– Боюсь, ничего существенного мне там не сказали. По их мнению, Ферз должен вернуться в лечебницу. Но зачем ему возвращаться, коль скоро он ведёт себя нормально? Они сомневаются в его выздоровлении, но не могут указать никаких подозрительных симптомов за последние недели. Я разыскал его личного служителя и расспросил этого парня. Он производит вполне приличное впечатление. Он считает, что в данный момент капитан Ферз так же нормален, как и он сам. Но – в этом-то вся беда – он говорит, что Ферз уже был однажды нормален целых три недели, а потом опять неожиданно сорвался. Если его что-нибудь всерьёз разволнует – хотя бы малейшее противоречие, – Ферзу снова станет плохо, может быть, ещё хуже, чем раньше.– Он буйный во время приступов?– Да. Он впадает в какое-то мрачное бешенство, направленное скорее на себя, чем на окружающих.– Они не попытаются забрать его?– Не имеют права. Он пошёл туда добровольно: его не зарегистрировали, я же тебе рассказывал. Как Диана?– Вид усталый, но прелестна. Говорит, что сделает всё возможное, чтобы помочь ему выкарабкаться.Эдриен кивнул:– Это на неё похоже: в ней бездна отваги. И в тебе тоже, дорогая. Знать, что ты с ней – большое утешение. Хилери готов взять её и детей к себе, если она захочет. Но ты говоришь, она не уйдёт?– Сейчас, конечно, нет.Эдриен кивнул:– Что ж! Придётся тебе рискнуть.– Ох, дядя, как мне жаль вас! – сказала Динни.– Моя дорогая, какое имеет значение, что происходит с пятым колесом, раз телега всё-таки катится? Не позволяй мне задерживать тебя. Ты всегда найдёшь меня либо в музее, либо дома. До свидания, и да хранит тебя господь! Передавай ей привет и расскажи то, что слышала от меня.Динни ещё раз поцеловала Эдриена и, захватив вещи, поехала в такси на Оукли-стрит. XXII У Бобби Феррара было одно из тех лиц, на которых не отражаются грохочущие вокруг бури. Иными словами, он являл собой идеал непременного должностного лица – настолько непременного, что трудно было себе представить министерство иностранных дел без него. Министры приходили и уходили, Бобби Феррар оставался – белозубый, учтивый, загадочный. Никто не знал, есть ли у него в голове что-нибудь, кроме бесчисленных государственных тайн. Годы, казалось, никак не отразились на нём. Он был низкорослый, коренастый, голос имел глубокий и приятный, держался с видом полной отрешённости, носил тёмный костюм в узкую светлую полоску с неизменным цветком в петлице и обитал в просторной приёмной, куда проникал только тот, кто добивался приёма у министра иностранных дел и попадал не к нему, а к Бобби, самой природой предназначенному для роли буфера. Слабостью Бобби была криминология. На каждом мало-мальски интересном процессе для него оставляли место, и он обязательно появлялся в зале хотя бы на полчаса. У него хранились специально переплетённые отчёты таких судебных заседаний. Он обладал характером, и, хотя последний трудно поддавался определению, наличие его явственно подтверждалось тем, что все, с кем сталкивался Бобби, охотно искали знакомства с ним. Люди шли к Бобби Феррару, а не он к людям. Почему? Чем он добился того, что для всех без исключения стал просто "Бобби"? Учтивый, всезнающий, непостижимый, он всегда умел сохранить за собой последнее слово, хотя был только сыном лорда с неподтверждённым титулом и не имел права даже на эпитет "высокочтимый". Если бы Бобби с его цветком в петлице и лёгкой усмешкой исчез с Уайтхолла, тот утратил бы нечто, придающее ему почти человечность. Бобби обосновался там ещё до войны, с которой его вернули как раз вовремя, чтобы – как острил кое-кто – эта улица не утратила своего прежнего облика, а сам Бобби снова успел стать средостением между Англией и ею. Она не могла превратиться в ту суетливую сердитую старую ведьму, какой пыталась её сделать война, пока дважды в день между тусклых и важных особняков проходила по ней коренастая, медлительная, украшенная цветком фигура непроницаемого Бобби.Утром в день свадьбы Хьюберта он просматривал каталог цветочной фирмы, когда ему подали карточку сэра Лоренса. Вслед за нею появился её владелец и спросил:– Вам известна цель моего прихода, Бобби?– Безусловно, – ответил Бобби. Феррар. Глаза у него были круглые, голова откинута назад, голос глубокий.– Вы видели маркиза?– Вчера я завтракал с ним. Он удивительный!– Самый замечательный из наших могикан, – согласился сэр Лоренс. Что вы собираетесь предпринять в этой связи? Старый сэр Конуэй Черрел был лучшим послом в Испании, которого когда-либо удалось откопать в недрах вашего заведения, а Хьюберт Черрел – его внук.– У него действительно есть шрам? – осведомился Бобби Феррар с лёгкой усмешкой.– Конечно, есть.– А он действительно получил его во время этой истории?– Вы – воплощённый скепсис. Конечно!– Удивительно!– Почему?Бобби Феррар обнажил зубы в улыбке:– А кто это может подтвердить?– Халлорсен достанет свидетельские показания.– Знаете, ведь это не по нашему ведомству.– Разве? Но тогда вы можете поговорить с министром внутренних дел.– Гм! – глубокомысленно изрёк Бобби Феррар.– Или, во всяком случае, столковаться с боливийцами.– Гм! – ещё глубокомысленней повторил Бобби Феррар и протянул Монту каталог: – Видели этот новый тюльпан? Совершенство, правда?– Послушайте, Бобби, – сказал сэр Лоренс, – это мой племянник. Он по-настоящему хороший парень, так что номер не пройдёт. Понятно?– Мы живём в век демократии, – загадочно произнёс Бобби. – Порка, не так ли? Дело попало в парламент.– Но его можно прекратить, а там пусть шумят. В общем, полагаюсь на вас. Вы ведь всё равно ничего определённого не скажете, просиди я здесь хоть целое утро. Но вы должны сделать все от вас зависящее, потому что обвинение действительно скандальное.– Безусловно, – подтвердил Бобби Феррар. – Хотите послушать процесс убийцы из Кройдона? Это потрясающе. У меня есть два места. Я предложил одно дяде, но он не желает ходить ни на какие процессы, пока у нас не введут электрический стул.– Этот тип в самом деле виноват?Бобби Феррар кивнул:– Да, но улики очень шаткие.– Ну, до свидания, Бобби. Я рассчитываю на вас.Бобби Феррар слабо усмехнулся, обнажил зубы, протянул руку и ответил:– До свидания.Сэр Лоренс повернул налево к "Кофейне", где швейцар вручил ему телеграмму:"Венчаюсь Джин Тесбери сегодня два часа церкви святого Августина в Лугах тчк Буду счастлив видеть вас тётей Эм Хьюберт".Войдя в ресторан, сэр Лоренс сказал метрдотелю:– Бате, я тороплюсь на свадьбу племянника. Срочно подкрепите меня.Двадцать минут спустя баронет уже мчался в такси к церкви святого Августина. Он прибыл за несколько минут до двух и встретил Динни, поднимавшуюся по ступеням.– Динни, ты выглядишь бледной и очень интересной.– Я всегда бледная и очень интересная, дядя Лоренс.– Этот брак кажется мне несколько поспешным.– Работа Джин. Я ужасно боюсь: на мне теперь вся ответственность. Это я её ему нашла.Они вошли в церковь и направились к передним рядам. Пока что народу было немного: генерал, леди Черрел, миссис Хилери и Хьюберт, привратник и двое зевак. Чьи-то пальцы перебирали клавиши органа. Сэр Лоренс и Динни заняли отдельную скамью.– Я рад, что Эм не приехала, – шепнул баронет. – Обряд до сих пор действует на неё. Когда будешь выходить замуж, вели напечатать на пригласительных билетах: "Просят не плакать". Почему на свадьбах всегда так влажно? Судебные приставы и те всхлипывают.– Всему виною фата, – ответила Динни. – Сегодня её нет, и слез не будет. Смотрите – Флёр и Майкл!Сэр Лоре не направил на вошедших свой монокль. Его невестка и сын шли по боковому проходу.– Восемь лет назад я был на их свадьбе. В целом всё получилось у них не так уж плохо.– Да, – подтвердила Динни. – Флёр вчера сказала мне, что Майкл – чистое золото.– В самом деле? Это хорошо. Было время, Динни, когда я начал сомневаться.– Не в Майкле, надеюсь?– Нет, нет. Он – первоклассный парегнь. Но Флёр раза два переполошила их курятник. Впрочем, после смерти отца она ведёт себя примерно. Идут!Заблаговестил орган. Ален Тесбери шёл по проходу под руку с Джин.Динни залюбовалась его спокойной осанкой. Джин казалась воплощением яркости и живости. Когда она вошла, Хьюберт, который стоял, заложив руки за спину, словно по команде "вольно", обернулся, и Динни увидела, как его хмурое, изборождённое морщинами лицо посветлело, словно озарённое солнцем. Что-то сдавило девушке горло. Затем она увидела Хилери, уже в стихаре: он незаметно вошёл и стоял на алтарной ступени."Люблю дядю Хилери!" – воскликнула про себя Динни.Хилери заговорил.Против своего обыкновения девушка слушала священника. Она ждала слова «повиновение» – оно не раздалось; ждала сексуальных намёков – они были опущены. Хилери попросил кольцо. Надел его. Теперь он молится. Вот молитва уже окончена, и они направляются к алтарю. До чего же все это быстро!Динни поднялась с колен.– Безусловно удивительно, как сказал бы Бобби Феррар, – шепнул сэр Лоренс. – Куда они потом?– В театр. Джин хочет остаться в городе. Она нашла квартиру в доходном доме.– Затишье перед бурей. Хотелось бы, Динни, чтобы вся эта история сХьюбертом была уже позади!Новобрачные вышли из алтаря, и орган заиграл марш Мендельсона.Глядя на идущую по проходу пару, Динни поочерёдно испытывала чувства радости и утраты, ревности и удовлетворения. Затем, заметив, что Ален Тесбери посматривает на неё так, словно и сам питает известные чувства, она поднялась со скамьи и направилась к Флёр и Майклу, но увидела Эдриена у входа и повернула к нему.– Что нового, Динни?– Пока всё благополучно, дядя. Я сразу же обратно.У церкви, с присущим людям интересом к чужим переживаниям, толпилась кучка прихожанок Хилери, проводивших пискливыми приветствиями Хьюберта и Джин, которые уселись в коричневую дорожную машину и укатили.– Я подвезу вас в такси, дядя, – предложила Динни.– Ферз не возражает против твоего пребывания у них? – спросил Эдриен, когда они сели в автомобиль.– Он безукоризненно вежлив, но всё время молчит и не спускает глаз с Дианы. Мне его ужасно жаль.Эдриен кивнул.– А как она?– Изумительна. Ведёт себя так, словно всё идёт как обычно. Вот только он не хочет выходить. Сидит целыми днями в столовой и за всем наблюдает.– Ему кажется, что все в заговоре против него. Если он продержится достаточно долго, это пройдёт.– А разве он обязательно должен опять заболеть? Бывают же случаи полного выздоровления.– Насколько я понимаю, это не тот случай, дорогая. Против Ферза наследственность и темперамент.– Он мне даже нравится – у него такое смелое лицо. Но глаза страшные.– Видела ты его с детьми?– Пока что нет, но они говорят о нём очень любовно и непринуждённо, так что он, видимо, их не напугал.– В лечебнице я наслушался всякой тарабарщины – комплексы, одержимость, депрессия, диссоциация, но всё-таки понял, что болезнь проявляется у него в крайней подавленности, которая перемежается приступами крайнего возбуждения. В последнее время эти симптомы настолько смягчились, что практически он превратился в нормального человека; однако нужно следить, не усилятся ли они снова. В Ферзе всегда сидел бунтарь: во время войны он восставал против диктаторских замашек правительства, после войны – против демократии. Теперь, вернувшись, он опять против чего-нибудь восстанет. Динни, если в доме есть оружие, его надо спрятать.– Я скажу Диане.Такси свернуло на Кингз-род.– По-моему, мне лучше не подъезжать к дому, – печально вымолвил Эдриен.Динни вылезла вместе с ним. С минуту постояла, глядя, как он удаляется – высокий, сутуловатый, – потом повернула на Оукли-стрит и вошла в дом. Ферз стоял на пороге столовой.– Зайдите ко мне, – попросил он. – Хочу поговорить.Комната с панелями была отделана в зеленовато-золотистые тона. Завтрак уже кончился, посуду убрали. На узком столе лежали газета, коробка с табаком и несколько книг. Ферз подал Динни стул и встал спиной к камину, где поблёскивал слабый намёк на пламя. Он смотрел в сторону, поэтому девушке впервые представилась возможность хорошенько разглядеть его. На это красивое лицо было тяжело смотреть. Высоко посаженные скулы, решительный подбородок, вьющиеся волосы с проседью лишь оттеняли его голодные, горящие, синевато-стальные глаза. Сама его поза – Ферз стоял прямо, упёршись руками в бёдра и наклонив голову вперёд, – и та лишь оттеняла эти глаза. Испуганная Динни со слабой улыбкой откинулась на спинку стула. Ферз повернул голову и спросил:– Что говорят обо мне?– Я ничего не слыхала: я была на свадьбе брата.– Вашего брата Хьюберта? На ком он женился?– На девушке по имени Джин Тесбери. Вы её видели позавчера.– Как же, помню! Я её запер.– Зачем?– Она показалась мне опасной. Знаете, я ведь сам согласился уйти в лечебницу. Меня туда не увезли.– Это мне известно. Вы находились там по собственному желанию.– Не такое уж плохое место. Ну, довольно об этом. Как я выгляжу?Динни ответила мягко:– Знаете, я раньше видела вас только издали. Но, по-моему, сейчас выглядите вы хорошо.– Я здоров. Я сохранил мускулатуру. Мой служитель в лечебнице за этим следил.– Вы много там читали?– В последнее время – да. Так что же обо мне говорят?Услышав этот повторный вопрос, Динни взглянула Ферзу в лицо:– Как могут люди говорить о вас, если вы с ними не встречаетесь?– По-вашему, это нужно?– Не мне об этом судить, капитан Ферз. Впрочем, почему бы и нет? Вы же встречаетесь со мной.– Да, но вы мне нравитесь.Динни протянула ему руку.– Только не говорите, что жалеете меня, – торопливо сказал Ферз.– За что мне вас жалеть? С вами же все в полном порядке.Он прикрыл глаза рукой:– Надолго ли?– Почему не навсегда?Ферз отвернулся к огню.Динни робко заметила:– Если вы не будете расстраиваться, с вами ничего не случится.Ферз круто обернулся:– Вы часто видели моих детей?– Нет, не очень.– Есть у них сходство со мной?– Нет, они похожи на Диану.– Слава богу! А что она думает обо мне?На этот раз его глаза впились в Динни, и девушка поняла, что от её ответа может зависеть все, – да, все.– Диана просто рада.Он яростно замотал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41