец кнутом пригнал ее к алтарю и силой вынудил сочетаться узами брака с этим недомерком.Нечто подобное Фламбар слышал и из других источников, и потому решил поверить Лоуику. Но последние события опровергали его слова.— И все же, — промолвил он, — она не покинула замок вместе с тобой, когда у нее появилась такая возможность.— Клятвы, произнесенные у алтаря, слишком много значат для леди Джеанны, — выпрямился Лоуик, — и я преклоняюсь перед ее покорностью долгу.— Это и в самом деле похвально, — отозвался Фламбар — если б не одна подробность. Насколько известно мне, она ни разу не была близка с тобою ни пока была в тягости, ни после.Лоуик покраснел.— И за это я тоже преклоняюсь перед нею. Милорд архиепископ, она не дурная женщина. Мы поддались слабости, но лишь однажды.— И все же, я убежден, ты уговаривал ее согрешить еще.— В этом я исповедовался вам.Фламбар молча смотрел на человека, которого избрал орудием для исполнения своих замыслов, и размышлял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51