– Если мне удастся схватить общий рисунок лица и у вас найдётся несколько фотографий, я не стану долго докучать вам. Вы останетесь в вашем голубом платье – цвет великолепен. На заднем плане, за окном – небо. Не слишком голубое, скорее белесое. Это ведь Англия. Не начать ли нам, пока светло?..И, не прерывая разговора, он занялся приготовлениями.– Характерная черта английской леди, по сэру Лоренсу, – глубокая внутренняя, но скрытая культура. Повернитесь немножко в профиль. Благодарю вас… Нос…– Что, безнадёжен? – вздохнула Динни.– О нет, напротив, очарователен! Насколько я понимаю, сэр Лоренс хочет приобщить вас к своей коллекции национальных типов. Я уже написал для него две миниатюры. Не будете ли любезны опустить глаза? Нет, не так. Теперь смотрите прямо на меня. Ах, какие великолепные зубы!– Пока ещё собственные.– Очень удачная улыбка, мисс Черрел. Она даёт ощущение шутливости, но не чересчур сильное, в меру. Это как раз то, что нам нужно.– Надеюсь, вы не заставите меня всё время улыбаться так, чтобы в каждой улыбке было ровно три унции шутливости?– Нет, нет, моя милая юная леди. Попробуем ограничиться одной. Теперь повернитесь, пожалуйста, в три четверти. Ага! вижу линию волос, цвет у них восхитительный.– В меру рыжие? Не слишком?"Молодой человек" промолчал. Он с поразительной быстротой рисовал и делал заметки на полях бумаги.Брови Динни приподнялись, но шевелиться ей не хотелось. Он остановился, кисло-сладко улыбнулся и объявил:– Да, да. Вижу, вижу.Что он видел? Жертва занервничала и стиснула руки.– Поднимите руки, мисс Черрел. Не так. Слишком похоже на мадонну. В волосах должен прятаться чёртик. Глаза прямо на меня.– Взгляд радостный? – спросила Динни.– Не слишком. Просто… Словом, английские глаза: искренние, но сдержанные. Теперь поворот шеи. Ага! Чуть выше. Да, да, как у лани… Немножко такого, знаете… Нет, не испуга, а тревоги.Он снова принялся рисовать и делать заметки, с отсутствующим видом уйдя в работу."Если дяде Лоренсу нужна неуклюжая застенчивость, он её получит", решила Динни."Молодой человек" прервал работу и отступил назад. Голова его склонилась набок так сильно, что монокль заслонил от девушки все лицо.– Дайте выражение! – бросил он.– Вам нужен беззаботный вид? – спросила Динни.– Нет, отрешённый, – уточнил "молодой человек". – И более подчёркнутый. Можно мне поиграть на рояле?– Разумеется. Но боюсь, что он расстроен – его давно не открывали.– Ничего, сойдёт.Он сел, открыл рояль, подул на клавиши и заиграл – Он играл сильно, нежно, умело. Динни подошла к роялю, прислушалась и мгновенно пришла в восторг. Это несомненно Бах, но что? Чарующая, мирная и прекрасная мелодия, наплывающая снова и снова, монотонная и в то же время взволнованная, – такое бывает только у Баха.– Что вы играли?– Хорал Баха, переложенный для фортепьяно, – указал моноклем на клавиши "молодой человек".– Восхитительно! Дух витает в небесах, а ноги ступают по цветущему полю, – прошептала Динни."Молодой человек" закрыл рояль и встал:– Вот это мне и требуется, юная леди.– А! – сказала Динни. – Только и всего?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41