Галеран купил Джеанне синюю, а Рауль выбрал белую для Алины.Алина понимала, что должна остерегаться пылкого южанина, но ей так хотелось, чтобы на долгие годы одиночества у нее сохранился его подарок.— Цвет непорочности, — с дразнящей усмешкой сказал он, умело завязывая длинную ленту замысловатым бантом.— Немного запутанная непорочность, — заметила она, принимая из его рук бант.— Очаровательная, загадочная, смелая. Как вы.Алина посмотрела на него с опаской.— Сэр Рауль, разве сегодня мы упражняемся в лести?— Вы угадали! Люблю остроумных противников.— Тогда и я должна признать, — с бешено забившимся сердцем парировала Алина, — что вы хороши собою и смелы. Но никакой загадки я в вас не нахожу. Мне слишком ясны ваши намерения.— Неужели? Милая Алина, они неясны до конца мне самому.— Значит, мне и впрямь есть о чем тревожиться.— Да, это так.Она рассеянно теребила длинные концы ленты.— Что-то, кажется мне, я получила уже довольно загадочных предостережений. Итак, — продолжала она, взглянув ему прямо в глаза, — вы видите, вот я — в безопасности за высокими стенами моей непорочной твердыни, и не открою ворот в ответ на льстивые речи. Что предпринял бы коварный враг — воображаемый коварный враг, — чтобы повредить мне? В чем еще мне предстоит совершенствоваться?— Я близок к мысли, что мне самому пора возвести каменную башню и укрыться в ней! Однако, — говорил он, ведя Алину к другому ряду, — для вашего врага остается одно: осадить крепость. Но это может занять много времени.— Разве на мой замок не стоит тратить время, сэр? — спросила она, когда они с Раулем проходили мимо прилавка жестянщика.— Несомненно, стоит, но вот беда: порой трата времени — непозволительная роскошь. Что, если ваш сюзерен со своими войсками скоро придет вам на помощь? — И Рауль бросил выразительный взгляд в сторону Галерана и Джеанны, остановившихся посмотреть на глотателя огня.— В таком случае, думаю, моему врагу придется сниматься с лагеря. Ему надо бы измыслить более быстрые приемы нападения.— Вы превосходно разбираетесь в военной науке, леди Алина! Но идти на штурм столь хорошо укрепленного замка самоубийственно, не так ли?— Значит, мне нечего бояться? Не думала, что война окажется столь легкой.Или принесет такое разочарование… Алина уже понимала, что ей не хочется, чтобы ее противник сворачивал шатры и уходил из-под стен ее крепости на поиски более легкой добычи.Рауль прислонился к повозке жестянщика. — Нет такого замка, который устоял бы перед решительным и правильно рассчитанным натиском. Со временем ваш противник подведет под стены подкопы, заложит в них порох… Одна искра — и стены рухнут.Алина слушала и боролась с искушением положить руку на его широкую грудь. Должна ли осаждённая крепость добровольно распахнуть ворота и впустить завоевателя?— Но у нашего воображаемого врага мало времени…Рауль взял ее руку, нежно провел большим пальцем по ладони.— В этом случае он может атаковать вас издали. В ход пойдут баллисты, и стены крепости падут. — О, значит, мне угрожает смертельная опасность. Ведь я, верно, буду осыпать неприятеля градом камней со стен моей крепости?— А все мы знаем, как великолепны вы на стенах… Губы Алины дрогнули.— Вы тогда атаковали меня?Рауль поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь.— И делать это еще раз, разумеется, нечестно.Он схватил ее за руку, другой рукою обвил талию и yтащил за повозку, так что на несколько мгновений она оказалась скрыта от взоров толпы. Он закрывал ей выход из укромного угла за повозкой; его ладонь зажала ей рот прежде, чем она успела вскрикнуть.Алина молча смотрела на него, охваченная ужасом, смешанным с возбуждением. Джеанна предупреждала. Подтвердятся ли ее опасения?Рауль убрал руку от ее губ, но немедленно припал к ним жарким, властным поцелуем, свидетельствующим не о вежливом ухаживании, но о начавшемся штурме.К ней прижималось сильное, большое тело; оно подчиняло ее своей власти, влекло к неизвестным опасностям, окружало острым запахом лошадиного пота и сыромятной кожи. Неожиданно Рауль задрал ей юбки и раздвинул 6едра ногою. Затем, будто не слыша ее приглушенного вопля, поставил ногу на колесо, и земля ушла у Алины из-под ног.Чтобы не упасть, ей пришлось обхватить его за плечи. Теперь она тоже прижималась к нему всем телом, беззащитная, открытая его натиску.Тут что-то пронзило ее всю, и она содрогнулась, как от удара грома.Испугавшись собственных ощущений, она в отчаянии уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но силы изменили ей. Рауль тихонько покачивал ее на ноге; завладев ее ртом, раздвигал губы кончиком языка, подчинял еесвоей воле руками, губами, бедром, пока она не перестала сопротивляться и не могла уже думать, не то что биться с ним.Тогда она сама поцеловала его и обнаружила, что поражение сулит ей гораздо больше приятного, чем дальнейшее сопротивление…И вот, наконец, спустя несколько долгих мгновений, Рауль с сожалением оторвался от губ Алины и поцеловал ее в кончик носа.— Теперь вы завоеваны, моя маленькая крепость?То был не вопрос, а самодовольное утверждение.Алина кольнула ему спину кинжалом, который незаметно вытащила у него же из ножен.— А вы?От изумления улыбка сползла с его лица, но мало-помалу вернулась, хотя в глазах все еще пряталась тревога.— Отвлечь, а потом атаковать? Отличная тактика. Но помните: опасно брать пленных, с которыми вы можете не справиться.Алина постаралась придать голосу твердость, несмотря на свое нелепое положение: она все еще сидела верхом на бедре Рауля.— Я знаю, как справиться с вами, Рауль де Журэ. Я отпущу вас за выкуп, как только вы, — и она кольнула его кинжалом так, что он охнул, — признаете, что были так же ошеломлены этим нападением, как и я.— Больше, мой прекрасный противник. Иначе вы не завладели бы моим ножом.Она не могла и ожидать столь полной капитуляции.Теперь медленно и осторожно убрать нож. Какой ответный удар готовит Рауль? Но он просто опустил ее на землю, отступил назад и протянул руку. Алина положила в эту руку нож и принялась оправлять на себе платье, ни на минуту не забывая горячей боли там, где ее касалось только что бедро Рауля; боли, от которой ей хотелось схватить его за пояс и притянуть обратно к себе. Она потупилась, старательно расправляя складки туники.— Вы замечательная женщина, Алина Берсток.Алина подняла глаза.— Потому, что я не совсем потеряла голову от ваших поцелуев?— Потому, что даже в наслаждении вы не теряете себя. — Рауль медленно, очень медленно вложил кинжал в богато украшенные ножны. — Или вы отрицаете, что наслаждались, леди Алина?Она хотела бы, но пересохший рот и боль в промежности не позволили. Теперь, когда они с Раулем разрушили еще одну стену вежливого отчуждения, лгать нельзя.— Нет, не отрицаю, но сержусь на вас. Вы ожидали, что останетесь спокойны.— Этого я ожидать не мог. Просто я недооценил вашу силу. Итак, — продолжал он со своей обычной теплой улыбкой, — я ваш пленник. Какой выкуп вы хотите получить?— А что вы предлагаете?— Полноте, Алина. Это глупо.— Вовсе нет, — усмехнулась она. — Я лишь хотела трижды повторить то, что сделали вы.Он снова закрыл ей путь на свободу.— Сто поцелуев.Алина смотрела на него, уже подчиняясь его чарам.— Что станется с нашими губами?— Можно растянуть три сотни на долгие годы.Она перевела взгляд на его грудь, где мерцал и переливался золотистый камень, окаймленный затейливой вязью золотого шитья. Пышная, многоцветная одежда напомнила ей, что он чужестранец.— Еще до холодов вы вернетесь обратно в край винограда и цветущего миндаля.— Вы могли бы поехать со мною.Именно этих слов Алина ждала, но теперь, когда они были сказаны, она испугалась.— Нет, не могла бы.— Отчего?— Я не могу оставить дом, друзей, семью…— Понимаю, — с обидным спокойствием отвечал Рауль. — Ну что ж, возможно, нам пора отвлечься от наших игр и сосредоточиться на заботах наших друзей. Джеанне и Галерану нужны наши ясные головы и готовность к действию…Вот как мало ему дела до нее! Алина вырвалась из его объятий.— Вы правы. Итак, сэр учитель, больше никаких атак. Вы теперь знаете, что моя крепость умеет защищаться.— Умеет. Пока на нее не двинутся по-настоящему крупные силы.Борясь со слезами, Алина пошла вдоль повозки. Он мог хотя бы попробовать переубедить ее.— Алина…От прикосновения его руки она застыла на месте, так и не выйдя на свет, но не сказала ни слова. Она ждала, сердце ее билось часто и высоко. Быть может, сейчас он все-таки попросит?..— Не идите в монашки.Стиснув зубы, Алина пошла дальше, туда, где языки пламени, вырывающиеся изо рта ярмарочного шарлатана, казались скорее адским заревом, чем спасительным светом. Воспоминание о чувственном натиске Рауля пронзило ее, и она содрогнулась. Всю жизнь она словно барахталась в тихих заводях, а теперь течение вынесло ее в открытое море, и опасность погибнуть в волнах страшила и вместе с тем будоражила ее. Но тот, кто открыл ей это течение, очевидно, не хотел оставаться в море вместе с нею.А если она не нужна ему, по какому праву он будет решать за нее, принимать ли ей обет монашества, и пытаться сломить ее волю, чтобы настоять на своем?По праву или без права, но это ему удавалось.
Галеран видел, как Рауль увел Алину за повозку, и заметил, когда они оба снова появились. Круглое личико Алины было расстроенным и обиженным. А он ожидал, что Рауль зацелует ее до изумления. Но еще больше заинтриговало Галерана выражение лица Рауля: его изумления хватило бы на двоих.Джеанна тоже заметила неладное.— Он не должен был…— И она не должна была.— Но у него намного больше опыта в таких делах.— Верно, но и у Алины глаза открыты.— Хорошо бы у нее были открыты только глаза.Галеран посмотрел на жену, приподняв брови.— Джеанна, что бы там ни было, я не думаю, чтобы Алина лишилась невинности за те несколько мгновений, что провела за повозкой с Раулем.— Знаю, знаю, — рассмеялась Джеанна, качая головой. — Сама не понимаю, зачем я так хлопочу о ней, когда у нас довольно своих забот.Он легонько погладил ее по затылку.— Быть может, проще думать об этом, чем тревожиться о более серьезных вещах. Ведь завтра мы уже должны быть в Лондоне.Она вздрогнула.— Я была бы счастлива просто путешествовать, неважно куда. Мне страшно, Галеран.— Правильно. — Он все гладил ее по болезненно напряженной шее. — Хочешь, отправимся в плавание? Рауль, конечно, приютит нас у себя в Гиени.Джеанна взглянула ему в глаза. Ее красота казалась немного зловещей в колеблющемся свете пламени, вырывающегося из уст глотателя огня.— Ты способен на это? Покинуть Англию ради меня?От ее резкого движения рука Галерана коснулась ее щеки, и он провел пальцами по округлому подбородку.— Ради тебя я сделаю что угодно.— Ах, Галеран! Какое искушение! Я содрогаюсь при одной мысли о том, что мне придется увидеть, как ты умрешь.— Ты боишься за меня? Я-то содрогаюсь оттого, что тебе грозит наказание. И, как ты сказала, бежать — большое искушение.— Но и большой грех, — решительно сказали Джеанна. — Мы не можем так поступить.— Можем, отчего же нет. Вот только потом всю жизнь будем сожалеть. — Он крепко поцеловал ее в губы. — О чем я действительно сожалею, так это о нашем с тобою обете.— И я. — Она шаловливо прильнула к нему еще теснее, дотронулась до его груди. — Так что же, побыть мне Евой? Кажется, там, за повозкой, есть темный уголок.У Галерана пересохло во рту. Гордость спорила с желанием, но он отринул гордость и потянул Джеанну к повозке, в темный, укромный угол.— HeЕвой, — шепнул он, — а Джеанной.И вот уже он был в ней, в ее горячем, влажном раю. Она обвила его ногами, вцепилась руками ему в плечи, прижалась всем телом.— Господи, — простонал он, зная, что от его натиска повозка за спиною Джеанны ходит ходуном. — Мы сошли с ума.— Не останавливайся. Только не останавливайся!Галеран не представлял себе, как можно было остановиться. Пусть бы вокруг рушился мир — он не остановился бы до самого последнего, ослепительного мига блаженства, когда его семя прольется в лоно Джеанны.Одышавшись немного и опустив Джеанну на землю, Галеран понял, что она так и не получила удовлетворения.Она не жаловалась, но когда его рука оказалась у нее меж ног, снова припала к нему всем телом, открывшись его ласкам. Ее дыхание стало частым и неровным, пальцы впились Галерану в плечи, она больно кусала его, чтобы не закричать в голос.Галеран чувствовал, как вновь набирает силу желание.Дома, в своей постели, он слился бы с Джеанной опять, не дав ей опомниться, да и теперь боролся с искушением взять ее еще раз, но понимал, что нельзя. Он выпил из ее губ последние капли страсти и вывел из-за повозки кружным путем, с другой стороны, надеясь, что никто так и не узнает, кто раскачивал повозку.Вокруг них уже шумела ярмарочная толпа, но Джеанна шла, как во сне. Галеран почти с благодарностью подумал о событиях, что привели их к повозке жестянщика в Уолтхэме, ибо никогда прежде им не случалось любить друг друга столь неистово и жадно.Навстречу им попались Рауль и Алина. Рауль понимающе усмехнулся, и Галеран почувствовал, что краснеет.Спасибо, хоть Алина ничего не заметила. Она зачарованно глядела на шпагоглотателя.— Бр-р-р! Как можно заниматься этим?— Видимо, у него нет особого выбора, — промолвил Галеран, бросая тому монетку. — Быть может, в этом его предначертание.— А, понимаю. Призвание, — сказала Алина, не глядя на Рауля.Галеран вопросительно посмотрел на друга и увидел, что тот задумчив и, вероятно, несчастен.Все это выглядело очень любопытным, вот только Галерану некогда было любопытствовать. 15 Нaследующее утро Галеран зашел к отцу, который изо всех сил старался выглядеть больным и слабым.— Может, оно и к лучшему, — прокряхтел лорд Вильям. — Пусть немного помучается, можно ли на нас рассчитывать.— Пусть, ведь ты и сам не знаешь, что предпримешь завтра.— Не ропщи на отца, сын мой! В конце концов, честь и душа превыше всех мирских тревог, а мне уже приходиться крепко думать об этом.— Понимаю, отец.— Держи ухо востро с Фламбаром. Он пойдет на все, лишь бы разделиться с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51