— Расскажи мне о Грэйс, — попросил я.
— В ней нет ничего особенного, — сказала Сюзан. — К тому же она старается вести себя, как маленькая девочка, что никак не соответствует ее габаритам. Она — как там однажды выразился Джерри? — часто бывает не права, но никогда не бывает неуверенна. Властна и всего боится. Инфантильна и тиранична в одно и то же время. Слаба и глупа — чего нельзя сказать ни о муже, ни о сыне — и вертит ими обоими как вздумается.
Сюзан опять покачала головой.
— Потрясающе, — произнесла она.
— Зачем? — послышался голос Рейчел Уоллес.
— Зачем она это делает? — переспросила Сюзан.
— Да.
Сюзан оторвала от латука еще один уголок и съела. Остатки бутерброда лежали в девственночистом, если не сказать смущенном, виде на ее тарелке.
— Может, хочет, чтобы о ней заботились.
— Но заботу о себе не доверяет ни мужу, ни сыну, — закончила Рейчел Уоллес.
Фраза не несла в себе вопроса. Они со Сюзан принялись решать головоломку. Психотерапевты и люди, много и упорно посещавшие курсы, к этому очень склонны. Влезают в проблему с головой, интересуюсь ей и только ей, прорабатывают тонкости человеческого поведения. Все это очень напоминает чтение стихов. Я не знал, куда это нас заведет, но рассуждения могли оказаться полезными.
— Верно. Она напугана, и в сердцевине ее сущности лежит страх. Она не понимает жизнь, и это ее дико пугает. Ей необходимо, чтобы по жизненному пути ее вели за ручку, но она не будет доверять ведущему до тех пор, пока не сможет его полностью контролировать.
— Этого ее муж не понимает, — произнесла Рейчел Уоллес. — А сын?
— Он ее ненавидит.
— Однозначно, — сказала Рейчел Уоллес.
Сюзан улыбнулась:
— И любит.
— Властный отец, — задумчиво проговорила Рейчел Уоллес, — обольстительная и чувствительная мать...
— Обольстительная? — удивился я.
— Для Рассела, — сказала Рейчел Уоллес. — Это классический пример.
— Классический, — повторил Хоук.
— Конечно, звучит бредово, — сказала Сюзан, — но она права.
Я потянулся за наименее дезорганизованной частью сьюзенского сэндвича. Она шлепнула меня по пальцам. Я отдернул руку.
— И какая мне польза от этих рассуждений, если моя задача — пристрелить Джерри Костигана? — спросил я.
Сюзан покачала головой:
— Может быть, никакой. Но вот здесь уже начинается твоя работа. Наша задача сообщить тебе все нам известное. А вам с Хоуком необходимо решить, какую пользу принесет наша информация.
— Верно, — согласился я. — А ты собираешься доедать этот сэндвич?
— Всему свое время, — сказала Сюзан.
— Грэйс всегда с ними путешествует? — спросил Хоук.
— Нет, боится летать, — ответила Сюзан.
Хоук приподнял брови.
Я втянул в рот нижнюю губу и слегка ее пожевал.
— Ну хорошо. Мы захватим ее одну, и что дальше?
— Если он любит ее так, как мы думаем, это заставит его сделать выбор. А мы поменяем. Ее на него.
— Когда Джерри нет, Грэйс обычно живет в Милл-Ривер? — уточнил я у Сюзан.
— Да.
— Он знает, что мы его ищем. Об этом знал Ричи Лу, следовательно, и Костиган знает.
— Айвз знал об этом, — сказал Хоук. — Об этом знают все.
— Если он любит свою жену так, как мы предполагаем, то не оставит ее одну.
Хоук покивал.
— Очко в твою пользу, — признал он.
— Значит, он должен либо остаться с ней в Милл-Ривер, либо заставить ее поехать с ним. Не важно, боится она или нет.
Я посмотрел на Сюзан.
— Да, — кивнула она. — Он не оставит ее. Но заставлять лететь на самолете не станет, потому что не сможет уговорить ее. Но вполне способен усадить ее в машину.
— Как-то раз мы уже забрались в эту его «Крепость», — сказал я.
— Могу поспорить, что охранная система теперь модернизирована, — ввернул Хоук.
Я спросил:
— Может быть, все-таки у него есть местечко получше?
— Куда можно доехать на машине, — закончил Хоук.
— Сужаем круг поисков до Западного побережья, — предложил я.
— Примерно, — согласился Хоук.
Помидор полностью исчез с сэндвича Сюзан. Она теперь пощипывала последний кусочек бекона.
— Допустим, так: день езды со скоростью пятьдесят пять миль в час.
— Продолжительность дня?
— Предположим, часов двенадцать, — сказал я. — Шестьсот миль. Очерти вокруг Милл-Ривер окружность радиусом в шестьсот миль, что получится?
— Три тысячи шестьсот квадратных миль, — выдал Хоук.
— Если обыскивать квадратную милю в день и при этом Костиганы никуда не передвинутся, в течение каких-то десяти лет мы их изловим.
Хоук восхищенно взглянул на меня.
— Бог ты мой, — произнес он с безупречным английским акцентом, — Холмс, это невероятно.
— Элементарно, Ватсон, — снисходительно кивнул я.
— Следовательно, наши знания о Грэйс тоже никуда не привели, — сказала Рейчел Уоллес.
— Почему же? — утешил ее я.
— До этого, — сказал Хоук, — мы считали что придется обыскивать целых три миллиона квадратных миль.
Глава 47
За оставшуюся часть дня мы нисколечко не сузили круг поисков. Когда в шесть вечера мы решили прекратить споры, то поняли, что с обеда ни на йоту не приблизились к разгадке. Правда, назревал ужин. Не бывает совсем непроглядной тьмы.
— Мне нужно выпить, — сказала Рейчел Уоллес, — порций эдак двенадцать.
— Я пойду, куплю бутылку, — предложил Хоук. — Ноги разомну.
— А почему не заказать, чтобы принесли? — спросила Рейчел. — Вас могут заметить.
Хоук посмотрел на нее так, словно она только что заявила, будто земля плоская.
— И прийти следом сюда, — закончила Рейчел.
Хоук посмотрел на нее так, словно она только что свалилась с края земли.
— Скотч? — спросил он.
— И содовую, и лед, и стаканы, — отозвался я.
— Это добро пришлет гостиница, — заявил Хоук. — Я не занимаюсь такими пустяками.
Он потихоньку отворил дверь и вышел.
— В чем дело? — спросила Рейчел.
— Просто ему захотелось, — сказал я.
— Если мы все начнем поступать как захочется, это черт знает к чему приведет, он ведь нарушает... Это ребячество.
— Знаю, — кивнул я. — Почему бы тебе не позвонить и не заказать все остальное к скотчу?
Рейчел Уоллес взглянула на Сюзан.
— Они друг друга понимают, — сказала Сюз. — И не позволяют никому лезть в свои дела. Как ты и говорила — чистое ребячество.
Рейчел Уоллес покачала головой и потянулась к телефонной трубке.
— Нужно поговорить, — повернулась ко мне Сюзан.
Я указал на соседнюю комнату. Потом обратился к Рейчел Уоллес:
— Когда придет обслуга, дай мне знать, прежде чем откроешь. И не вставай перед дверью, когда постучат.
Она улыбнулась и кивнула. Сюзан прошла в соседнюю комнату. Я отправился следом и прикрыл дверь. Она села на кровать. Я рядом.
— Мне необходимо переговорить с Расселом, — сказала она.
Я кивнул.
— Я совершенно четко знаю, чего хочу. Я не хочу снова быть с ним. Но не могу прервать наши с ним отношения так, как это получилось. Я уехала, оставив его на обочине.
Я опять кивнул:
— Ты выяснила, хочешь ли быть со мной?
— Я знаю, что не хочу быть без тебя, — сказала она.
— Знаешь номер, по которому ему звонить?
— Да.
— Почему бы не позвонить отсюда? — предложил я.
Она ответила:
— Но по номеру Мартин Квирк сможет установить местонахождение телефона.
Я согласился.
— Я не могу, — сказала она.
— Знаю. Потому и не прошу.
— Отца с ним может и не быть, — промолвила Сюзан.
— Может, — признал я.
— Даже если бы он был с ним, я не могу...
— Да, — сказал я, — не можешь. Не можешь использовать свои личные сведения о Расселе для убийства его отца. Даже несмотря на то, что Расселу это может понравиться.
— Ты понимаешь?
— Да.
— О Джерри и Грэйс я все могу рассказать. О них и всем таком прочем. Но не могу назвать тебе номер телефона, который он дал, доверяя мне.
Я промолчал.
— Понимаешь разницу?
— Да, — сказал я.
Она взяла мою правую руку в свои пальцы, склонилась и поцеловала меня в губы. Легко-легко.
В дверь постучала Рейчел.
— Пришла гостиничная обслуга, — сообщила она.
Я высвободил руку из ладоней Сюзан и потрепал ее по щеке. Затем вышел в другую комнату, вытащил пистолет, встал в дверях ванной так, чтобы оружия не было видно, и сказал:
— Открой.
Когда официант ушел, на столе остались стаканы, содовая и большая ваза миндаля.
— А лед дальше по коридору, — сказала Рейчел.
Я глазел на миндаль.
— Когда Хоук вернется, я схожу за льдом.
Рейчел улыбнулась.
— Я помню твои вкусы, поэтому заказала миндаль, — сказала она.
— Если бы ты не была извращенной, — хмыкнул я, — я бы на тебе женился.
Послышался стук в дверь, и голос Хоука произнес:
— Гонец прибыл.
Я отпер дверь, и вошел Хоук с двумя бутылками «Гленнфидиха» и бутылкой шампанского «Домэн Шандо Бланш де Нуар».
— Встряхнемся, — сказал он.
Я взглянул на шампанское:
— Наше?
— Французский рецепт, калифорнийский виноград, — сказал Хоук. — Самое лучшее.
Я сходил за льдом. А когда вернулся, увидел, как Рейчел Уоллес толкует с Хоуком:
— И он знал, что ты стоишь возле двери один. Откуда он мог знать, что никто не вынуждает тебя постучать под дулом пистолета?
Хоук мрачно взглянул на меня.
— Если я правильно понял вопрос, — сказал я, — то могу сам ответить: Хоук попросту не стал бы этого делать.
— Даже под страхом смерти он бы не предал тебя?
— Сомневаюсь, что кто-нибудь из нас смог бы высказать это так элегантно... Так вот — нет, не предал бы.
— И ты об этом знаешь?
— Да.
— Но откуда такая уверенность?
— Оттуда, — сказал Хоук. — Он точно знает, что не предал бы.
Рейчел Уоллес отмахнулась в нетерпении:
— Именно это я и стараюсь понять. Откуда ты можешь знать, что он не предаст? Откуда тебе знать, что он знает, что не предаст? Вы подобные вопросы хоть когда-нибудь обсуждали?
— Такие вещи не обсуждают, — сказал я.
— Прекрати вставать в хэмингуэевскую позу, я умоляю.
Я ухмыльнулся:
— Нет, не обсуждали.
— Но, черт побери, почему?
— Такие вещи не обсуждают, — повторил мой ответ Хоук.
— Черт, — только и сказала Рейчел и принялась класть лед в стаканы.
Сюзан открыла дверь в спальню.
— Нужно поговорить, — позвала она.
Я зашел и прикрыл за собой дверь. Телефон валялся на постели, трубка была снята с рычага.
— Он хочет пообщаться с тобой, — сказала Сюзан.
Лицо ее было бледным и осунувшимся.
Я взял трубку.
— Да?
— Со Сюзан, — услышал я голос Рассела, — похоже, я проиграл, а ты можешь выиграть. Пусть, все будет так, как она хочет. Я желаю ей только хорошего.
Голос Костигана был хриплым, но твердым.
Я представлял себе примерно, что он должен чувствовать. Я молчал. Костяшки сжимающих трубку пальцев побелели.
— Мы с тобой, конечно, не друзья, — продолжал он, — но между нами существует определенная связь. Мы знаем такие вещи, о которых большинство просто не догадывается.
Я сказал:
— Н-да?
— Ты хочешь убить моего старика, — сказал Рассел.
— Н-да.
— А он — тебя.
— Да.
— Он в Буасе, — сказал Рассел. — Со своей старушкой. Они там с того самого времени, как ты вломился в «Крепость».
— В Буасе? В Айдахо? — спросил я.
— Ага. Там есть древний серебряный рудник, который он восстановил.
— Восстановил?
— Да, превратил в настоящую цитадель. Если возьмешь его там, значит, ты самый крутой человек, когда-либо живший на свете.
— Он знает, о чем ты мне сейчас говоришь? — спросил я.
— Нет.
— А ты тоже там? — поинтересовался я.
— Буду.
— Увидимся в Буасе, — сказал я.
Он повесил трубку. Несколько секунд я слушал гудки. Затем тоже положил трубку на место. Сюзан сидела на кровати, спиной прислонившись к подушке, а ноги подтянув к груди. Разглядывала коленки. Правой рукой я принялся массировать ей шею.
— Все очень плохо, — сказала она.
Я ничего не ответил. Левой рукой она потянулась за спину, взяла мои пальцы и приложила к щеке.
— Я с тобой, детка, — успокоил я.
Она кивнула и прижалась к моей руке изо всех сил.
Глава 48
Когда я пришел к Хью Диксону, дверь мне открыл какой-то азиат. Он без всяких колебаний произнес:
— Пожалуйста, мистер Спенсер, — и я вошел в баронское фойе.
Здесь ничего не изменилось со времени моего последнего визита. Полированный каменный пол, по центру — огромный рояль. Я видел не так много фойе, в которых мог бы запросто разместиться рояль. Например, «Трамп Тауэр»... и все.
— Я сообщу мистеру Диксону о вашем приходе, — сказал азиат так, словно мои посещения этого дома были регулярными. А ведь в последний раз я был здесь в семьдесят шестом.
— Благодарю.
Он отсутствовал секунд девяносто, затем снова объявился и сказал:
— Сюда, пожалуйста.
На сей раз меня провели не на террасу, как раньше, а в рабочий кабинет, или в библиотеку, или в офис — в общем, не знаю, как это называют люди с диксоновскими доходами. Книжные шкафы, обитая кожей мебель, восточные ковры, огромный резной стол красного дерева, на котором стояли телефон и банковская лампа под зеленым абажуром. За столом в инвалидном кресле сидел сам Диксон.
— Приятно снова с вами увидеться, — сказал он, когда я вошел.
Азиат бесшумно удалился.
— Сэр, мне нужна помощь.
Диксон кивком головы указал мне на одно из обитых кожей кресел:
— Присаживайтесь.
— Боюсь, могу в нем заблудиться, — сказал я. — Мне случалось жить в домах поменьше этого кресла.
— Как угодно, — кивнул он. — Что нужно?
Выглядел Диксон получше, чем восемь лет назад. Лицо поспокойнее, в глазах поменьше ярости, побольше жизни. Но массивный торс все так же громоздился над креслом-каталкой — грозно, неколебимо. Взрыв в Лондоне отнял у него семью и ноги.
— Деньги, — сказал я. — Много.
Диксон кивнул. Волосы здорово поседели со времени нашего последнего рандеву.
— Запросто, — промолвил он. — Этого добра у меня больше, чем нужно.
— Лучше будет вам не знать, на какие нужды они пойдут, — отозвался я.
— Меня это не касается, — заметил Диксон. — Когда не о чем больше заботиться, заботишься о себе — или по крайней мере пытаешься. Тебя начинают волновать другие проблемы. Данное когда-то слово, например.
— Да, сэр, — согласился я.
— Я когда-то сказал, что, если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, вы ее получите. Вы и тот негр.
— Да, сэр, это было в Монреале.
— Негр все еще жив? — спросил он.
— Да, сэр, он тоже замешан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30