Есть ли в хате место хорошим людям? Дальше молчи. Слушай.— Чей номер-то, папа? — Гнида недоверчиво принял от пахана манускрипт, стараясь держать подальше от лица. Будто цифры могли выпрыгнуть и выцарапать ему глаза.— Паук это. Слыхал?Гнида вздрогнул. Блокнот выпал из рук и упал открытой страницей на асфальт.— Тот самый?— А что, есть другой? — Моченый посмотрел на него через плечо. — Тот. Не ссы, тебя он вспомнит.Это был тот самый Паук, от которого Моченый принял зону тридцать лет назад. С тех пор Паук не садился, но слухи о его «подвигах» доходили до холодных бараков индигирских лагерей. Веселые картинки были раскрашены преимущественно в красные цвета.Гнида вернулся через полчаса. Две копейки старого образца в автомат не пролезали. Несколько минут пришлось потратить, чтобы подсмотреть, как пользуется таксофоном какой-то урод с зелеными волосами и серьгой в носу. Еще две минуты на то, чтобы вытащить у него из кармана карту, сунуть ее в автомат и набрать номер. Остальное время он слушал…— Ну, чего там? — Моченый продолжал стоять на том же месте и смотреть на машины.— Паук встает на крыло. Забил стрелку в Пулково-2 через полтора круга.— Все?— Нет.— Что еще?Гнида немного помолчал, подбирая слова, потом тихо сказал;— Он сказал, зря ты сюда приехал. * * * Стоянка так называемого такси мало чем отличалась от всего увиденного по степени беспредела. Машины поражали разнообразием моделей, цветов и технических состояний. Подозрительного вида здоровые мужики толкались в толпе и, заговорщицки наклоняясь, монотонно бубнили в ухо приезжим: «Куда ехать? Город, загород? Ехать надо?»Моченый и Гнида остановились.— Водка, курочка горячая. Квартира, девочки. — Влажный шепот поддатой старушки окутал их затылки.— Брысь, — тихо произнес Моченый, и старуха испарилась.— Не ругай бабку, пахан. Она на работе, — снова послышался голос за спиной.Гнида с Моченым оглянулись. Здоровенный мужик в потертой кожаной куртке глядел на них прозрачными голубыми глазами и улыбался.— Куда ехать-то?— Пулково-2, — быстро ответил Гнида.— Деньги-то есть?— Хватит? — Моченый достал из кармана смятую в комок заначку за тридцать лет.— Хватит и половины, — спокойно ответил мужик. — Я не беспределыцик. Ветеранов уважаю. Вон моя машина.Они ехали по улицам города, где Моченый прожил почти всю свою недолгую свободную жизнь. Он смотрел вокруг и думал. Думал о том, что жизнь его давно закончилась. Закончилась в тот день и час, в ту самую минуту, когда их затоптала безумная «корова» по фамилии Потрошилов. И сейчас он живет не свою судьбу, а чью-то чужую. Судьбу одноглазого и одноногого старика в чужом городе, среди чужих существ. Он сидел и думал, что кто-то должен за это ответить. По понятиям — должен!Гнида спал на заднем сиденье. Он храпел, вздрагивал, растопыривал в стороны пальцы и сжимал в кулак, как во сне это делают кошки. Он всегда так спал. Со стороны казалось, что он уже проснулся и потягивается. Нападать на него спящего было страшновато. Хотя находились люди… Но это в прошлом.— Подъезжаем, — негромко произнес водитель и снова замолчал.Пулковские высоты надвигались огромными великанами, вокруг которых, как комары-мутанты, кружили самолеты. Издали было похоже на милые сердцу якутские сопки, поросшие ягелем.Моченый не любил самолеты. Почему они летают на самом деле, он не знал и знать не хотел. Ему было наплевать. Но по закону вор должен доверять только себе, а никак не порхающему железу, которое, в отличие от поездов, не ездит по рельсам с этапа на этап. Он резко встряхнул головой, отгоняя грустные мысли, отчего повязка на глазу съехала, открывая жуткую пустую глазницу.— Приехали, — произнес таксист второе за всю дорогу слово.— Держи. — Моченый высыпал все деньги на крышку бардачка и стал выбираться из машины.— Сдачу возьмите! — закричал ему вслед таксист. — Я не беспределыцик. Мне чужого не надо.Моченый остановился. Его спина напряглась. Гнида закрыл глаза.— А мне надо! Лох ты, а не беспределыцик, — зашипел Моченый, поворачиваясь к водителю. — Следи, какие слова токуешь Токуешь — говоришь (жарг.)

. Хапай гроши. Я крахам кидаю без базара. Крах — нищий человек (жарг.)

Он склонился к окошку водителя, и пустая глазница выглянула из-под сбившейся повязки, как ствол пистолета. Здоровый мужик весь съежился, послушно сгреб в карман деньги и торопливо рванул назад, в свою жизнь. Где можно безнаказанно произносить любые слова. Даже если они тебе не по рангу. * * * Моченый и Гнида по старой лагерной привычке стояли спиной к спине. Ленивой, но опасной змеей в их души заползала паника. Тысячи людей вокруг суетливо перемещались, точно зная, куда им нужно идти. Ветераны лагерной жизни не могли этим похвастать. Спрашивать, не видел ли кто Паука, тоже было как-то стремно. Нет существа более одинокого и беззащитного, чем старый зэк в аэропорту Пулково-2 после тридцати лет отсидки.Мимо проносились огромные тележки, груженые доверху диковинными чемоданами. Пронзительно сигналя, мчались блестящие машины, унося своих владельцев к сервированным столам и безотказным женщинам. Люди улетали в красивую жизнь и прилетали, насладившись ею досыта. И никому не было дела до двух стариков в перепачканных телогрейках, с рюкзаками в руках. Почти никому…— Двое сбоку! К нам — легавый, — шепнул Гнида и завертел глазами по сторонам в поисках путей отступления. Он сделал шаг назад и уперся в широкую, как стена, спину Моченого.— Не кипешйсь, кореш. Ксивы чистые. За свое по нарам отъерзали. — Пахан поудобнее перехватил костыль и медленно повернулся лицом к надвигающемуся представителю закона.Милиционер шел не спеша. Он грыз на ходу семечки, далеко выплевывая вперед шелуху. Плевки должны были символизировать пренебрежение ко всему вокруг. Получалось умело. Он всю жизнь тренировался. Старшина остановился в нескольких шагах и принялся молча рассматривать стариков в телогрейках. Шелуха от семечек полетела зэкам под ноги.Тем временем небо заволокло тучами. Огромные черные облака недовольно заворочались, расталкивая друг друга. Они меняли форму и цвет, рассыпались на сотни недовольных мелких тучек и снова собирались в огромную серо-черную кучу. Места все равно не хватало, и вскоре началась драка. Облака сталкивались и разлетались в стороны. Снова сталкивались и разлетались. Потом вдруг слились, превратившись в сплошной черный потолок. Вокруг резко потемнело, и все стихло. Сомнений не было — сейчас начнется…Милиционер продолжал стоять, держа «паузу Станиславского». Кучка шелухи под ногами росла. Зэки тоже молчали. Они не были знакомы с театральными прихватами, но твердо знали, что затевать базар с ментом — западло.— Мусор, — ткнул ногой в шелуху Моченый.— Точно,-отозвался Гнида.— Старшина Моськин, — наконец доел семечки милиционер.— Мы въехали, — произнес Гнида и философски добавил: — Бывает.— Куда путь держим, разбойники? Документики-то имеются? — Служивый отряхнул ладони.Гнида протянул ему свою справку об освобождении. Милиционер долго и внимательно изучал ее, затем сложил вчетверо и убрал в карман. Зэки переглянулись. Похоже, свободная жизнь кончалась, так и не начавшись.— Теперь ты, пират. — Он повернулся к Моченому.— Раньше менты меня без ксивы узнавали. — Моченый вытащил мятую бумагу из рюкзака. Он с интересом посмотрел на нее, будто видел впервые, а затем тихо произнес: — А как узнают, так сразу и обсираются.Гнида раскрыл рот от удивления. Милиционер вытаращил глаза, шумно набрал в легкие воздуха и, придерживая рукой кобуру пистолета… выдохнул.— Слышь, начальник, — продолжал Моченый, — у тебя матюгальник есть?Милиционер инстинктивно проверил на поясе рацию.— Зови своих поделыциков. Я их рвать буду. — Он кровожадно улыбнулся и приподнял повязку, открывая пустую глазницу.Милиционер наконец справился с потрясением, выхватил чудом оказавшийся на месте пистолет и завопил:— Да ты кто такой?!— Моченый это, — внезапно прозвучало сзади. Ядовито затрещала молния, окрашивая мир в черно-белое. Тут же почему-то грянул гром, и, подтверждая сказанное, хлестнул по нервам ливень.За спиной сержанта стоял Паук. Внушительных размеров молодой человек держал над ним огромный зонт. Второй такой же амбал раскрыл зонт над Моченым и Гнидой. Милиционер продолжал бороться с непогодой один на один. Сбоку медленно подкатил длинный черный автомобиль, бесшумно остановился и затих, потушив фары. Будто закрыл глаза. Как крокодил.— Погуляй, сержант, — тихо сказал Паук, не сводя глаз с Моченого. — Зашхерь волыну и потопчи тут. Чтоб тишина. Ко мне кореша с курорта приканали.Милиционер послушно спрятал пистолет и быстро исчез, будто его и не было.— Ну, здравствуй, Глеб. — Паук шагнул навстречу Моченому и протянул руку.— Моченый я. — Пахан остался на месте и сунул руки в карманы.Гнида снова раскрыл рот. Опять затрещала молния и грянул гром.— Понимаю, — тихо сказал Паук и замолчал.Они стояли и смотрели друг на друга. Разные и одновременно похожие, как две капли дождя.— Ты зачел! приехал? — Паук тоже засунул в карманы татуированные руки.— Жить, — отозвался Моченый.— И как будешь?— Не так, как ты.— Не понял.— Как вору положено жить буду. По понятиям. — Моченый посмотрел на лимузин, пробежал глазами по костюму Паука и ботинкам. Пригляделся и добавил: — Оленья кожа. Из оленей ботинки носишь. Забыл ты все…— Он подумал и вычеркнул вора в законе из списка корешей. Всего одним коротким словом. Как отрезав: — Вова.Моченый развернулся на одной ноге и вышел из-под зонта в дождь. Далеко вперед отставляя костыль он, не оглядываясь, направился к стоянке такси. Гнида двинулся вслед за ним.— Санек, — тихо окликнули его сзади.Гнида остановился и уже привычно, в третий раз, открыл рот от удивления. Услыхать от Паука «Санек» было все равно что сходить в гости к министру внутренних дел. Гнида развернулся и послушно подошел. Паук быстро заговорил:— Валю я, Санек. Накрепко. К крестнику валю. — Он махнул рукой в сторону лимузина. Тонированное стекло медленно поползло вниз. Из салона выглянул совершенно черный негр. Добродушная улыбка на все тридцать с небольшим белых зуба никак не вязалась с образом кореша Паука. — Мишка-Донор это. Не слыхал?— Нет, — честно ответил Гнида.— Так вот. Я здесь уже два года не пасусь. Засветился случаем, по своим раскладам. В городе я не в законе. Если что, мне за вас мазу не подержать. Вот, прими, — он достал из кармана пухлый пакет и протянул Гниде, — здесь овес, мальчик и адресок. На первое время хватит. Хата чистая. Ему будет в кайф, — Паук кивнул вслед Моченому. — Паси его грубо. Канай.Паук сел в машину с негром и уехал в сторону взлетной полосы. Гнида постоял еще с минуту, потом закрыл рот и побежал догонять пахана. Глава 11«ПОНТЫ ЧЕМОДАНАМИ»
Центр политической жизни сползал к северу. Бандитский Питер принимал гостей. Вообще-то он всегда их принимал, но на этот раз гости были особые. Редкие. Ждали японцев. Они прилетали последними. Дождливым понедельником местная братва встречала в аэропорту представителей якудзы.У каждого свой сходняк. Точнее — саммит. Слет мировой криминальной общественности был назначен на конец месяца. Таинственных азиатов не хватало для кворума. На этом бандитском симпозиуме лихие пацаны собирались острым ножиком поделить глобус, как арбуз, на ровные дольки. После приезда япошек можно было смело начинать резать, насиловать, убивать и гнать наркоту в строго отведенных для этого местах.Рейс из Страны восходящего солнца задерживался. По Пулково-2 вальяжно бродили трое. Как положено, две шестерки и хозяин — Бурков Александр Яковлевич. Он же Бай. Как президент концерна «Буллит» он возглавлял несколько международных, типа, туристических агентств. В аэропорту господина Буркова знали и чтили за щедрость и широту души.Коллеги по работе тоже испытывали к нему уважение. После крайней ходки он вернулся с зоны победителем. Вооруженное нападение на воинскую часть среди друзей было высоко оценено. Мало кто решился бы наехать впятером на мотострелковый батальон. Это было все равно что отпрессовать гаишников и потребовать часть прибыли на «подогрев братвы». Поэтому по возвращении «законный братан» Бай получил от организованной группы товарищей машину, квартиру, людишек и ответственный участок работы в сфере туризма и внешних связей.С ним прохаживались Краб и Ахмет. Последний, несмотря на безукоризненный прикид от Гуччи, важных постов не занимал. Костюм ему дали поносить на время. За то, что был узкоглаз в силу узбекского происхождения бабушки и кривоног от рождения. По расчетам аналитиков фирмы, его присутствие должно было создать непринужденную атмосферу для якудзы, облегчив адаптацию в центре европейской культуры. Проще говоря, он должен был косить под своего.За огромными стеклами зала ожидания бродили тучи. Надвигался грозовой фронт. Бай с осуждением посмотрел на небо. Его предложение разогнать к приезду высоких гостей облака поддержки не встретило. Круть крутью, но лишний раз афишировать возможности фирмы сочли нецелесообразным.Горизонт стад иссиня-черным. В районе Пулковских высот в землю вонзилась кривая стрела молнии. От грома здание аэропорта неуклюже подпрыгнуло, встряхивая полусонное болото ожидания. Табло, будто по сигналу, озарилось желтыми огнями надписей. Ожил громкоговоритель и обрызгал зал мешаниной из восьми иностранных объявлений. Как всегда по-русски пояснить, в чем суть, забыли. Бай посмотрел на сопровождающих его людей, но перевода не дождался.Еще одна молния сверкнула на фоне темноты грозовой завесы, и грянул ливень. Суета в аэропорту усилилась. Из-под кромки туч вылетели несколько самолетов и закружили под струями дождя, стремясь поскорее приземлиться.По кивку господина Буркова Краб просунул голову в окно справочной службы. Пожилая взволнованная тетушка что-то тараторила в телефонную трубку, одновременно лихорадочно терзая клавиатуру компьютера.— Зайка, — Краб легонько постучал по стеклу, — что там с япошками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50