Дипломы международных конкурсов и престижных соревнований среди парикмахеров, визажистов, стоматологов, модельеров и прочих рыцарей чужого имиджа были запаяны в пластик. Клиенты должны были знать, что имеют дело с профессионалами высочайшего класса.Электронную швейную машинку установили в углу. Рядом поместили столик с маникюрным набором и аппаратуру стационарной стрижки. Зал превратился в эксклюзивный салон красоты. Прощальной. А значит — безукоризненной.Клиент, разумеется, принадлежал к ВИП-классу. Особенно после безвременной кончины. Председатель совета директоров крупнейшего банка города, депутат и личный друг кого-то из родственников президента был молод. Если бы не внезапный сердечный приступ после непродолжительного месячного застолья, он мог бы жить и жить. В гроб такой человек не мог попасть абы в каком виде. Исключительно в лучшем. Чем при жизни.Закончив приготовления, группа, по традиции, присела. Старший имиджмейкер установил на пустой пока стол фото клиента. Пятилетней давности. Таким его хотели видеть безутешные родственники. Рядом встала бутылка «Мартеля». Работа с покойниками — стресс. А лучшего средства от него не было даже в столичных аптеках.Под тихий звон хрустальных рюмок прозвучал ритуальный тост:— За клиентов, которые никогда не возвращаются, господа! За мертвых, которые дают нам жить! * * * Альберт Степанович дотронулся до плеча павшего друга. Клим отозвался оглушительным раскатом храпа, но оживать не стал. Победа «Черного Джека» была полной. Алик сел и немного погрустил под стакан виски. Пить одному не хотелось. Он прислушался к себе. Внутри рычал лев, требующий выхода на волю. Ощущение было новым. После рюмки шампанского под строгим маминым контролем такого никогда не случалось. От изучения собственного внутреннего мира Алик перешел к внешней среде.За дверью ординаторской ему мерещились призывные нежные голоса и манящий женский смех. Там, снаружи, кипучим гейзером била бурная жизнь. Она звала в свои страстные объятия. Смутные желания проснувшегося льва толкали Потрошилова к выходу. Он еще раз посмотрел на тело Клима. И даже совершил контрольную попытку продолжения дружбы. Распутин дружить не хотел. Несмотря на вопли в самое ухо и поливание холодной водой.Алик обиделся, но навязываться было не в его характере. Он расправил плечи и шагнул навстречу новой жизни. Решительное просовывание головы в приоткрытую дверь выявило пустоту в коридоре. Потрошилов смело протиснулся в узкую щель целиком. Отсекая себе пути к отступлению, он потянул за ручку и закрыл ординаторскую.Вопреки ожиданиям, признаков бурной жизни в коридоре не наблюдалось. Никаких. Абсолютно никаких. Очевидно, эпицентр активности медицинского персонала находился где-то в другом месте. Алик широко улыбнулся и отважно качнулся в сторону лифта. Этаж был выбран наугад. Для хорошего человека везде найдется компания. * * * Неврологическое отделение пребывало в растерянности. Тяжелый пациент поступил под вечер. Как раз после скромного банкета по поводу дня рождения Авиценны. Инвалида положили на только что освободившуюся койку в коридоре. Рядом на стуле разместили глаз и зубы, почему-то прибывшие отдельно от хозяина. Старик периодически постанывал, не шевелился и на вопросы не отвечал. Он застыл поверх одеяла, скрестив на груди руки. Правая нога была неестественно вывернута в сторону, словно ее просто засунули в штанину, приставив к колену.Профессионализм не зависит от настроения и степени опьянения. Поступивший больной должен быть осмотрен, невзирая ни на что. И он был осмотрен. Доктор тщательно обстучал пациента молоточком, стараясь дышать в сторону В принципе, диагноз был ясен. Сотрясение мозга сомнений не вызывало. Но, помимо классических симптомов, обнаружился досадный феномен. Коленные рефлексы на правой ноге отсутствовали напрочь! На левой, все было как обычно. А на правой — отсутствовали и все! Несимметричность была вопиющая.Разбудили заведующего отделением. Тот Авиценну уважал больше рядовых сотрудников. Поэтому долго просыпался и фокусировал взгляд. Необычное расположение обследуемого колена ввело заведующего в транс. Надо отдать должное опыту старого клинициста. Молотком он владел виртуозно. Раз за разом он бил в одну заветную точку и не промахнулся ни на сантиметр. Пока его вежливо не оттащили за халат.Ситуация складывалась серьезная. Несовпадение реакций слева и справа тревожила коллектив. Консилиум состоялся в ординаторской. Споров было достаточно.— Парез?— Паралич!— Ваше здоровье!— Ушиб?— Инсульт!— Ну, будем здоровы!— Бабинский? Автор и изобретатель неврологических симптомов (невр.).

— Россолимом! То же

Заведующий глубокомысленно поставил точку:— Меня настораживает необычная локализация. Зовем хирургов!В ожидании консультанта с хирургии помянули великого врача древности, вспомнив, что он был еще и Ибн-Синой. Тоже какая-то путаница. Но пытливые светила неврологии больницы Всех Святых любили сложные задачи. * * * Алик наткнулся на консилиум случайно. Небольшую толпу в коридоре неврологического отделения обойти было невозможно. Он интеллигентно полез в обход, но зацепился за ножку больничной койки и чуть не упал. Невропатологи разом смолкли. Ближайший к Алику доктор впился цепким взглядом в бейджик на кармане и прочитал вслух самые крупные буквы:— Хирургическое отделение.— Наконец-то! — шумно обрадовались коллеги и потащили Потрошилова к койке. — Вот пациент!Историю с ногой и коленными рефлексами Алик выслушал, не моргнув глазом. Признаваться в том, что настоящий хирург спит с «Черным Джеком», он и не подумал. В нынешнем состоянии Альберт Степанович мог все что угодно. Кроме предательства друга. Он многозначительно покашлял. Ему тут же предъявили феномен.Коллеги вокруг смолкли и расступились. В больнице Всех Святых хирургов побаивались. Альберт Степанович мог работать без помех. Невропатологи тактично отошли подальше. Он склонился над Моченым и спросил:— Товарищ! Ау! Вам плохо?Авторитет приоткрыл левый глаз. Голос был знаком до боли. Слова всколыхнули воспоминания тридцатилетней давности. Он словно спинным мозгом почувствовал приближение сына ненавистной «коровы». В голове гудели колокола и мельтешили болезненные обрывки мыслей. Вдруг из белесой мути вынырнула гадостная физиономия в обрамлении медицинского прикида. Услышав издевательский вопрос, Моченый собрал волю в кулак и заорал изо всех сил в лицо врагу:— ДА-А-А!!!От непосильного выброса энергии сознание его вспыхнуло прожектором на вышке зоны и угасло. Авторитет впал в кому.Алик собрал морщины на лбу. По его мнению, каждое движение больного могло означать нечто важное. Его мутноватый взор наткнулся на вывернутую ногу. По спине потек холодный пот. Оторванные конечности были его очень слабым местом. К горлу подступила тошнота.В последнем отчаянном скачке интеллектуального напряжения Потрошилов внезапно осознал, что крови нигде нет. Преодолевая себя и думая о Климе, он аккуратно взялся за пятку. Протез легко вылез из штанины. Крепежный механизм располагался в районе колена. Алик вспомнил далекое инженерное прошлое, сунул ногу обратно и пристегнул на место одним движением. Раздался легкий щелчок. Внешняя симметрия восстановилась.Раздался дружный вздох восхищения. Свидетели подлинного чуда остолбенели. Нетерпеливые руки с молоточками потянулись к пациенту. С чувством выполненного долга Алик сделал шаг в сторону. Невропатологи застучали как стая дятлов. Моченый лежал безучастно, в глубокой коме. Рефлексы отсутствовали с обеих сторон. Вожделенная симметрия внутренних реакций была достигнута. Одновременно с внешней. И все — одним непринужденным движением!По этому поводу установилась восторженная тишина. Потрошилов почувствовал, что плывет в лучах уважения и славы. От него ждали каких-то специальных слов. Престиж ронять было нельзя. Но и как его нести, Алик не знал. Он выпятил грудь и, не задумываясь, изрек:— Мы, хирурги, — сапожники без сапог!Возможно, в цитату «от Распутина» и вкралась ошибка. Это было неважно. Он победил. Симметрия восстановилась. Невропатологи бурно зааплодировали профессионализму коллеги. Альберт Степанович важно развернулся и пошел к выходу. Он уходил с чувством выполненного долга. Сделав свое трудное дело. Затащив престиж хирургии на недосягаемую высоту. Вдогонку ему неслась овация. Невропатологи хлопали молотками по своим ладоням и качались вслед Алику.Юркнув в лифт, он обессиленно прислонился к стенке и порывисто сорвал с себя предательский бейджик. Снова оказаться хирургом ему не хотелось. Пора было возвращаться назад. Больше бродить по больнице ему не хотелось. «Блэк Джек» стремительно всасывался в кровь, вызывая головокружение. Створки лифта раскрылись. Альберт Степанович вернулся на хирургию.Куда можно пойти вечером, если ты вдруг попал на хирургическое отделение? Можно направо. А можно налево. Алик покрутил головой. Разницы в маршрутах не было никакой. Он хотел было тронуться с места. Хотя бы вперед. До противоположной стены. Чтобы вспомнить алгоритм передвижения по ровной поверхности. Но не успел. На отделение вошли четверо. После закрытия левого глаза их оказалось двое. После закрытия правого люди неожиданно исчезли. Вместе с коридором и стенами.Алик постоял в темноте. Легкие шаги звучали все громче. Он открыл глаза и гениально изобразил приветливую улыбку. Приближающиеся люди выглядели светлыми размытыми пятнами. Потрошилов привычно занялся дедукцией. «На хирургическом отделении ночью ходят или в туалет, или по делу. Вчетвером в туалет не ходят. Значит — по делу. Дела на хирургии могут быть только у хирургов. Значит…»Якуты искали брата. Результаты прочесывания семи этажей и подвала удручали. Никто не видел милиционера в очках. Как и без очков. И вообще выяснилось, что большинство персонала видело стражей порядка исключительно «в гробу и белых тапках».На восьмом этаже одиноко стоял белый человек. Весь белый. Как тотемный олень родного племени. В смысле, одетый в белое. Вплоть до тапочек.«Хирург», — подумали якуты.«…хирурги», — закончил логическую цепочку собственного изготовления Алик.Расстояние сократилось почти до интимной близости. Потрошилов открыл рот. Из пересохшего горла трудно полезли слова приветствия. И застряли. Он остолбенел, синея от мгновенного удушья. Шок был велик и внезапен. Перед ним стояли до боли знакомые чукчи в очках!«Поймали!» — дрогнул душою Алик.«Поймал!» — изумились Сократ и Диоген.Старший брат оказался хитер. Сначала вычислил наблюдение, потом устроил засаду с переодеванием! Он играл с ними, как песец с полевкой!Альберт Степанович трезво оценил ситуацию. Восточные лица с раскосыми глазами явно принадлежали азиатам. Пытаясь выиграть время, он спросил без надежды на откровенность:— Вы кто?— Якуты, — уклончиво ответил Сократ. Время правды еще не пришло.Потрошилов задумался. Странные чукчи в очках оказались якутами. Это было понятно, но ни черта не проясняло. Зачем они преследуют его днем и ночью, оставалось загадкой. Никакой прозорливости не хватало для. нахождения причины. В то же время почему-то стало страшно. Он вежливо кашлянул, показывая, что никого не боится.«Решает, что с нами сделать», — поняли Сократ и Диоген. Они переглянулись. В памяти еще свежи были воспоминания о растоптанном в сквере старике с ножом.«Решают, что со мной делать», — догадался Алик. Он вспомнил, как безжалостные якуты мчались за «Запорожцем», и вздрогнул. В пустынном коридоре зловеще запахло трагедией.Потрошилов немного сдвинулся влево. Якуты — вправо.— Что вам от меня нужно? — строго спросил Алик.«Может, скажут?» — появилась вдруг у него глупая и жалобная мысль.По тону брата Сократ с Диогеном поняли — сейчас произойдет страшное. «Может, сказать?» — подумали они.— Ничего, — с невинной улыбкой ответил Диоген. Открываться было рано. Приходилось играть с огнем.А расстояние между братьями увеличивалось. Как три положительных заряда они отталкивались друг от друга. Кто-то должен был.напасть на кого-то. Это было ясно, как полярное сияние. Причем каждый из Потрошиловых не сомневался в кандидатуре жертвы. Звенящая тишина сгустилась. В клубах густого перегара затрещали голубоватые искры ужаса. Паника разрослась грибом атомного взрыва.Альберт Степанович не выдержал первым. Его было меньше. Значит, физически он проигрывал точно. Алик набрал в легкие воздуха, начиная разворот. Якуты отступили на шаг, одновременно поворачиваясь.«Сейчас начнет!» — за мгновение до конца со страхом осознали якуты.«Сейчас!» — скомандовал себе Алик и заорал:— МА-МА!!!Он метнулся в сторону раненым зайцем и, петляя, понесся по коридору. Тапки Инны Георгиевны звонко шлепали по пяткам. Пол под ногами качался. Его бросало от стены к стене. Сзади раздавался топот злобных якутов. «Уйду!» — упрямо твердил про себя Альберт Степанович.Как только оглушительный вопль хлестнул в подставленные уши, Сократ с Диогеном отпрыгнули назад. Они еще в полете повернулись спиной к жуткому в гневе брату и помчались вдаль, думая одинаково: «Уйдем!» Хлопнули двери по разные стороны коридора. На крик выскочили сестры и встрепенулись больные. Но отделение уже опустело.Алик вырвался из застенков хирургии на просторы лестницы. Вниз бежать было легче. Но он поскакал вверх, хитро петляя от перил к стене. Эхо собственных шагов неслось по лестнице, подстегивая беглеца. Альберт Степанович страшно рычал, уходя от погони, как раненый зверь. «Блэк Джек» в желудке переливался и булькал. Постепенный процесс всасывания превратился в массивную атаку алкоголя, невероятно ускорившись. Долго такое продолжаться не могло. На восьмой ступеньке бегства Потрошилова накрыла тугая волна беспамятства. Мозг окутало мутью.В последнем усилии он ввалился в первый попавшийся дверной проем. Инстинкт гнал его вперед, подальше от погони. Потрошилов рухнул на четвереньки и вполз на кардиологию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50