Бывший парашют попал точно туда, откуда укатился Алик.— Во как! — восхищенно промычал он.Воистину мудрость Клима не имела границ, спасая от катастрофы на каждом шагу. Ноги дрожали в коленях, напоминая Альберту Степановичу о пережитом стрессе. Он присел на сырую траву. Вокруг никого не было. Стыло дул ветер. Мокро шелестели капли, пробивая в желтеющей листве дорогу к лужицам. Глухо урчал кишечник, протестуя против бурного образа жизни хозяина.Алику стало не по себе. Он посмотрел по сторонам. Признаков разумной жизни не обнаружилось. Любимая песня сама слетела с губ в чуждое пространство леса:— И никто ему по-дружески не спел…Потрошилов выпутался из лямок парашюта. Кругом подозрительно тихо лежал мир живой природы. Явно дикой и враждебной. Комары уже начали атаку на чужака. Живое воображение мгновенно дополнило пейзаж волчьей стаей и стадом медведей, Алик сурово нахмурился. Все-таки он был царем природы. Хотя в такой глуши об этом наверняка мало кто знал. Пора было доказывать свое превосходство над окружающей средой. Он сложил руки рупором и отчаянно завопил:— Ау-у! Товарищи, где вы-ы!— Ы-ы-ы!.. — издевательски завыло эхо.— Не ори, — ворчливо сказал голос с небес.Потрошилов поднял голову. На высоте пяти метров, чуть в стороне, болтались чьи-то ноги. Судя по ботинкам сорок седьмого размера, они принадлежали человеку высокого роста. Дальнейшие дедуктивные потуги оказались излишни. С хрустом обломились ветки, и из березового плена собственной персоной выпал Клим Распутин.Экстремал немного ободрался по дороге, но был бодр и вполне счастлив. Рухнув, как бомба, Клим завопил:— С первым прыжком! Кайф, да?!Алик от души открыл рот, чтобы вкратце охарактеризовать всю гамму чувств, вызванных полетом. Телячьего романтического восторга в слове из небольшого количества букв было мало. Примерно с запятую над «И-кратким». Возможно, Потрошилов не родился любителем риска, острых ощущений и медвежьей болезни.Но в последний момент в горле возник непреодолимый спазм интеллигентности. Не то чтобы экспрессивная лексика не пролезала. Скорее, Альберту Степановичу не хотелось обидеть друга, разочаровать в сокровенном. Ведь он смотрел с такой надеждой! Так хотел, чтобы ему понравилось кувыркаться в небе кверху задницей с мокрыми от страха штанами! Альберт Степанович не любил лгать. Однако в исключительных случаях, таких как ложь тяжелобольному, он делал Это. Спокойно и убедительно. По-мужски.— Класс! — нервно хихикнул он, чувствуя себя идиотом.На добродушной физиономии Алика проступили мучительные красные пятна. Но ради дружбы он хихикнул еще раз, показывая, что Потрошиловы имеют мужество. Постоянно и сильно. В извращенных формах. На грани здравого смысла.Клим, не замечая тонкой душевной организации Альберта Степановича, снова завопил в восторге от вновь неудавшегося самоубийства:— Сейчас разберемся, куда попали, и еще раз сиганем!— Станови-и-ись!!! — прогрохотал над лесом мощнейший бас.Звуковой волной с берез стряхнуло капли. Они осыпались на землю крупным градом. Комаров смело в радиусе километра. Нежные лютики полегли, как в бурю. Распутин присел от неожиданности. Алик по-прежнему так и сидел на мокрой траве. Поэтому не упал ногами к взрыву. Ужасающий рев вновь потряс девственную природу:— Ра-авняйсь!!! Смирна-а!!!Клим вспомнил, с кем он летел в самолете. Оказаться в одном лесу с подобными исчадиями специального назначения было чистым невезением. Даже не хотелось спрашивать дорогу. Наоборот, возникало горячее желание потеряться в дебрях. Подальше от мира, в котором живут гоблины.Эмоции амоциями, но без информации можно было бродить по лесу до утра. Доктор Распутин нацепил светскую улыбку и крадучись углубился в кусты. За ним на четвереньках отправился Альберт Степанович. * * * Майор Трубчиков был человеком железной воли. Собственно, в противном случае ему никогда бы не удалось стать инструктором спецназа. На курсы выживания в условиях дикого леса он водил группы второй год. И почти всегда выводил. Почти всех.На этот раз майор был озадачен. Звериная интуиция, обострившись на природе, свербила изнутри. Доводя задачу, он постоянно озирался. Группа тоже водила по сторонам глазами, чувствуя неладное. В команде из роты зачистки не держали детей. Профессионалы ощущали чужое присутствие кожей. Такого быть не могло. На полигоне спецназа чужие не ходили. А если и ходили, то… под себя и недолго. За убийство в квадрате: «Х», в смысле «икс», не наказывали, а награждали.— До пункта сбора — сутки бегом, — прорычал Трубчиков, — для вас — фигня. По пути ни еды, ни воды нет. Кого встретите, того жрете. Не впервой, выживете. Пользоваться только ножом. Все ясно?— Так точно! — оглушительно рявкнули мордовороты с холодными пустыми глазами.Разумеется, до децибеллов майора Трубчикова им было далеко. Но Алик от неожиданности шарахнулся в сторону и врезался в спину Клима. Тот шикнул и остановился. По-звериному острые уши инструктора тут же встали торчком. Он резко вскинул вверх пудовый кулак и замер. Спецназ мгновенно застыл, подчиняясь команде. Будто на стебельках глаза Трубчикова выкатились из орбит, обшаривая периметр.Альберт Степанович осторожно высунулся из укрытия. Запотевшие очки тускло блеснули. Майор засек постороннее движение краем глаза. Он моментально принял непринужденную позу, незаметно показав группе два пальца. Могучий накачанный лоб, будто специально предназначенный для разбивания кирпичей, собрался в угрожающие складки. Шрамы побагровели. Трубчиков нашел причину беспокойства. По законам выживания ее следовало устранить.— Вы — спецназ! — оглушительно рявкнул инструктор, хмурясь даже шеей, — Остальные — мясо! В районе учений находятся два мешка. Это дополнительная вводная! Задание — найти и порвать голыми руками!Строй квадратных мордоворотов глухо заворчал. Трубчиков уставился на кусты, в которых прятались Распутин и Алик. Верхушки веток тряслись, разбрызгивая мелкие капли. Для снецназовца жидкие веточки не были преградой. Чужаки лежали перед всевидящим взглядом, как на ладони. Охота начиналась.Инструктор вынул из кармана тюбик камуфляжного крема и нанес на лицо несколько полос перпендикулярно шрамам. Остальные тоже полезли в карманы. Спецназ красился артистично и кровожадно. Перед предстоящим убийством у спецслужб принято менять внешность. Гримом или масками — неважно. Лишь бы жертва при неудачном исходе не знала, кого благодарить.— Кто принесет уши — два компота на обед! — продолжил майор, сладострастно оскалившись.— По-моему, лучше держаться от них подальше, — робко пискнул Алик, интенсивно отползая назад.— Согласен, — шепнул Клим, не отставая от друга, — уши жалко.— Живыми не брать! — вдруг заорал кошмарный Трубчиков. — Фа-ас!!!Земля дрогнула. Поляна взорвалась диким воплем спецназа. Топот десятков ног лавиной устремился к укрытию потенциальных жертв.— МА-МА!!! — взвизгнул Алик, взлетая над землей.Ни один спринтер мира не уходил с низкого старта прыжком на три метра. Только секретный агент Алике мог совершить такой нечеловеческий подвиг. Несекретный неагент Распутин догнал его через триста метров. Он тоже любил жизнь. Спецназом двигал приказ. Ими — инстинкт. Поэтому разница в скорости оказалась огромна.Альберт Степанович и Клим Васильевич чесали через бурелом, как зайцы. Ужас подталкивал их в спину. Это было вполне экстремально. Но особого кайфа они не испытывали. У них на хвосте висел неумолимый звероподобный спецназ, зарабатывая призовой компот.Во главе мчался огромный майор Трубчиков. Правда, без особого азарта. В пункте выхода из зоны выживания его ждала радистка группы обеспечения. Поэтому он вел погоню не по следам, а в нужном направлении. Вводная — это вводная, а радистка — это радистка! * * * Бегство закончилось вечером. Потрошилов споткнулся обо что-то мягкое и упал в траву, отдав все силы спасению собственной жизни, ушей и доброго имени. Рядом тяжело рухнул Клим. Им чудом удалось оторваться.После многочасового забега хриплое дыхание восстанавливалось трудно.— Интересно, — просипел Распутин, — сколько километров мы махнули?Алик приподнялся на локтях. Как ни странно, ответ сомнений не вызывал. Он буквально лежал у него под носом.— Ноль, — твердо ответил агент Потрошилов, слезая с собственного парашюта, — мы сделали круг.Клим сел, покряхтывая от усталости. В начинающихся сумерках были видны его собственные следы, трижды пересекающие небольшую лужицу грязи.— И не один, — кивнул он.Ему сразу стало ясно, почему спецназ сбился со следа. Алику истина далась сложнее. После тщательного изучения полянки, на которой проводился инструктаж. Конечно, без лупы разобраться было непросто. Но он справился. Сам мистер Холмс мог гордиться Аликом. Через час напряженной работы Потрошилов по глубокой протоптанной колее и проделанной диким спецназом просеке безошибочно определил истину. Получалось, что пока они бегали по кругу, преследователи пошли по прямой.— Очевидно, на перехват? — высказал он полное дедуктивной логики предположение.— Мы пойдем за ними, как индейцы Амазонки! — азартно предложил Клим.— Мы побежим. От них, — решительно возразил Алик. — А амазонки — это не индейцы, а воинственные женщины. И, между прочим, без груди!Клим задумался. К вечеру знание истории и географии путалось. В предложении Потрошилова просматривалось рациональное зерно. Хотя идти след в след за ужасающим спецназом было бы интересно. Если, конечно, не попадаться. Страх, голод, усталость и любовь к приключениям сцепились в неравной схватке. Слабости, пользуясь численным превосходством, победили.— Ладно, — пробормотал Клим, — может, позже.Они не побежали. Просто уже не могли. Они побрели. В девственную чащу, подальше от кошмара и жути. * * * На третий день блуждания по лесу Клим и Альберт Степанович устали. Они ломились сквозь заросли, как два раненых лося. Не разбирая дороги и поедая на ходу чернику с грибами. От голода их пошатывало. От безысходности Алик немузыкально пел, распугивая волков.— …И не раз он бороздил океан…Распутин радостно улыбался, повторяя через каждые сто метров:— Полная задница!Он пришел в себя после побега от спецназа. Экстремальность приключения доставляла ему явное наслаждение. Возможно, поход в никуда длился бы до зимы. Но к середине третьего дня голод стая нестерпимым. Клим остановился.— Все, — сказал он, — пора выбираться.Алик плюхнулся на ближайший пенек. Ему казалось, что последнее время они именно этим и занимаются. Однако у Распутина, похоже, было другое мнение.— Пойдем на юг! — заявил он, посмотрев на небо. — Если топать в одном направлении, то на что-нибудь наткнемся обязательно. Знаешь, где юг?Потрошилов уверенно ткнул пальцем себе под ноги.— Там!На всех картах Африка находилась внизу. Это он помнил еще со школы.— Точно? — недоверчиво спросил Клим.— Нет, — честно ответил Алик.— Та-ак, — Распутин погрузился в размышления.Выживать в экстремальных условиях он умел. Оставалось вспомнить, как ориентироваться в лесу. Через минуту Клима посетило вдохновение.— Юг в другую сторону от севера, — изрек он.— Согласен, — с энтузиазмом поддержал его Потрошилов.— А север найти легко!— Там холоднее, — подсказал Алик.— С северной стороны на деревьях растет мох. А муравейники стоят с юга!— Отчего?— От деревьев.Поиски мха и муравейника прошли под голодное бурчание двух пустых желудков. Определив, что где растет и стоит, Клим поднял голову. Полуденное солнце просвечивало сквозь облака прямо по направлению предстоящего движения.— Теперь главное — идти прямо, — наставительно произнес Распутин, — для этого надо обходить одно дерево слева и два справа. Потому что обычно человех забирает больше влево и бродит по кругу.— Одно слева, — пробормотал Алик.В правиле была логика. В бессмысленном блуждании появлялась хоть какая-то разумная основа.К вечеру судьба и проверенная научная метода вывели их на шоссе.— Обратно к военным? — спросил Клим.— Только домой, — твердо ответил Алик.Там, в уютной квартире, имелся холодильник с пельменями в морозилке. По сравнению с этим лучезарным фактом меркли происки всех мафий мира. * * * Два усталых странника вернулись домой. Они тащились по двору в грязных камуфлированных комбинезонах, еле переставляя ноги. У большой яранги сидели якуты и наблюдали за их возвращением. Очки зловеще блестели в направлении потрошиловского подъезда. Но Алику было все равно. У него за спиной осталось столкновение со спецназом и выживание в дремучем лесу. Он хотел есть. И никакая якутса, да и любая другая разновидность мафии, не могла встать между ним и холодильником с пельменями.Впрочем, останавливать Алика и Распутина никто не пытался. Не очень торжественное прохождение по краю стойбища прошло без эксцессов. Перед родной дверью Потрошилов притормозил. Записки в дверях не было. Вероятно, мама возвратилась с дачи, не выдержав разлуки. Алик с облегчением воткнул палец в кнопку звонка. Однако в квартире, кроме тревожной трели, не раздалось ни звука. Пожав плечами, он достал ключ.Прежде всего пара голодных мужчин напала на холодильник. Продуктовый запас лег на стол, очутился в кастрюлях и на сковородке. Насыщение проходило по старинке. Без наносных условностей. С некоторым нарушением этикета и культуры застолья. Проще говоря, было сожрано все съедобное. Быстро и жадно. Частично в недоваренном виде. Частью откровенно сырым.После еды Алик вошел в комнату, тяжело отдуваясь. Тело просило отдыха. Глаза слипались. Он собирался поздороваться с Доктором Ватсоном и упасть на диван. Ни на что большее после дальних странствий сил не оставалось.Вдруг осоловелый взгляд зацепился за какую-то несообразность. Что-то было не так. Еще не понимая в чем дело, Алик замер. А сердце уже забилось, предвещая беду. Потрошилов нацепил очки и вздрогнул. На столе лежал перевернутый домик Доктора Ватсона. Вокруг валялся рассыпанный недельный запас корма.Страшная истина вползла в заторможенный мозг Алика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50