Сначала его забавлял вид длинных кафтанов старинного прусского покроя, узкие галстуки, огромные шпаги, подвешенные сзади между фалдами, и большие, пудреные букли, в которых, согласно здешним правилам, явились к отцу оба великие князья, Александр и Константин, обычно блистающие у бабушки в роскошных кафтанах с кружевами.Но оба они держались здесь так неловко, принуждённо, что становилось неприятно за них. Даже сорванец Константин едва решался поднимать глаза на отца и отвечал по военному артикулу кратко и отрывисто.Только присутствие очаровательной княжны Александры Павловны и живой болтушки княжны Елены Павловны скрасило эти часы долгого, вынужденного визита.Даже громкий вздох облегчения вырвался у юноши-короля, когда опустился за его коляской шлагбаум гатчинского шоссе, когда тёмный печальный дворец остался совсем позади.– Как будто вам не совсем здесь понравилось, мой друг? – осторожно задал вопрос регент, чуть щуря свои хитрые, вечно смеющиеся косые глаза.– А вам так понравилось, что вы, пожалуй, не прочь и ещё побывать в этом весёлом уголке у весёлых хозяев? – задал встречный вопрос король.– Хочешь не хочешь, а придётся ещё посетить и летнюю резиденцию этого строгого папаши, Павловск. Мы же обещали… И на этот раз с ним будет всё покончено… А вот на будущее время, если…– Что, если? Как не люблю я эти ваши полунамёки, дядя… Говорите прямо. Только раздражаете меня из-за каждого пустяка…– А вы, мой друг, не раздражайтесь по пустякам. Это вредно и молодым, и старым. Особенно короли должны помнить об этом. Сколько пустяков им приходится обходить всегда. Уж не говоря о серьёзных препятствиях. Ну, ну, я сейчас скажу, о чём начал перед этим… Узел, очевидно, завязывается крепче, чем мы ожидали сначала. Вам не надо напоминать, как пришлось пуститься в далёкий путь?.. Мне, как регенту, выбор предстоял не из лёгких: или ехать сватать для вас принцессу, или война… Хотя русские теперь не очень сильны, но и мы совсем не готовы к войне… Надо было выиграть время… надо было…– Знаю прекрасно, что было надо… и мы здесь…– Вот, вот… Время выиграно. Та же императрица, которая не величала меня иначе, как «разбойником с большой дороги», теперь сажает рядом с собой и угощает самыми изысканными комплиментами, представляет самых красивых дам своего двора и не мешает мне ухаживать за ними… А вам приготовила очаровательнейший бутон, который, как видно, понравился и племянничку моему?.. А?..– Дальше, дальше…– Вот, кстати, есть свободное время, обсудим, что можно выиграть, что можно потерять. Прежде всего – суровый папаша. Вы успели очаровать его, милый племянничек, как и всех здесь… Если он воцарится, не худо иметь преданного союзника и тестя в лице русского императора… Если же, как здесь говорят, завещание сделано на имя Александра… Это приятный молодой человек и, как видно, любит свою сестру… Значит, шаг будет сделан ненапрасно… Сватовство, начатое чуть ли не под жерлом русских пушек, принесёт много выгоды нашей родине, которую мы оба очень любим, мой друг… Я это знаю… И «лилипутская страна», как называет её фаворит…– Этот наглец смеет?..– Да, мне говорили… Но и он пока нам нужен… и работает за нас, конечно, ради собственных выгод… А пока жива императрица…– Как вы думаете, дядя, долго она проживёт?..– Сейчас сказать трудно… Штединг говорит, что её узнать нельзя со времени нашего приезда: она окрепла, помолодела даже… А то всё хворала… Но перейдём к браку. Самый главный вопрос о вере, в какой должна быть будущая королева Швеции.– Конечно, в вере отцов моих…– Вот это главный вопрос… Императрица, пожалуй, сама не придала бы значения тому, что внучка её перестанет креститься по-гречески… Но… я знаю наверное, что почтенный родитель вместе с попами и простой народ восстанут против этого… А императрица никогда ещё в жизни не делала того, что могут осудить все, особенно в делах политических, в том, что не касается её сердечных интересов… И потому…– Значит, нечего и думать об этом браке… Так ей объявите, и будем собираться домой.– А за нами явится русский флот и вся армия?.. Разумна ли такая поспешность?.. Попробуем ещё, поборемся, поищем выхода… Тем более что у нас публика не так уж строго будет справляться, какой катехизис исповедует молодая королева… если внешним образом она будет чтить обряды нашей святой церкви.– Так вы полагаете?..– Мы ещё поторгуемся… Но в случае крайности пусть верит по-гречески про себя… А для публики, особенно у нас, мы обойдём молчанием щекотливый вопрос.– Понимаю, понимаю… Но, скажите, ведь мы сюда явились без прямых обязательств – сделать предложение… Неужели мой отказ неизбежно вызовет войну?..– Это зависит от обстоятельств: как выйдет дело? Тут я ещё веду кое-какие переговоры с лондонским двором… И если оттуда обещают сильную поддержку, мы твёрже начнём разговаривать с нашими любезными хозяевами… А пока…– Угу… хорошо… поглядим. Девушка мне нравится… Но что-то странное творится кругом… Этот роскошный двор, где военные, генералы и полковники щеголяют в бархате и атласе, где фаворит управляет государством… всё это сверкает только на вид… И тут же рядом двор наследника, бедный, печальный, напоминающий простые казармы моей столицы… Почему это так? Можно ли доверить свою судьбу этой старой императрице, которую зовут Великой, но больше за пределами царства, чем дома, в народе?.. Мне сдаётся, что какой-то шумный, широкий, сверкающий, но не глубокий поток катится перед моими глазами… А наперерез этому блестящему водопаду протянулась холодная, тёмная струйка мёртвой воды из Гатчинского дворца… И они мешают один другому… И неизвестно, который победит…– Нет, можно и теперь уже сказать, что будет после смерти императрицы… Если ваш «тесть» успеет взойти на трон, то первый, весёлый, шумный поток, как в землю, уйдёт, его не станет… И разольётся холодная, мутная струя военной дисциплины… бережливости, слепого деспотизма… Как держит он в страхе этих больших сыновей ещё при жизни бабушки, так будет держать в страхе всё царство… Но вам, мой друг, повторяю, бояться нечего. В союзе с Германией вы сможете осуществить втроём много больших планов, о которых теперь мечтает ваша юная голова, желая затмить даже Карла XII… Хе-хе-хе!.. Думаете, никто не знает ваших маленьких секретов, большой честолюбец семнадцати лет!.. Ничего, ничего… Всё придёт в свою пору… А пока будем благоразумны… Сегодня у меня назначено свидание с Морковым именно по вопросу об исповедании принцессы… Я сообщу вам о наших переговорах. А вы веселитесь… Чаруйте мужчин и женщин… старых и молодых, как настоящий герой… Хе-хе-хе!.. Обмануть всё-таки мы себя не дадим!..Петербург веселился без перерыва.Король и регент участвовали во всех увеселениях, затеянных главным образом в честь желанных гостей, и обычно в числе последних уходили на покой.А рано утром в сопровождении одного из слуг, немного знающего по-русски, они совершали продолжительные прогулки, знакомясь не только с парадной стороной столичной жизни. Они могли видеть тяжёлую жизнь народа, её порядки и обычаи. Подолгу беседуя с купцами, шведами и немцами, давно здесь живущими, они узнавали много из того, о чём, конечно, не говорят в стенах дворцов Екатерины.Теперь они знали, что простой народ изнывал от налогов, глухо волновался и жаловался на истощение, вызванное частыми усиленными наборами в рекруты. Все осуждали расточительную пышность двора, слабость Екатерины к фавориту, особенно предосудительную в её преклонные годы… Смеялись над «полковниками», которые зимою щеголяли в шубах и с муфтами по примеру изнеженных мушкетёров французского двора… Затеянная ради персидского похода перечеканка медной монеты служила поводом для новых недовольств. Бумажные деньги пали наполовину в цене. Сахар и другие продукты удорожились тоже почти что вдвое: пуд сахару раньше стоил двадцать три рубля, теперь за него платили сорок. Даже в зажиточных классах слышалось недовольство существующими порядками…Всё это принимали к сведению племянник и дядя.Так прошло около десяти дней.На 24 августа назначен был вечер у шведского посланника Штединга.Конечно, хозяином на этом празднике являлся юный король, как бы желавший принять и чествовать у себя императрицу, её семью, всех вельмож и иностранных резидентов, которые так радушно и тепло встретили его на берегах холодной Невы.Понятно, в высоких, больших покоях шведского посла нельзя было встретить такой роскоши, блеска позолоты и редкой, дорогой обстановки, какими отличались дворцы Екатерины, палаты её министров и богачей вельмож. Но строгое, выдержанное в тёмных тонах убранство, отмеченное вкусом, придавало жилищу короля и регента какой-то особый, благородный характер, чуждый крикливой, показной роскоши, ласкающей и тревожащей в одно и то же время.Буфеты и столы не гнулись под тяжестью золотых и серебряных сервизов, но питья и еды было приготовлено в изобилии. Угощение было устроено в нескольких местах, чтобы без суеты и давки каждый мог подойти и получить, чего желал.У подъезда, почти до середины улицы был устроен красивый намёт Намёт – крытый навес.

вроде шатра, приподнятые стены которого давали возможность въезжать свободно коляскам, каретам, придворным экипажам, запряжённым восьмёркой лошадей.Гайдуки, Гайдуки – выездные лакеи в богатых домах.

скороходы Скороходы – слуги, сопровождавшие пешком экипажи своих господ.

и лакеи стояли внизу и по лестнице, уставленной пальмами и лавровыми деревьями, на этот вечер присланными из великолепных оранжерей Таврического дворца.Слуги с курильницами уже обходили покои, готовые к приёму гостей.Важный, осанистый швед мажордом Мажордом – старший слуга в богатом доме, ведающий столом и прислугой; дворецкий.

уже раза два подходил к дверям кабинета, за которыми слышались громкие, возбуждённые голоса, и не решался постучать. С минуты на минуту к подъезду могли подкатить первые экипажи и некому было бы даже встретить почётных гостей.Кабинет с опущенными занавесями и портьерами был освещён так же ярко, как остальные комнаты. Старинные фамильные портреты, висящие по стенам, потемнелые от времени, озарённые необычно ярким светом, словно выступали из тяжёлых, резных рам. Шкапы с книгами, столы, заваленные фолиантами, тонкими брошюрами, сложенными стопочками, чертежами и планами, придавали комнате деловой вид.В тяжёлом резном кресле, у письменного стола сидел регент, почти утопая всей своей небольшой фигуркой в глубине дедовского кресла. Голова его, откинутая на спинку, оставалась в тени, освещено было лишь его выпуклое брюшко, прикрытое парадным камзолом. И теперь он напоминал спрута, затаившегося в ожидании жертвы.По бокам стола темнели ещё два высоких тяжёлых кресла.На ручке одного из них сидел озарённый светом люстры Густав, в своём красивом наряде, с лицом напряжённым и бледным, обрамлённым мягкими, ниспадающими до плеч кудрями.Глаза короля сосредоточенно глядели в одну точку, губы были плотно сжаты, пальцы нервно теребили кольца золотой орденской цепи, скользящей вдоль груди. Мелодичное, лёгкое позвякиванье как будто успокоительно действовало на короля, и он прислушивался к нему, пока говорили другие, слушал и во время своих речей. Только тогда, словно в такт, резко и отрывисто звучали золотые звенья, задеваемые тонкими нервными пальцами юноши-мечтателя, одарённого в то же время расчётливым умом старого дельца.На другом конце стола, перед вторым креслом, стоит хозяин дома, Штединг.С почтительным, но полным достоинства видом делает он свой доклад, стараясь, чтобы его обращение относилось к обеим высоким особам: королю и регенту, для чего и поворачивает слегка голову то к одному, то к другому. Но главным образом, хочется убедить ему юношу. Штедингу давно известно, что только «золотые силлогизмы» лучше всего убеждают старого интригана. Подозревает посол, что и сейчас старик играет двойную роль. Ненапрасно английский посланник, лорд Уайтворт, так часто и подолгу имел совещания с регентом наедине… Но главное значение, конечно, имеют решения самого Густава. А червонцы русской императрицы, с которыми хорошо знаком Штединг и два его старших советника, сидящих тут же, допущенных в это совещание, – эти червонцы весят не меньше, чем стерлинги британского короля…– Конечно, ваше величество… ваше высочество… в душу людей, в глубины её может проникнуть Единый Господь. Но за верное могу сказать: императрица искренно желала бы пойти на всякие уступки, какие вы пожелаете, если это в её власти… Даже в вопросе о вере будущей королевы нашей… Вчера ещё призывала она главного митрополита и после разных объяснений прямо поставила вопрос: «Может ли внучка моя из греческой веры перейти в иное христианское исповедание без потрясений особенных?..» Хитрый поп не дал прямого ответа. Он, подумав, одно только сказал: «Ваше величество, вы – всемогущи! Ваша воля, ваша и власть, данная от Господа. Я – раб смиренный, исполню, как приказать изволите». Императрица поняла хитрую уловку. Попы все против. Народ и подавно. Значит, думают свалить на государыню последствия. А этого не допускает государственная мудрость. Вот отчего нельзя исполнить законного и естественного желания вашего величества: видеть жену единоверной себе… И нисколько не играют тут роли какие-либо посторонние соображения, политические или личные, как, может быть, докладывали вашему величеству…– Нет, мне никто… Я сам думал, что гордая Екатерина и все эти грубые, самонадеянные люди, окружающие её, решили за меня… Хотят предписывать законы мне и моей стране, «лилипутскому царству», как зовут её советники императрицы… Но у нас есть острые мечи, и они ещё в сильных руках, благодарение Богу… Однако если вы говорите… ручаетесь…Густав вопросительно посмотрел на регента, хранящего загадочное молчание. Тот заговорил:– Я тоже слышал о разговоре с митрополитом… Что касается фанатизма русских в своей вере, это старая вещь… И если случалось русским принцессам вступать в брак с западными государствами… Как Анне Ярославне с французским королём, как дочери князя московского, выданной за польского короля – они оставались в греческой вере, имели даже своих попов и иконы… Молились по-своему… Только не очень напоказ… Это ещё можно бы как-нибудь устроить… Но вы, Штединг, не сказали ещё одного, не менее важного… А по политическим условиям, пожалуй, более значительного, чем вопрос о вере…– Что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93