– Как вкусно пахнет! – сказал Гордон, входя с двумя большими ведрами воды в руках. Он поставил их рядом с очагом и помог ей распаковать остальные вещи.
Решив, что кушанье достаточно разогрелось, Роберта наполнила их миски и объявила:
– Милорд, ваша любимая кэмпбеловская похлебка.
К ее удивлению. Гордон потянулся через стол и накрыл ее руку своей.
– Я еще не говорил тебе сегодня, как ты замечательно выглядишь? – спросил он.
Роберта улыбнулась и покраснела, услышав этот комплимент, но тут под столом раздалось жалобное поскуливание, разрушившее очарование момента. Они посмотрели вниз и увидели Смучеса, сидящего рядом с ними и нетерпеливо ожидавшего своей доли.
– Сиди, – сказал Гордон, когда Роберта сделала движение, чтобы подняться. Он наполнил мясом еще одну миску и поставил ее рядом с ножкой стола для Смучеса.
– Поскольку мы здесь для того, чтобы познакомиться поближе, без посторонних глаз, – сказал Гордон, – то давай поговорим о нас. Скажи мне, например, что ты подумала обо мне в тот первый день, когда увидела меня в замке своего отца?
– Зачем тебе это знать?
Гордон пожал плечами.
– Так, из любопытства.
– Насколько я помню, я подумала, что ты красивый, любезный и смелый, – призналась Роберта. – И еще слишком взрослый. Почти что пожилой.
Гордон разразился неудержимым смехом.
– А я подумал, что ты самый милый ангелочек, которого я когда-либо видел.
Роберта покраснела и опустила глаза в тарелку.
– Все остальные прибудут в долину завтра, – меняя тему разговора, сказал Гордон. – Мальчишкой я очень любил присутствовать на празднике костров. Подожди-ка минутку, я сейчас вернусь.
Гордон вышел из домика, а Роберта осталась, недоумевая, куда он мог пойти. Минут через десять она услышала, как он снаружи зовет ее. В сопровождении Смучеса она вышла за порог.
Улыбаясь, Гордон протягивал ей небольшой букет. Он состоял из бледно-розового лугового сердечника, пурпурного венерина башмачка и бледных анемонов – все, что можно было найти в горах весной.
– Ты согласна на звездную ночь вместо солнечного дня, о котором просила?
Роберта взглянула на небо. На черном бархатном пологе его прямо над головой висел молодой месяц в окружении сверкающих звезд.
– Да, милорд, – ответила она, принимая букет диких полевых цветов.
Подойдя ближе, Гордон прижал ее к себе. Они молча стояли, глядя, как Смучес носится вокруг, возбужденно обнюхивая все подряд.
– Я постою здесь со щенком, пока ты будешь готовиться ко сну, – сказал Гордон, целуя ее в макушку.
Вернувшись в дом, Роберта умылась и прополоскала зубы, а потом надела ночную рубашку. Придвинув стул к очагу, она расплела косы и расчесала волосы.
Вскоре вошел Гордон. Подойдя, он поцеловал ее в щеку и сказал:
– Пора спать, ангел.
Пока он тушил огонь в очаге, Роберта забралась в постель и ждала, затаенно дыша в темноте. Неужели пришел момент, когда он сделает ее своей? И как ей поступить, если Гордон… Она слышала, как он ходит по комнате, как, позвякивая пряжкой, раздевается. Кровать тяжело заскрипела под ним, когда он лег рядом.
– Спокойной ночи, ангел, – прошептал он и тут же крепко уснул.
Роберта лежала рядом с ним в удивлении. Зачем он затеял всю эту канитель с поездкой в горы, если не для того, чтобы заняться с ней любовью? Очень странно и непонятно он себя вел. Но долгое путешествие и все события этого дня так утомили ее, что глаза неудержимо начали слипаться, и скоро она так же крепко спала, как и ее муж.
– Уже утро. Просыпайся, ангел.
Услышав эти слова, Роберта еще продолжала некоторое время лежать с закрытыми глазами в надежде, что если она притворится спящей, то Гордон даст ей еще подремать. Однако ласковый хрипловатый голос мужа разбудил ее, и поневоле она слегка улыбнулась.
– Посмотри, что я тебе принес, – уговаривал Гордон, усевшись на край постели.
Роберта открыла глаза и заморгала от слепящего солнечного света, вливавшегося в окна и в открытую дверь домика. Она прикрыла глаза рукой и посмотрела на мужа.
Улыбаясь, Гордон протягивал ей свежий букет цветов.
В другой руке он держал миску с чем-то горячим и восхитительно пахнущим.
– Прими от меня солнечный свет, цветы и улыбку, – сказал он. – А на завтрак ты получишь еще и овсяную кашу с корицей.
Роберта приподнялась и села, прислонившись к спинке кровати. Зевнув, она отбросила с лица несколько непокорных прядей черных как смоль волос, не сознавая, как восхитительно выглядит с этой небрежной, слегка взлохмаченной прической – словно только что встала с ложа любви.
Взяв из рук Гордона миску и ложку, она попробовала сваренную им кашу.
– Слушай, с корицей она изумительна! А ты сам почему не ешь?
– Когда мужчина встает на рассвете, – сказал Гордон, – ему не стоит ждать, пока солнце поднимется высоко, чтобы позавтракать.
– Чем ты занимался?
– Накормил лошадей и наловил рыбы в нашей речке, – ответил он. – Принес целое ведро. Парочку почищу нам на обед, а остальное отошлю вниз, в долину, когда наши днем прибудут туда.
Роберта кивнула.
– А где Смучес?
– Дрыхнет в углу. Наверное, рыбалка его утомила. А ты не хочешь искупаться?
– Да, но… – Роберта оглядела комнату, не видя здесь ванны.
– Ангел, летом в ванне какое купанье? – сказал Гордон, заметив ее взгляд. Он взял у нее из рук пустую миску и поставил на стол. Потом снял с вешалки два полотенца и, выходя из комнаты, бросил: – Я подожду тебя снаружи.
Роберта быстро оделась и вышла из домика. Смучеса она не взяла с собой.
– Он все еще дрыхнет, – сказала она. – Я не могла его добудиться.
День был просто великолепный, точное повторение предыдущего. Высокие небеса без единого облачка голубели над вершинами деревьев, а на востоке сияло теплое утреннее солнце.
Ощущение радости и какой-то сладкой надежды охватило Роберту. А что, если эта редкая в Хайленде погода была для нее добрым предзнаменованием? Может, в конце концов для них с Гордоном есть надежда на счастье? Она украдкой смотрела на его красивый мужественный профиль и не верила, что этот мужчина принадлежит ей.
«А как же другие женщины, с которыми он…» – вплелся вдруг какой-то ехидный голосок, словно стремясь испортить ей это жизнерадостное чувство. Роберта лишь досадливо дернула плечом.
– А где мы будем купаться? – спросила она, пытаясь отогнать неприятные мысли.
– Тут есть заводь в долине, всего в десяти минутах ходьбы, – ответил Гордон. – Там очень красиво в утренние часы.
Роберта резко остановилась и отрицательно покачала головой.
– Я не могу этого делать, – сказала она.
– Чего не можешь?
– Купаться в заводи.
Гордон нахмурился.
– Но почему?
– Я не люблю воду, – ответила она. – Лучше останусь грязной.
– Но от тебя будет пахнуть, – поддразнил он.
Роберта даже не улыбнулась на эту шутку. Сердце ее учащенно билось, а руки задрожали от страха. Он ведь не будет принуждать ее к этому, если она наотрез откажется?
– Тебе нечего бояться, – попытался успокоить ее Гордон. – Я научу тебя плавать.
– Да не в этом дело! – закричала она. – Просто я боюсь глубины.
Гордон молча ждал, пока она объяснит.
– У нас однажды был страшный случай, – сказала Роберта, моля, чтобы он понял ее. – Дочь одного крестьянина едва не утонула в пруду. – Она приложила руку ко лбу и взмолилась: – Пожалуйста, Горди, не заставляй меня делать это.
Гордон обвил ее руками и привлек к себе.
– Ангел, а разве я когда-нибудь принуждал тебя делать то, чего ты не хочешь?
– Конечно, – ответила Роберта, по-детски кивая головой. – Ты заставил меня покинуть Англию, ты заставлял меня спать под открытым небом, пока мы ехали в Инверэри, ты…
– Достаточно, – с улыбкой сказал Гордон. – Уж к этому я не буду тебя принуждать. – Он задумался на мгновение и предложил: – Мы можем найти в речке место помельче. Там вода едва дойдет тебе до талии, но если мы сядем, то сможем искупаться.
– Хорошо, – не очень охотно согласилась она.
Рука об руку они вернулись назад и пошли по другой тропинке, ведшей из долины Глен-Эрей. Все вокруг было в росе, нежный запах вереска витал в воздухе, а на поверхности воды плясали солнечные зайчики.
На берегу речки они сели на камни и разулись. Затем Гордон встал и стащил через голову рубашку, злотом, расстегнув, сбросил и штаны.
Боже правый, что же мне делать? – испуганно подумала Роберта, широко раскрытыми глазами глядя на его спину. И против воли залюбовалась его широкими плечами, тонкой талией, ладными крепкими ягодицами. Что бы она испытала, ощутив давление этого сильного тела в постели на себе?
Когда он собрался повернуться, Роберта быстро зажмурила глаза.
– Ну что, так и будешь сидеть и краснеть тут? – спросил Гордон. – Или пойдем купаться?
Он явно посмеивался над ней, но все равно она не могла набраться храбрости, чтобы взглянуть на него.
– Горди, ты же голый, – прошептала она прерывающимся голосом.
– Но я всегда так купаюсь, – ответил он. – А ты сама что, купаешься в одежде?
Роберта покачала головой, но продолжала сидеть зажмурившись.
– Ты ведь обещал, что не будешь принуждать меня, – напомнила она.
– Ангел, я и не принуждаю тебя ни к чему, – возразил он, стараясь говорить мягким тоном. – А если ты так уж стесняешься, я первым войду в воду и сяду, чтобы не смущать тебя.
– Это другое дело.
Услышав плеск воды, когда Гордон садился в нее, Роберта открыла глаза. Гордон выглядел так глупо, сидя в мелкой речке и улыбаясь ей, что она едва могла удержаться от смеха. Картина, которую он представлял, напомнила ей ту ночь в таверне, когда он мылся там в ванне, рассчитанной разве что на карлика.
– Теперь твоя очередь, любовь моя.
«Любовь моя». Это просто расхожее обращение или он действительно имел в виду то, что сказал?
– Я жду.
Роберта медленно встала. Она сняла юбку, потом стащила через голову блузку. И почувствовала себя ужасно неудобно, одетая только в сорочку, в то время как он сидел и глазел на нее.
– Ты не мог бы зажмуриться, пока я вхожу в воду? – попросила она. – Мне будет легче, если ты не станешь смотреть, как я снимаю рубашку.
Гордон улыбнулся и закрыл глаза. Он готов был уже сказать, чтобы она не снимала рубашку, но раз уж ей хочется раздеться совсем, он не станет ее останавливать. Через несколько долгих секунд он услышал, как она вошла в речку и почувствовал ее рядом с собой.
– Боже правый, да тут вода не доходит даже до…
Гордон открыл глаза и взглянул на нее. Ее прелестные округлые груди с розовыми сосками возвышались над водой.
Когда она подняла руки, чтобы прикрыть обнаженную грудь, он мягко остановил ее.
– Ангел, не прячь от меня свою красоту, – сказал он голосом, хриплым от долго сдерживаемого желания.
Роберта опустила руки и беспомощно уставилась на него изумрудными, наивными девичьими глазами.
– О, дорогая, как ты прекрасна. – Он опустил голову и приник к ее губам в нежном, пробном поцелуе. – Я не обманывал тебя на этот раз, – прошептал он возле ее губ. – Я просто неправильно оценил уровень воды.
Это заставило Роберту расслабиться – она улыбнулась ему.
А Гордон обнял ее рукой за плечи и снова поцеловал. Потом раздвинул языком ее губы и скользнул внутрь. Нежно и замедленно он целовал ее, лаская языком рот. Потом начал гладить ее груди, и, потрогав большим пальцем чувствительные соски, подразнил их, заставив отвердеть.
Роберта прерывисто задышала от незнакомого, но невероятно сладостного ощущения. Ее кожа покрылась пупырышками.
– Нет, ангел, это произойдет не здесь, – медленно проговорил Гордон, почувствовав, что она испытывает сейчас. – У тебя должны быть лучшие воспоминания об этом. Здесь не очень подходящая обстановка. – Он снова поцеловал ее и прошептал: – Сегодня ночью, ангел. Я буду любить тебя сегодня ночью.
И заметив густой румянец, окрасивший ее щеки, добавил:
– Господи боже, ты краснеешь чаще, чем любая женщина из всех, которых я знал. А сейчас я собираюсь встать и помочь подняться тебе. Так что закрой глаза, если не хочешь покраснеть еще больше.
Она послушно закрыла глаза, и Гордон улыбнулся. Он помог ей подняться, а потом взял на руки и вынес на берег. Стоя на берегу, он очень медленно, заставив соскользнуть вдоль своего тела, поставил ее на ноги.
– Это греховно, наверное, то, что мы делаем, – сказала Роберта, смущенно взглянув на него.
– Какой же тут грех для давно женатой пары, такой, как мы с тобой, – ответил он. – А теперь отвернись и одевайся, а я повернусь в другую сторону.
Роберта повернулась к нему спиной и быстро вытерлась полотенцем. Потянувшись за рубашкой, она почувствовала какое-то движение позади себя.
– Не подглядывай, – сказала она.
– А мне нравится подглядывать, – возразил Гордон, восхищаясь совершенными формами ее тела.
– Ты сказал, что мы… – начала Роберта и, повернувшись, увидела, что он в упор смотрит на нее. Инстинктивно она опустила взгляд вниз. – Боже мой! – вскричала она и тут же отвернулась.
Гордон рассмеялся и взялся за штаны. Его жена была одновременно и невинным ангелочком, и невероятно соблазнительной для него. Трудновато ему будет дожидаться, пока она вполне созреет для плотской любви. Но зато уж потом…
– Это была Печаль или Забота, та речка, в которой мы купались? – спросила Роберта, чтобы скрыть свое замешательство.
– Знаешь, дорогая, я готов переименовать ее, – сказал он. – Отныне она будет называться Радость.
Когда они вернулись в охотничий домик, их там уже ждали: держа на коленях крохотного Смучеса, огромный Дьюи сидел перед очагом. Едва они вошли в комнату, он тут же поднялся, почти упершись головой в потолок.
– Все уже собрались в долине? – вместо приветствия спросил его Гордон.
– Да, – ответил тот.
– Добрый день, Дьюи, – поздоровалась Роберта. – Как поживает Гэбби?
– Она тоже в долине. Она нужна вам зачем-нибудь?
Роберта отрицательно покачала головой. Дьюи поцеловал Смучеса в нос и позволил щенку лизнуть себя в щеку.
– Он ведет себя очень дружелюбно, хоть и англичанин, – подмигнул им парень и тут же добавил: – А вы, я вижу, играли в Адама и Еву.
Гордон бросил взгляд на жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47