Также сообщается о последовании прусского короля секте духов. В Турции великий визирь купно с капитан-пашой в последней аудиенции, данной послу вашего величества Булгакову, большое нахальство проявили. Говорили разные поносные слова и угрожали войной. Далее описывается склонение обстоятельств к всеобщей войне в Европе.Екатерина Алексеевна закрыла глаза, потом открыла их.– Сие всё есть инфлюенция Инфлюенция – здесь: влияние.

короля прусского купно с аглицким двором. Жалко, что не в тех я обстоятельствах находилась, когда на престол вступила, чтобы продолжать войну с Фридрихом. Было бы с ним сейчас то же, что и с крымским ханом. Впрочем, мы за наше правление и не такие потрясения переживали и с честью из оных выходили…Она протянула руку. Захар Константинович Зотов обнаружился сразу, как бы возник из воздуха, и подал золотую с бриллиантами табакерку, украшенную портретом Петра Первого. Екатерина взглянула на портрет, щёлкнула указательным пальцем, унизанным несколькими кольцами, по крышке, взяла щепотку табаку, понюхала, чихнула, глаза её просветлели.– Надо немедля поручить графу Александру Андреевичу скорейшие сношения установить с Махмуд-пашою Скутарийским через Триест и Венезию, дабы его склонить к отделению от султана, и оказать ему нужное вспоможение против турок, да Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского вызвать сюда – придётся ему эскадру вести в Архипелаг. Послу нашему в Швеции графу Разумовскому написать, чтобы остерегался коварства короля шведского.Она подумала, постучала пальцами по туалету.– Ещё надобно Аль-коран на арабском языке напечатать и размножить среди киргизов и прочих мухаметан. Заготовьте указ, чтобы по всей границе восточной строили мечети, муфтиям Муфтий – духовное лицо у мусульман.

выдавали жалованье.Неожиданно она улыбнулась:– Это не для умножения мусульманства, а для поимки на уду кого нужно… Ну, в Москве что?..Храповицкий развёл руками:– Примечательного ничего. Генерал Еропкин доносит, что московское дворянство поступками короля шведского весьма недовольно и в Аглицком клубе…Императрица вдруг встала, не дав закончить причёски, быстрыми шагами прошла в спальню и вернулась, держа в руках печатные листки.– Вам известно сие издание?Храповицкий наклонил голову:– Да, «Вечерняя заря», господином Новиковым издававшаяся…– А вы читали, что здесь написано? – Она обернулась, – Мария Саввишна, подай мои окуляры.Перекусихина принесла большие очки. Екатерина надела их и прочла вслух публикацию:– «Молодого поросёнка, путешествовавшего по чужим странам, чтобы получить образование, и возвратившегося совершенной свиньёй, можно будет видеть без денег на всех улицах столицы».– Ведь это он и ранее печатал в «Трутне».– Далее, как вам нравится такое письмо?«Из города М-вы нам сообщают, что там на пять тысяч жителей-дворян находится более нежели десять тысяч человек парикмахеров, камердинеров, поваров, слуг и служанок, которых господа питают и одевают богато за счёт глада и наготы несчастных и грабимых ими земледельцев».Императрица повернула лист:– А здесь изображена лавка модная и француженка перед ней, говорящая: «Одна наша лавка может разорить в году до ста тысяч крестьян». Далее там же напечатано: «Мы увлекаемся некоторыми снаружи, блестящими дарованиями иноземцев, мы становимся их обезьянами и начинаем презирать и ненавидеть всё русское: наше прошлое, добрые свойства нашего народного характера, наш язык – речь наша до того испещрена иностранными словами, что если мы не примем против этого сильных мер, то российский язык никогда не дойдёт до совершенства своего…»Храповицкий изобразил на лице грусть, развёл руками:– Московские газетиры Газетир – издатель, журналист.

более под ведением главнокомандующего фельдмаршала графа Захара Григорьевича Чернышёва находятся…Екатерина задумалась, по лицу её пробежала тень беспокойства, она как будто про себя вымолвила:– А вы уверены, что граф Захар Григорьевич с ними не заодно?..У Храповицкого капли пота выступили на висках – он начал мучительно соображать: с ними – с кем? И что значит «заодно»?Но Екатерина Алексеевна уже отложила журнал, сняла очки и спросила, ни к кому не обращаясь:– Ну, как вчерась было на бале у графа Кобенцеля?..У Александра Васильевича отлегло от сердца, он просиял:– Весьма примечательный бал дал австрийский посол. Особливо выделялась графиня Наталья Львовна Соллогуб. Глядя на грудь оной, фельдмаршал граф Пётр Александрович Румянцев-Задунайский сказать изволили: «Вот уже нельзя лучше представить себе искушения…»Императрица удивлённо подняла брови, повернулась к Перекусихиной:– Мария Саввишна, разве уж у неё так грудь хороша?Мария Саввишна затрясла головой, замахала руками:– И не говори, матушка, ничего там нет, окромя одного бесстыдства.Парикмахер в чине полковника, Николай Семёнович Козлов, сделал последнее движение – вложил бриллиантовый гребень в высокий пук волос – и поклонился. «Волосочесание» кончилось.Екатерина кивнула головой секретарю, толстяк стал пятиться к двери.– Не забудьте, – сказала она, направляясь в кабинет, – передать графу Александру Андреевичу, чтобы он был у меня завтра в три часа дня…Храповицкий знал каждый шаг императрицы. Да это было и нетрудно, потому что день её строго распределён и отклонений почти не бывало. Сейчас она пойдёт в кабинет и сядет писать до десяти часов утра. Потом перейдёт в спальню и начнёт приём посетителей и докладчиков, начиная с обер-полицеймейстера Рылеева. В час сядет обедать. Ест и пьёт она почти всегда одно и то же: бульон, отварная говядина с малосольными огурцами, брусничный квас, рюмка мадеры, яблоко или груша. В два часа придёт Бецкий и начнёт ей читать полученные из Парижа журналы и газеты, а Екатерина Алексеевна будет вышивать на пяльцах. И так до трёх часов. Слушая монотонное чтение Бецкого, она обдумывает самые сложные свои ходы и важнейшие для неё дела. В три часа она перейдёт в кабинет и до пяти начнёт принимать лиц, специально прибывших по её приглашению. В эти два часа и будут решаться важнейшие государственные вопросы. В пять часов императрица пройдёт в Эрмитаж рассматривать коллекции антиков Т.е. предметов античного искусства.

или играть на бильярде. В шесть переоденется и выйдет в залы к гостям на «малый приём». Потом сядет играть в карты. В десять часов вечера выпьет стакан воды. По этому знаку все гости откланяются и разъедутся, все двери закроются, императрица пройдёт в спальню, и там начнётся её вторая, интимная жизнь.«Стало быть, – продолжал размышлять толстяк, придя к себе в кабинет и разбирая доставленные из Сената и канцелярий бумаги, – завтра будет важная с Александром Андреевичем негоциация Негоциация – переговоры.

…» 4ПОТЁМКИН НАХОДИТ ФИГУРУ Григорий Александрович Потёмкин, угрюмый, небритый, в халате, открывавшем волосатую грудь, смотрел через заплаканные стёкла большого окна на умирающий сад. Седой свет луны освещал голые мокрые деревья.В огромном конногвардейском дворце стояла тишина, как на кладбище. Всё живое попряталось и замолкло. Ещё вчера во всех комнатах сновали адъютанты, сенаторы, министры. Иностранные послы приезжали на приём или по вызову. Секретари, бледные от бессонницы, не выходили из канцелярии, разыскивая нужные бумаги или составляя справки; с заднего крыльца тайными переходами водили к князю разных подозрительных восточных людей с чёрными бегающими глазами и носами удивительной формы. Ещё вчера все знали: светлейший занимается «греческим прожектом». Сегодня только одна собака с мокрыми усами и опущенным хвостом уныло металась по аллеям парка, осыпанным перепрелыми листьями.Утром Григорий Александрович поехал во дворец. Вернулся – бросил венецианской работы голубую вазу в голову адъютанта, разорвал на себе камзол так, что бриллиантовые пуговицы посыпались на ковёр, и запил. Никто к нему не входил. Князь сидел в тёмной комнате один.К вечеру дворецкий решил принести настольный канделябр.Князь поднял брови.У дворецкого задрожали руки, он уронил подсвечник на пол и, пятясь, еле живой от страха, ушёл.Теперь Потёмкин смотрел в окно и думал о том, что все его дела и дни пролетели как сон. Проснулся – остались воспоминания и впереди – могила.Двадцать пять лет назад, в ночь, когда Пётр Третий пил пиво и зубоскалил с Минихом в Ораниенбаумском дворце, а Екатерина Алексеевна скакала с Екатериной Ивановной Шаргородской и Григорием Орловым Документы того времени называют Алексея Орлова.

в карете в Измайловские казармы, он играл у «Амбадерши» на бильярде с графом Собаньским – ему тогда чертовски везло, потом пошёл ночевать в казармы. Когда к утру Конногвардейский полк уже стоял выстроенным на площади перед Зимним дворцом, он увидел, как на крыльце, выходившем на Морскую, появились два гвардейских офицера в лентах – один полный, среднего роста, другой повыше, изящный и стройный. Это были императрица Екатерина, одетая в кафтан капитана Петра Фёдоровича Талызина, и Екатерина Романовна Дашкова в мундире лейтенанта Андрея Фёдоровича Пушкина. Екатерина взглянула на площадь и положила руку на эфес шпаги. Императрица была в андреевской голубой ленте, светло-русые косы падали густыми прядями на зелёный с красным воротом кафтан.Войска замерли. Раздалась команда:– Слушай, на кра-ул!!Екатерина сошла с крыльца – придворные рейтары Рейтар – конный воин.

подвели ей белоснежную породистую кобылу. Она вскочила на лошадь, выхватила из ножен шпагу и растерялась – на шпаге не было темляка.– Темляк, темляк! – крикнул в пространство подъехавший гетман Разумовский.Тогда из передней шеренги конногвардейцев на огромном золотистом жеребце вылетел он – гвардейский вахмистр Потёмкин. Он поднял коня на дыбы, одним движением сорвал темляк со своего палаша и вручил императрице.– Благодарю! – сказала Екатерина, бросив на него ласковый взгляд.Он отдал честь, пришпорил коня. Но золотой жеребец не хотел уходить от белой кобылы, он замотал мордой, осел на задние ноги и заржал.Императрица улыбнулась и сказала через плечо вахмистру:– Видно, не судьба, сударь, вашему жеребцу расставаться с моей кобылой. Как ваша фамилия?– Потёмкин, ваше величество, – отвечал он, гарцуя на непокорном жеребце.Екатерина взмахнула шпагой – раздалась команда:– Смирно! Фронт готовьсь! Скорым шагом прямо! Марш!..Запели флейты, рассыпалась барабанная дробь, заиграла музыка. Войска двинулись за императрицей.И новое царствование началось…Действительность стала походить на сон, когда она сумела взрастить в его душе честолюбие и гордость. «Надо учиться», – говорила императрица. И Потёмкин дни и ночи проводил за книгами. Исключённый из университета «за нехождение», хотя он и был одним из лучших студентов, он теперь поражал окружающих своими знаниями. «Надо доказать, что ты храбр», – сказала она как-то после вечернего кушания, играя с собачкой Фифи и кидая ей бисквиты. Потёмкин бросился «волонтиром» в Турецкую кампанию и под Хотином простоял на вершине холма под неприятельскими пулями до тех пор, пока адъютанты, решив, что он повредился в уме, насильно не стащили его вниз.«Храбрости одной мало, – писал бес в юбке, – воинские подвиги гистория ценит лишь по урону, неприятелю нанесённому».Он отличился при Фокшанах, Ларге, Кагуле, Ольте, сжёг Цыбры.Но бесу этого было мало. Она знала, что у неё есть Румянцев, Суворов, Кутузов, Михельсон.«Нет великих, громких дел – нет мужей государственных», – нежным голосом вздыхала она, беря тонкими пальцами щепотку бобкового Т.е. из бобков – плодов лаврового дерева.

табаку из крошечной бриллиантовой с финифтью табакерки. Он стал работать так, что секретари падали в обморок от переутомления, лошади валились под фельдъегерями и адъютантами, губернаторы не спали неделями, сотни тысяч людей переселялись с одного места на другое. В безводных степях возникали города, появлялись гавани на морях, родился Черноморский флот. И возник «греческий прожект». Для его осуществления нужно было овладеть Крымом, истребить кочевые племена на юге, ликвидировать Запорожскую Сечь, проникнуть на Балканы, уничтожить Турцию и возложить корону нового византийского императора на голову одного из внуков Екатерины. Регентом при юном византийском императоре должен был быть он – Потёмкин.Князь провёл рукой по лицу. Редкие капли уныло падали в лужу перед окном. Осыпавшиеся, сморщенные, пожелтевшие цветы на клумбах печально склонили головы.Чувство невозвратимой потери и страшной внутренней пустоты охватило его. Он стукнул ногой два раза.В дверях показалось чьё-то испуганное лицо.– Вина, свечей…И вот теперь, когда он был на пороге осуществления своей мечты, оборвалась та тонкая нить, которая соединяет одного человека с сердцем другого.Однажды это уже было, когда Румянцев привёз из Киевской духовной академии Завадовского, этого жалкого бурсака. Она приблизила его к себе, сделала богатейшим человеком, но приехал он, Потёмкин, и всё кончилось. Она даже дала князю возможность посмеяться над Завадовским: его назначили председателем комиссии по сокращению канцелярского делопроизводства, а потом поручили наблюдать за постройкой Исаакиевского собора.Но теперь…Князь пил бокал за бокалом и трезвел всё больше. Мысли становились ясными, он начинал понимать причину, и в голове его смутно нарождалось решение.Екатерина не могла жить одна, а к нему она охладела. Он добился своего – она сделала его, Потёмкина, великим, «князем тьмы», как писали за границей, и он стал ей неудобен…Итак, нужен был подставной человек – «фигура». Князь зашагал из угла в угол по огромному кабинету, в котором всё было вверх дном.В тишине очень чётко английские часы пробили пять певучих ударов. Наступило сменное время для адъютантов.Дверь полуоткрылась. В неё просунулась красивая голова поручика Александра Матвеевича Дмитриева-Мамонова.Князь уставил на него мутные глаза, приподнял брови – поручик был очень хорош:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93