– Да, – кивнула Клара, – но это не то, что ты думаешь. Мне приятно, Сегер. – И она немного сжала бедра, ощущая твердость его члена.Чувствуя нарастающее желание в паху, Сегер вышел из туманною забытья и на мгновение остановился при мысли, что всего лишь второй раз за всю свою жизнь он лишает женщину невинности. После того первого раза прошло двенадцать лет, и он никогда не вспоминал об этом. В эту же ночь он чувствовал себя почти девственником.Припав к губам Клары, упиваясь ощущением ее губ и языка, Сегер решительно погрузился целиком в ее мягкую горячую глубину. Клара снова застонала и вцепилась в его плечи. Сегер почувствовал, как напряглись ее мышцы и через секунду расслабились. Он старался не причинять ей боли, но ему необходимо было ублаготворить то острое возбуждение, во власти которого он находился.Клара еще больше раздвинула ноги и задвигала бедрами, подхватывая ритм его движений. Так они находили гармонию, стремясь к удовлетворению их общей страсти, которую они испытывали стой первой ночи, когда поцеловались под лестницей.С тех пор они зашли очень далеко. Теперь Клара принадлежала Сегеру. Навсегда. Она станет его женой, и он будет заниматься с ней любовью всю оставшуюся жизнь. Ему хотелось уже сейчас начать эту жизнь. Он не хотел ждать два месяца, но так происходит со всеми, как полагал Сегер.Вдруг оглушительная волна наслаждения накатила на него, и он почувствовал непреодолимое желание, заставлявшее его спешить. А Клара впивалась ногтями в его спину, охватывала его все сильнее ногами, пока бессильно не уронила голову на подушку.Он ощущал ее оргазм, видел на ее лице удовлетворенность, и это возносило его на его собственное седьмое небо, где он, дрожа от нетерпения, испытал истинный экстаз.И тогда он услышал, как где-то в доме часы пробили четыре раза. Сегер в полном изнеможении упал на Клару. Но она еще крепче обхватила его ногами.– Ты никуда не уйдешь, – прошептала она.– Но ты заставила меня дать обещание, – ответил он, по-прежнему оставаясь в этом тесном влажном раю ее женственности.– На этот раз, думаю, ты можешь его нарушить.– Только один раз, как я понимаю?– Да, если только мы опять не окажемся в такой же ситуации. В таком случае, надеюсь, ты сделаешь все, что я попрошу. – Ее голос затих.Сегер целовал ее щеки, нос и чувствовал, как его уносит бурный поток любви.Клара сказала, что не имела представления о том, как это будет, но на самом деле это он был изумлен больше, чем можно было вообразить. Он только что занимался любовью с девственницей – девственницей, которой он уже сделал предложение, – и он был рад. Полностью удовлетворен. Все было в согласии с законами мира, кроме того, что он должен будет очень скоро встать с этой постели и уйти, оставив ее.Он по-хозяйски оглядел ее лицо, затем осторожно скатился с нее.Он уже больше чем привык к такой процедуре – слезть с леди, надеть брюки и поспешно скрыться, – но в эту ночь это казалось неправильным и обидным, такая реакция была совершенно незнакома ему. Он уже чувствовал себя как дома, и ему не надо было уходить.Дома. А это был даже не его дом, черт побери, и если кто-нибудь застанет его здесь, грозный герцог Уэнтуэрт сделает из него котлету.Но все равно Сегер чувствовал себя как дома. Он зашел дальше, чем предполагал.Клара повернулась и щекой прижалась к его груди.– Это было чудесно, Сегер.– А тебе было не больно? – тихо спросил он.– Больно было только одну минуту, затем ты задвигался внутри меня… Наверное, от этого боль и прошла. – Она положила подбородок на руки, лежавшие на его груди. – Когда мы снова сможем заняться этим?Сегер не сдержал веселую ухмылку.– Чем скорее, тем лучше, надеюсь. Давай не будем ждать до сентября.– А ты думаешь когда?Он поднял брови.– Было бы хорошо завтра.– Завтра было бы хорошо, но завтра приезжает моя мать.– Тогда не будем ждать сентября и поженимся. Как насчет следующей недели, по особому разрешению?– Но вся моя семья должна присутствовать.– Они смогут приехать сюда в течение недели. Клара посмотрела на него с задумчивым видом.– Твоя мачеха составляет планы на сентябрь.Он погладил ее по щеке.– Планы можно изменить. У нас нет причины ждать. Честно говоря, ждать опасно, потому что я не смогу оставаться в стороне от тебя, а мы и так долго испытываем судьбу. В конце концов нас поймают, и кроме этого мы сойдем с ума. Во всяком случае, я сойду.– Я тоже.Он подложил руку под ее щеку.– Тогда выходи за меня через неделю. Избавь меня от мучений.– Пойдут разговоры.– Ты же знаешь, меня такие вещи не волнуют.Клара села в постели.– Почему ты все время так настойчив? Никогда не даешь мне сказать «нет».Он поднес к губам палец, напоминая, что надо говорить тише.– Я не хочу, чтобы ты говорила «нет». Я хочу, чтобы ты говорила «да».– Я уже сказала «да». До сих пор все говорю «да». Но всему есть предел. Он нахмурился.– Но почему предел? Почему надо отказывать самим себе? Почему мы не можем просто взять то, что хотим?В свете свечи он увидел, как изменилось ее лицо. Из голоса исчезли игривые нотки.– Ты привык так делать, не так ли?– Что ты имеешь в виду?– Брать то, что тебе нужно, не задумываясь о последствиях или запретах, существующих в обществе. Неужели все сводится к удовольствиям и удовлетворению твоих потребностей? И это все, чего ты хочешь?– Клара, – прошептал он, когда она села. – Не надо.Она возмущенно продолжала говорить, словно не слыша его:– Неужели ты не можешь хотя бы на этот раз смириться с общепринятыми обычаями и вытерпеть помолвку как полагается?Она взяла свою ночную сорочку, натянула ее на себя и подошла к окну. Перед задернутыми занавесями она остановилась.Сегер провел рукой по ее волосам.– Что-то подсказывает мне, что это больше, чем просто вопрос.Это выглядело так, будто она хотела заставить его подождать, чтобы их помолвка стала испытанием его силы воли устоять перед искушением.Клара только пожала плечами.Сегер стоял позади нее, чувствуя, что их разделяет лишь тонкая ткань сорочки. Он попытался заглушить желание схватить Клару в свои объятия, положить на кровать и снова повторить то, что они пережили всего несколько минут назад.– Я не заслуживаю таких слов, Клара, – прошептал он. – Я никогда не брал у тебя того, что мне хотелось, когда мне предоставлялась такая возможность. Даже сегодня я бы поступил так же, если бы ты не была настойчива.Поразительно, как они вообще могли обсуждать это. Любая из его прежних любовниц была бы в шоке, увидев, как он оправдывается перед Кларой. Это было огромной уступкой, и он хотел, чтобы она поняла это.Клара закрыла лицо руками.– Может, тебе лучше уйти.– Уйти? Почему? – Он старался не выдавать голосом свое удивление и гнев. – В чем дело?Клара ничего не отвечала и, повернувшись к нему лицом, подняла на него глаза, полные слез.– Я боюсь выходить за тебя замуж, – Она наклонила голову. – Ты не можешь обвинять меня за мои сомнения. Я прежде всего цель для охотников за приданым, и ты дал мне понять, что совсем не любишь меня. Как я могу поверить, что ты будешь хорошим мужем?Сегер отшатнулся от Клары.– Я не охотник за приданым. Ты это знаешь.Она только смотрела на него.– Ты сомневаешься, что я буду верен тебе? – спросил он.Боже, какими, черт побери, сложными созданиями были женщины! Обычно он уходил, едва только женщина начинала говорить о подобных вещах, но уйти от Клары он не мог. В конце концов, возврата уже не было. После того, что совершилось этой ночью.Она глубоко вздохнула.– Если ты не можешь потерпеть два месяца, как я могу быть уверена, что ты продержишься достаточно долго во время нашего брака? Иногда встречаются соблазны, и я боюсь, что ты не собираешься утруждать себя, отказываясь от них. А что будет, когда я буду носить ребенка и не смогу выполнять свои супружеские обязанности? И если я заболею? Я стану непривлекательной для тебя. Не вернешься ли ты тогда к своим обычным развлечениям?Сегер подобрал с пола брюки.– Может, мне и правда следует уйти?Клара некоторое время смотрела, как он одевается, затем, чуть повысив голосе сказала:– Подожди, Сегер.– Скоро проснутся слуги.Надев рубашку, он сел в кресло и торопливо натянул сапоги. Ему хотелось уйти отсюда. Он чувствовал ее превосходство. Женщины никогда так с ним не поступали. Они знали, что не стоит на него давить. Они знали, что должны отпускать его без ссор.Он был нетерпелив с Кларой, ибо не привык к правилам или запретам. Восемь лет он жил свободным, избегая ответственности и обязательств.Ему не нравилось собственное нетерпение. Клара была совсем другая, не такая, как все женщины. Ему не хотелось поступать с ней, как с другими, но он подозревал, что от глубоко укоренившихся привычек ему нелегко будет избавиться.Клара, следуя за ним, отошла кровать.– Я не хотела рассердить тебя. Просто за последние дни случилось так много всего, и мы просто… мы просто…Ее голос дрогнул, и он взглянул на нее. Она была в смятении. Он только что лишил ее невинности и не оставил ей выбора. Господи, да ей, наверное, было больно. Вероятно, она чувствовала себя уязвимой и растерянной.Какой же он идиот! Ничего-то он не знает. За все восемь лет он никогда не позволял себе чувствовать ответственность за спокойствие или счастье женщины. Он избегал женщин, которые навязывали ему близость и свои чувства. А теперь неожиданно он оказался по уши погруженным в чувства, обязательства и к тому же, возможно, в слезы, если дела пойдут в том направлении, в котором, казалось, они уже идут.Боже, к этому он совсем не привык! Ему был совершенно чужд этот мир переживаний. Он прекрасно владел искусством соблазнять, создавать физическую близость, последнее еще лучше, но он ничего не знал о душевной близости и не умел успокоить расстроенную женщину. Он не относился к мужчинам, которые оказывались в подобной ситуации, но теперь он был кем-то вроде мужа. Он не мог, как обычно, прикрываясь своим мальчишеским обаянием, с шуточками выбраться из комнаты. Неожиданно ему показалось, что он откусил больше, чем способен проглотить.Тут он заметил, что Клара едва сдерживает рыдания. Он не мог позволить ей рыдать. Их могли услышать.Сегер без угрызений совести сознавал, что ему не очень хочется успокаивать ее только для того, чтобы не было шума, и еще больше он не хотел просто убраться отсюда, едва только она возьмет себя в руки.Что-то еще примешивалось к его намерениям. Возможно, это было сочувствие или симпатия к Кларе. Возможно, это была необходимость разрядить обстановку. Сегер не имел представления.Но прежде чем он понял, что делает, он подошел к ней и обнял ее. В эту минуту его заботило только ее спокойствие и счастье. Ее потребности стали важнее его собственных. Все это было так ново для него.Он совсем не узнавал своего собственного голоса, звучавшего так нежно и успокаивающе:– Почему же ты так настаивала, чтобы мы занялись любовью, если не была во мне уверена?Клара покачала головой и прошептала:– Я ни о чем не могла думать, кроме того, что хотела тебя. Сейчас я успокоилась и осознала всю тяжесть того, что мы сделали. И теперь я чувствую себя очень одинокой.Одинокой. Она чувствует себя одинокой? Сердце у него забилось от волнения.– Но я ничего не могу с этим поделать, – продолжала Клара, вытирая нос, – поскольку часы не повернешь назад.Он растер ей плечи и погладил по голове.– А мысль, что ты уже не можешь отказаться выйти за меня замуж, испугала тебя?Она кивнула.Эта мысль чертовски испугала и его, но у него хватало ума не говорить об этом.– Тебе нечего бояться, Клара. Мы поженимся. Если бы мы не сделали этого сегодня ночью, мы бы все равно сделали это, по крайней мере в наш медовый месяц, до которого осталось всего ничего. Совсем недолго. И не чувствуй себя одинокой.Но как заставить ее не чувствовать этого? Боже! Он находился рядом с ней. Он только что занимался с ней любовью, а она ощущала себя одинокой. Одинокой! Даже лежа в его объятиях.Сегер приподнял ее подбородок и с нежностью поцеловал в губы.– Ты моя невеста, и сегодня ты сделала мне бесценный подарок. Ты отдала мне часть себя. Я глубоко этим тронут.Но Клара все равно чувствовала себя одинокой.Она кивнула и немного расслабилась, понимая, что Сегер лишь чуть-чуть ободрил ее и немножко успокоил. Но желание поскорее уйти страшно мучило его, и он не знал, было ли это вызвано угрозой скорого появления слуг или предметом их разговора. В любом случае ему надо было уходить, и Клара это знала. По крайней мере, у него была причина ускользнуть, не оскорбляя грубо ее чувств.Она в молчании смотрела, как он быстро надел жилет и сюртук.– Мне действительно надо уйти, пока никто не проснулся.– Я знаю. – Она нерешительно и с опасением подошла к нему. Даже ее голос изменился. В нем не было ее обычной уверенности. – Прости меня, Сегер. Я наговорила глупостей. Мне не хочется, чтобы ты уходил.Он снова обнял ее.– Не надо так переживать. Ты сделала что-то, чего не собиралась делать сегодня. Это так естественно.Естественно, что ей нужно забыть то, что они сегодня сделали.Что-то сжалось у него в груди, но он постарался не обращать на это внимания, ибо не понимал, что это. Он никогда не терял уверенности после того, как переспал с женщиной. Он всегда уходил от женщины с твердым убеждением, что доставил ей удовольствие и все прошло успешно. Он всегда выходил с беззаботной улыбкой на лице.Он и сейчас должен был уйти. Он хотел уйти, но, казалось, был не в силах это сделать. Он не мог оставить Клару в таком состоянии.– Давай сделаем это поскорее.Она не поняла его и, широко раскрыв глаза, смотрела на него.– Сделаем что?– Поженимся, как я уже сказал. Я знаю, что вызвало этот спор, но незачем заставлять меня ждать испытаний на верность. Позволь мне жениться на тебе и доказать свою преданность. Если бы это было не так, я бы отложил свадьбу. Я хочу только тебя одну. В этом все и дело. Вот поэтому я и хочу избежать пышной свадьбы, а сделать ее скромной. Такую мы можем устроить на будущей неделе.Что же это, черт побери, он делал? Чем неувереннее он становился, тем быстрее и глубже он копал себе яму.– Сегер, тебе не надо говорить так, чтобы успокоить меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35