Пела какая-то птица. Когда примерно в пять тридцать начало заходить солнце, как-то сразу резко похолодало.
— Лучше будет, если Сюзан сама найдет путь к спасению, — подумал я вслух.
— Не думаю, что она в силах сама о себе позаботиться, — сказал Хоук. — Мы должны выдернуть ее из этого окружения и позволить ей спасти свое "я".
— Ага.
— А если мы уберем Рассела, ей вообще не придется спасать свое "я".
— Не думаю, что такое развитие событий будет для нее лучшим.
Хоук какое-то время молчал. Когда солнце закатилось, огни вокруг дома и дороги моментально зажглись, залив светом все пространство вокруг дома.
— Фотоэлектрический выключатель, — отметил я.
— То есть ты хочешь сказать, что с Расселом надо действовать аккуратно?
— Я не знаю, что именно хочу сказать. У меня недостаток информации. Просто стараюсь осмыслить то, о чем не имею ни малейшего представления.
— Это жизнь, детка, — хмыкнул Хоук.
— Может быть, ей необходимо спасти свое "я", а это будет означать сделку с Расселом.
— Я предполагал, что мы его прикончим. Мне надо вернуть ему должок.
— Знаю, — сказал я. — Я сам размышлял над тем, кто из нас должен его прикончить. Но, может быть, этого делать не придется.
— Да брось ты, шеф, я же обыкновенный негритос. И мне кажется неплохой идеей пристрелить урода.
— А если Сюзан от этого будет хуже?
— Тогда мы не станем этого делать, — сказал Хоук. — Я не так прост. Мы здесь не для того, чтобы навредить ей. И потом, у меня нет потребности убивать Рассела, хотя хотелось бы.
— Мне тоже, — признался я. — Может быть, даже больше, чем тебе.
— Могу предположить, даже больше, чем кому бы то ни было на Земле.
— Я думаю, что пока мы его убивать не будем. Если, конечно, нас не вынудят, — заметил я.
В свете фонарей, проникающем в лес, я увидел, как Хоук пожал плечами.
— Придется отложить удовольствие, детка, — сказал он.
— Угу, — согласился я.
В доме кто-то зажег, а затем погасил свет, но это нам ни о чем не говорило. В окнах мы никого не заметили. Сменилась охрана. Мы с Хоуком засунули руки в карманы, сидели и смотрели. Мы съели несколько гранольных батончиков и сухую фруктовую смесь. Затем поспали, но недолго. Ночь вступила в свои права. Свет в домике погас, горел лишь на первом этаже. Снова произошла смена караула. Фонари на улице продолжали сиять.
Ближе к утру пошел дождь. Я медленно поднялся под мерзкими струями и встряхнулся как собака. Я чувствовал себя словно разбитая машина.
— Если появится Рассел, — произнес Хоук, — у них будет над нами преимущество.
— Съешь лучше фруктовой смеси, — сказал я.
Хоук взял горсточку и принялся безо всякого удовольствия жевать.
— Я что, выгляжу как человек, любящий фруктовые смеси? — спросил он. — Или как любитель паршивых гранольных батончиков? Я воспитан на яйцах «бенедикт» и «мимозе», на хорошем обслуживании.
— Приятный дождик, — отметил я.
— Освежает, — сказал Хоук.
А из охотничьего дома вместе с дымом поползли запахи свежесваренного кофе.
— Если они начнут сейчас жарить бекон, — сказал я, — я заплачу.
Мы стояли, потихоньку потягиваясь, разговаривая, стараясь согреться и размяться так, чтобы патрули нас не заметили. Дождь лупил вовсю, и все еще было темно.
— Можно заткнуть эту проклятую трубу, — предложил я, — тогда дым поползет в дом и выгонит всех, кто в нем находится, наружу.
— А что, если там Сюзан?
— Тогда ее тоже вытащат на улицу, — сказал я. — Они ведь не хотят ее смерти. Предполагаю, что она очень нравится Расселу.
— То есть предполагается, что один из нас должен полезть на крышу, — откликнулся Хоук.
— Да.
Мы стояли под дождем и наблюдали за домом. Сегодня не было ни птиц, ни белок. Я смотрел на втыкающиеся в дом телефонный и электрический кабели.
— Нужно навести шороху, — сказал я. — Их необходимо напугать и сбить с толку. Необходим отвлекающий маневр, диверсия.
— Диверсии — это по нашей части, — ухмыльнулся Хоук.
— Как думаешь, сможем перебить электрокабель?
— Отсюда? Из пистолета — нет.
— Мы можем достать винтовку, — сказал я.
Хоук улыбнулся:
— Верно, можем. Я знаю, где можно взять целых четыре винтовки.
— Ближайший охранник внизу под нами, — указал я. — Думаю, ярдах в семидесяти пяти отсюда.
— Я достану винтовку, — заявил Хоук. — Ты пойдешь в обход хижины по холму, что за ней. Когда я отстрелю электрокабель, все кинутся в мою сторону, а ты проберешься на крышу и чемнибудь заткнешь дымоход.
— Пока они будут за тобой гоняться.
— И пока я буду палить по ним из новенькой винтовки.
— Мне нравится, — сказал я. — Дай время добраться туда. На крышу я полезу после того, как ты примешься стрелять.
— Не торопись, — предупредил Хоук. — Пока ты будешь огибать дом, я достану новенькую винтовочку.
Я двинулся сквозь лес, пригибаясь как можно ниже к земле, тихо пробираясь сквозь дождь.
Осторожно вставал на похожую на губку землю с ковром из опавших листьев. Звук дождя, прокладывающего себе путь среди вечнозеленых растений, заглушал шум моих шагов. Я потратил примерно полчаса, чтобы спокойно зайти за дом. Со склона я увидел, что дом встроен в гору и что я совершенно спокойно могу прыгнуть на крышу с дерева. Такое возможно.
Я отыскал нужное мне дерево и присел рядом с ним. Дождь промочил мою куртку насквозь, и теперь капли текли у меня по шее и позвоночнику. Я подтянулся и залез на нижние ветви. Так я просидел минут пятнадцать. И вдруг услыхал первый выстрел. Из винтовки. Затем второй и третий. Пуля раздробила фарфоровый изолятор в том месте, где кабели проникали в дом. Погасли фонари. Электрокабель оторвался, рассыпая искры, полетел на землю. Внизу, среди деревьев, произошло какое-то движение, а затем из гостевого домика появились люди. Охрана. Снова прозвучал выстрел из винтовки, и один из выбежавших упал. Остальные принялись отстреливаться в направлении винтовочных выстрелов. В слабом, неверном свете утра я полез на дерево, забрался достаточно высоко и перепрыгнул на крышу дома. Крыша была покрыта дранкой, и даже в дождь на ней было легко удержаться. Я вскарабкался на конек и долез до каминной трубы.
Оказалось, что труба одна, а дымоходов два. Дым густо и жарко поднимался из открытого жерла.
Я стряхнул с себя куртку, переложил амуницию в карман джинсов и сунул скрученную в комок одежду в дымоход. Получилась классная затычка — и дыма как не бывало. А внизу нарастала пальба. Стреляли в направлении леса. Я краем глаза улавливал во дворе какое-то движение.
Я пополз по мокрой крыше, соскользнул вниз и приземлился на балконе. Затем прижался к полу и вытащил пистолет. В доме раздавались шаги и слышались мужские голоса. Вдруг кто-то закричал. На улице охрана беспорядочно палила в лес.
Из-под стеклянных дверей начал валить дым.
Я услышал, как внизу распахнулись двери, донеслись голоса, полные смятения. Я подполз к краю балкона и заглянул во двор, куда вышли четверо с пистолетами. Один из них нес фонарь.
За ними показались еще двое.
Раздался голос — крик оскорбленного человечества:
— Что за херня здесь творится?
— Видимо, где-то произошел обрыв на линии электропередач. Свет погас, а еще где-то стреляют. И еще, наверное, пожар.
— Сколько человек стреляет?
— Не знаю.
Из другой части леса послышались винтовочные выстрелы.
— Господи, они палят по машинам.
Луч фонаря переместился на «джип», и я увидел, как тот слегка осел, когда воздух вырвался из простреленной шины.
— Из дома вышли все?
— Думаю, что да. А сколько нас всего было?
Очередной винтовочный выстрел — и свет от фонаря метнулся в сторону, когда фонарь покатился по земле.
— Черт, подстрелили Джино.
— Рассредоточьтесь, черт побери, рассредоточьтесь!
Я развернулся и по-змеиному пополз на животе к стеклянным дверям. Открыл одну. Изнутри повалил дым. Не поднимаясь на ноги, я скользнул в дом. Возле пола оставалось приличное количество относительно чистого воздуха.
К тому же перед всеми остальными у меня было преимущество: я знал, что никакого пожара нет.
На верхнем этаже оказались четыре спальни, расположенные квадратом и связанные внутренним балконом, который выходил в громаднейший холл первого этажа. Я полз как можно быстрее.
Глаза щипало и саднило, их застилали слезы.
Дышалось с трудом. Ни в одной из спален я не заметил человеческого присутствия. В сером предутреннем свете, забиваемом дымом, было трудно что-либо разглядеть. После того как я проверил последнюю пустую комнату, я сделал глубокий вдох возле самого пола. Затем поднялся на ноги и спустился на первый этаж. В огромном холле никого не было. Подойдя к камину, занимавшему целую стену, я выкинул из него горящие бревна и разбросал их кочергой и щипцами, валявшимися поблизости. Ковер занялся. Дыхания не хватало.
Тогда, обойдя комнату, я кинулся на пол и принялся вдыхать воздух как можно чаще и неглубоко. В зале никого не оказалось. Я не сомневался, что тaк оно и будет, но разочарование от того факта, что Сюзан все-таки здесь нет, тяжелым грузом навалилось на мою грудь. Задняя часть дома была встроена прямо в склон холма, поэтому на первом этаже с этой стороны окон не было.
Задержав дыхание, я поднялся обратно на второй этаж и вылез из окна в задней части дома. Нужно было спрыгнуть с пятифутовой высоты на склон. К тому времени полыхало уже полдома: я увидел, что пламя достигает окон второго этажа. Дождь барабанил вовсю. Когда-то давнымдавно меня отправляли в Корею на пароходе из Форта Льюис, и я до сих пор помнил, как часто идут дожди в штате Вашингтон. Пригнувшись, я пробирался по лесу к тому месту, где мы оставили машину. Дождь был очень холодным и мгновенно промочил насквозь мой черный свитер с воротником под горло. За спиной раздался громкий нарастающий вой, когда языки пламени вырвались из окон второго этажа. Мы пока что не нашли Сюзан, но довольно сильно потревожили Костигана. Все-таки лучше, чем ничего.
Глава 19
Когда я вывалился из леса, Хоук сидел в «вольво» с включенным мотором. Работал обогреватель.
Меня в последний раз хлестнула по лицу мокрая ветка, после чего лес отпустил меня, и я вылетел надорогу футах в десяти от машины.
Одновременно со мной из леса показался десяток парней, вооруженных огнестрельным оружием. Они обступили меня со всех сторон. Некоторые застыли возле «вольво». Одним из них был тот самый толстяк с хилыми ручонками, стоявший за стойкой в забегаловке. А ведь вчера мы у него завтракали. Сегодня же он упер мне в грудь двухствольный дробовик.
— А кто же следит за магазином? — спросил я.
— Этот магазин принадлежит мистеру Костигану, — сказал он.
— Так я и думал.
Внезапно шины «вольво» завизжали на мокром гравии и бешено закрутились. У ребят, что стояли впереди машины, времени осталось только на один выстрел по ветровому стеклу, а затем пришлось кидаться врассыпную, после чего машина, взвыв, помчалась вверх по склону и завернула за поворот.
— Сучий сын, — выругался бармен.
— Жадность сгубила, — хмыкнул я. — Хотите, ничего не делая, стоять и держать нас обоих.
— Тебя мы, по крайней мере, держим, — ухмыльнулся толстяк. — Твой приятель свалил и оставил тебя одного. Ниггеры всегда так поступают.
Я пожал плечами. «Вольво» затих. Вся компания сгрудилась вокруг меня. Стрелок, что палил в Хоука, сказал:
— Уоррен, я, похоже, попал в того.
Бармен кивнул. Даже когда «вольво» рванул с места и началась пальба, он ни на миллиметр не сдвинул свой дробовик. И сейчас продолжал смотреть на меня поверх двойных стволов.
— Бобби, вы с Раймондом идите за машинами. Как только я прикончу этого, отправимся за ниггером, — сказал он.
Все промолчали, а двое отправились по дороге к дому. Я слышал шуршание дождя и слегка синкопированный стук капель, когда те приземлялись на траву, листья и ветви. Толстяк подошел ближе, теперь дула очутились в шести дюймах от моего лица.
— Думаю, что выстрел из обоих стволов начисто снесет тебе башку, — заявил он.
— Если только не промахнешься, — сказал я.
Он хихикнул.
— Промахнусь. — И еще раз хихикнул. — Ты совсем. Да как тут промахнешься, когда у тебя дуло в шести дюймах от лица.
Его плечи подергивались от смеха.
— Ну хватит, Уоррен, — сказал один из стрелков. — Пристрели его и поедем за ниггером. Мистер Костиган и так взбесится.
Уоррен кивнул.
— Хорошо. Только встаньте подальше, чтобы кровищей и мозгами не забрызгаться.
Улыбка исчезла с его лица, а глаза слегка сузились. Он медленно вздохнул, но тут голова его дернулась и по центру лба образовалась круглая красная дыра, а из леса справа донесся запоздалый звук выстрела. Уоррен сделал неверный шаг назад, дробовик клюнул стволами, а затем и вовсе вывалился из его рук. Толстяк рухнул на спину. Все застыли, как на картинке, а я тем временем развернулся и нырнул обратно в лес. Винтовочные выстрелы раздавались ровно с той быстротой, какая требуется для того, чтобы перевести затвор и заслать патрон в патронник.
Я бежал на звук выстрелов — вытащив пистолет, изо всех сил продираясь сквозь мокрый лес. Бежал пригнувшись, вытянув перед собой левую руку, чтобы не хлестануло веткой. Пальба с дороги обрывала листья и обламывала сучья за моей спиной, но, похоже, большинство стволов было направлено в сторону раздававшихся винтовочных выстрелов.
Передо мной внезапно прозвучал голос Хоука:
— Спенсер.
И я увидел его, стоящего за деревом в небольшой прогалине, забивающего патроны в винчестер. Находящиеся на дороге парни продолжали бессмысленно палить. Это начало утомлять. Опустившись на четвереньки, я проскочил открытое пространство и завалился за дерево, за которым прятался Хоук. Пуля вонзилась в ствол на уровне глаз.
— Болваны, куда же так высоко-то, — сказал Хоук.
Прогалина находилась футов на тридцать выше дороги, и внизу я увидел три распростертых тела. Оставшиеся в живых залегли на откосе напротив и теперь стреляли по деревьям.
— Тут дорога делает очень крутой поворот и проходит ярдах в десяти выше. — Хоук дернул головой назад. — Машина там, с включенным мотором.
— Давай убираться, пока не прибыли те два «джипа», — предложил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30