Однако она глаз не спускала со своего звездного рубина. Этот магический камень оставался темнее, чем голубиная кровь, несмотря на все возраставшее расстояние между нею и Лондоном.
Разглядывая звездный рубин на восьмое утро их путешествия, Роберта поняла, что попала в совершенно безвыходную ситуацию. Опасность следовала за ней из Англии по пятам, но опасность ожидала ее и в Шотландии. Как сможет она уцелеть, как ей жить между двумя злыми силами?
– Смотрите! – воскликнул вдруг Даб, указывая вперед.
Роберта резко вскинула голову и посмотрела в том направлении.
Далеко впереди поднимались холмы Чевиот Хиллз. Из-за густого тумана у подножия гор они казались очень высокими.
При виде родных гор Гордон и Даб остановили коней, вынудив Роберту и Мунго сделать то же самое. Даб глубоко вдохнул и задержал в груди воздух, словно здесь он был слаще, чем в Англии.
– Какая красота! – восхитился он.
– Шотландия, – равнодушно сказал Мунго, явно равнодушный к виду родной земли.
– Ты видишь Шотландию, а я вижу рай, – заметил Гордон.
Глядя прямо вперед на эти встающие из тумана горы, Роберта почувствовала, как в груди ее поднимается паника. Она не знала, что больше страшит ее: встреча с королевской стражей или со множеством горцев, осеняющих себя крестом при виде ее.
– Для одних это рай, – звенящим от горечи голосом сказала Роберта, – а для других – ад. – И, почувствовав на себе удивленный взгляд мужа, спросила: – Ну что, мы собираемся торчать тут целый день, любуясь пейзажем, или поедем вперед?
Вечно оспариваемый Англией и Шотландией кусок земли, главная Чевиотская дорога, по которой они скакали, связывала Ридсдейл в английском графстве Нортумберленд и шотландскую деревню Джед. То округлые, то пересеченные глубокими лощинами, горы были пустынны, если не считать редкие пастушеские хижины, изредка попадавшиеся им на пути.
Внезапно в отдалении показались два человека верхом на лошадях. Они резко остановили коней, словно удивленные, что видят путников на дороге, а потом поскакали навстречу.
– Вид у них явно недружелюбный, так что будьте готовы к неприятностям, – предупредил Гордон, жестом приказывая всем остановиться.
Всадники уже, поскакав во весь опор, приближались. Наконец стал различим и цвет их пледов. Два здоровых молодца принадлежали к клану графа Босуэла. Они резко натянули поводья, остановив лошадей в нескольких футах от четырех путников, и воззрились на них в долгом напряженном молчании.
– И кто они такие, как ты думаешь? – с дерзкой улыбкой спросил у своего приятеля один из них.
– Паломники, наверное, – предположил второй.
– На том человеке плед Кэмпбела, – возразил первый. – А всем в Шотландии известно, что среди Кэмпбелов святош нет.
– Что верно, то верно, – с улыбкой сказал Гордон. – А вы, я вижу, из клана Босуэла?
– А ты кто такой? – требовательно спросил первый.
– Гордон Кэмпбел, маркиз Инверэри, наследник герцога Арджила.
– А я Даб Макартур, сын графа Данриджа.
– И Мунго Маккинон, наследник графа Ская.
– А кто этот юноша? – спросил второй всадник. – Английский заложник?
Гордон протянул руку и снял с головы Роберты шляпу – ее черные волосы каскадом упали на спину.
– Моя жена, маркиза Инверэри.
– И к тому же моя сестра, – ради убедительности добавил Даб. Кем бы эти люди ни были, а связываться сразу с кланами и Макартуров, и Кэмпбелов вряд ли они захотят.
– Понятно. И что мы можем сделать для вас? – спросил первый.
– Если Босуэл в своем замке в Хермитедже, мы бы хотели воспользоваться его гостеприимством на эту ночь, – ответил Гордон. – Моей жене не повредит выспаться, имея крышу над головой.
– Да, мы уже больше недели не слезали с коней, – добавил Мунго.
– За вами кто-то гонится? – спросил второй всадник.
– Английские свиньи, – выпалил Мунго, несмотря на предупреждающий жест Гордона. Потом показал на Роберту и добавил: – Эта глупышка имела неосторожность поднять кинжал на приближенного королевы.
Оба всадника разразились смехом и склонили головы перед ней. В их глазах она прочла восхищение.
– Хермитедж в десяти милях отсюда, – сказал один.
– Следуйте за нами, – добавил другой, поворачивая своего коня. – Мы вас проводим туда.
Самая большая и мощная пограничная крепость, этот замок стоял на реке Хермитедж между двумя ее рукавами. Выстроенный в тринадцатом веке, он переходил из рук в руки много раз, пока наконец не достался Фрэнсису Хепберну-Стюарту, побочному внуку Якова Пятого и кузену Якова Шестого.
Когда отряд из шести человек добрался до замка Хермитедж, были уже сумерки и начинал моросить мелкий дождь. Проехав сквозь крепостные ворота с подъемным мостом и железной решеткой, они попали в безлюдный внутренний двор.
Едва они спешились, как несколько мальчиков-конюхов, взявшихся неведомо откуда, увели, подхватив под уздцы, их коней. Вместе с дюжими провожатыми четверо путников вошли в замок и по лестнице поднялись на второй этаж.
В противоположность пустому двору, зал, куда они вошли, гудел, как растревоженный улей. Вооруженные люди Босуэла и замковые слуги заполнили его до отказа.
Соблазнительный запах тушеного мяса витал в воздухе, и Роберта сразу ощутила, как ее желудок ответил на него недостойным леди голодным ворчанием. Тщетно она надеялась, что этого никто не услышит.
– Скоро мы поедим, – шепнул Гордон, наклонившись поближе.
Роберта вспыхнула и стала упорно смотреть только вперед, отказываясь встретиться с ним взглядом. Почему ей не удавалось что-либо утаить от своего мужа? Ничего более унизительного, чем это бегство на север, она не испытывала за всю жизнь. Слишком тяжелое наказание за то, что она потеряла выдержку и так несвоевременно обнаружила свое присутствие в кабинете дяди.
Навстречу им через зал шел высокий, крепко сложенный человек; на губах его играла приветливая, хоть и несколько недоуменная улыбка. Как только Фрэнсис Хепберн-Стюарт, граф Босуэл, красивый мужчина с каштановыми волосами, коротко подстриженной бородой и проницательными голубыми глазами приблизился к гостям, двое сопровождающих исчезли в толпе.
– Добро пожаловать в мой дом, – приветствовал их граф Босуэл.
– Я Гордон Кэмпбел, – представился Гордон, – а это моя жена Роберта Макартур-Кэмпбел. Мой родственник Даб Макартур и мой друг Мунго Маккинон.
Граф пожал руки мужчинам и приветливо обратился к Роберте:
– Насколько я могу судить по вашему виду, путешествие было долгим и трудным, – произнес он, склонившись над ее рукой в перчатке. – Желает ли миледи перекусить, а потом принять ванну?
– Да, милорд, – с благодарной улыбкой ответила Роберта. – Буду очень признательна вам.
– А что это за создание вы держите? – поинтересовался Босуэл.
– Это Смучес, мой щенок.
Граф протянул руку, чтобы погладить щенка. В ответ Смучес лизнул его руку.
Босуэл улыбнулся и проводил их через зал к главному столу. По знаку хозяина две прислуживающие женщины тут же подали виски для мужчин и подогретое вино с пряностями для Роберты.
– Вы довольно далеко от Арджила, – заметил Босуэл.
– Да, мы были в Англии, – ответил Гордон. – Роберта и Даб – племянники графа Басилдона.
– Английского Мидаса? – кивнул Босуэл. – Его называют еще денежным мешком английской королевы.
– Да, – вставил Мунго, – но за этой девушкой гонятся ее слуги.
– Что вы хотите этим сказать?
– Он хочет сказать, что моя сестра имела дерзость поднять кинжал на Уолсингема, – объяснил ему Даб. – По этой причине мы и ударились в бега.
Граф Босуэл разразился громким смехом и одобрительно кивнул ей.
– Ага, вот и ужин, – перестав смеяться, сказал он.
Несколько слуг поставили на стол перед ним хлеб, закуски и блюда с дымящейся тушеной бараниной. Потом принесли кубки с элем для мужчин и снова налили вина с пряностями Роберте.
Подумав, она сняла свои перчатки для верховой езды. Сидеть в них за столом было невежливо, хотя именно это ей и хотелось сделать.
Скормив несколько кусочков щенку, который сидел у нее на коленях, она принялась за еду.
– У вас прекрасный повар, – сказала она хозяину. – Все изумительно вкусно.
Гордон наклонился к ней и шепнул на ухо:
– У Кэмпбелов и простая похлебка вкуснее, ангел.
Роберта воздела глаза к небесам:
– Послушать вас, милорд, так у Кэмпбелов все просто божественно.
– Это истинная правда.
– Это истина герцога Арджила?
– А разве есть какая-то другая?
Роберта перехватила Смучеса правой рукой, а левой потянулась за хлебом. Одна из девушек, прислуживающих за столом, наполнив кубки мужчинам, отвернулась, и Роберта заметила вдруг, что та крестится.
От неожиданности она на миг оцепенела, но тут же спрятала левую руку на коленях. Боже правый, как могла она забыть о том, что надо скрывать свое безобразное родимое пятно? Неужели так успокоилась рядом со своим мужем, что забыла о реакции, которую ее дьявольская родинка вызывает у людей?
Украдкой взглянув на мужа, Роберта почувствовала облегчение. Гордон не заметил, кажется, реакции девушки. Она перевела взгляд на графа Босуэла: тот пристально наблюдал за ней. Ей показалось, что она видит жалость в его глазах.
– Не хотите ли принять ванну, миледи? – ласково обратился к ней граф. – В вашей комнате все приготовлено.
– Благодарю вас, милорд. С удовольствием, – ответила Роберта, избегая смотреть на него. – Это было бы сейчас очень кстати.
Граф сделал знак двум женщинам, и Роберта заметила в их глазах страх, когда они приблизились к ее столу. Тысячи раз она видела это в Хайленде.
– Я позабочусь о Смучесе, – сказал Гордон, беря у нее щенка.
Роберта, благодарно улыбнувшись ему, встала из-за стола и молча последовала за женщинами.
– Славная девушка, – сказал граф Босуэл, когда она исчезла за дверью. – Жаль только, это пятно…
Удивленный его словами, Гордон обратил к нему негодующий взгляд. Что касается его самого, он считал жену воплощенным совершеством. Может, немного строптивой временами, но эту проблему он мог легко разрешить.
– Не поймите меня неправильно, – добавил граф. – Я не суеверен. Как вы знаете, меня за спиной называют Граф-Колдун, и даже мой царственный кузен боится меня. Но жизнь может оказаться суровой к вашей жене.
– В моей сестре нет никакого изъяна, – вскинулся Даб. – Изъян в душах тех, кто боится этого пятна, а не в том, кто носит эту отметину.
– О чем ты говоришь? – требовательно спросил Гордон, повернувшись к своему шурину.
– Это пятно в форме цветка на ее левой руке пугает суеверных людей, – объяснил ему Босуэл.
– Наверняка ее коснулся сатана, – вставил Мунго. – Она прислужница дьявола.
И Гордон, и Даб почти одновременно бросились на Маккинона. Но Гордон был проворней и схватил его за горло первым.
– Я убью тебя, если ты не возьмешь свои слова обратно.
– Он же не может отречься от своих слов, пока вы душите его, – сказал граф Босуэл и, положив руку Гордону на плечо, добавил: – Успокойся, Кэмпбел. Он не виноват в своем невежестве.
Побледневший от ярости Гордон отпустил горло Маккинона.
– Я… я вовсе не невежественен, – выдохнул тот.
– Суеверие – это невежество, – бросил граф Босуэл и, повернувшись к Гордону, посоветовал: – Не представляйте свою жену ко двору, милорд. Король Яков верит в демонов и ведьм. Ей могут там причинить зло.
– Да это же просто родимое пятно, – сказал Гордон, качая головой от такой нелепицы. – И к тому же в форме красивого цветка.
Враги его жены были и его врагами. Он бы убил человека, пытающегося причинить ей зло.
– Просыпайся, ангел…
При звуке знакомого хрипловатого шепота Роберта медленно выплыла из объятий глубокого сна. Приснилось ей это? Или в самом деле муж прошептал ей эти два слова, которые она начинала ненавидеть? Зачем он ее будит – ведь она только-только легла.
– Я сказал, просыпайся.
Его голос не был сном. Роберта открыла глаза и увидела, что Гордон, одетый, стоит рядом.
– Ты хочешь лечь? – спросила она.
– Уже утро, – ответил он.
– А где ты спал?
– Рядом с тобой.
– Я не выспалась. Почему бы нам не остаться тут еще на денек? – умоляющим голосом предложила она.
– Нельзя, – покачал головой Гордон, беря Смучеса на руки. – Вот тут на подносе еда. Встретимся во дворе, и не заставляй нас ждать.
Заря уже окрасила горизонт на востоке, когда Роберта вышла во двор замка. Ее брат и муж разговаривали о чем-то приглушенными голосами. Поодаль ждали три оседланные лошади.
– А Маккинон что, остается в Хермитедже? – спросила Роберта.
– Нет, это я остаюсь, – ответил Даб.
– Но почему?
– Теперь тебе не грозит опасность со стороны приближенных королевы, а я собираюсь пограбить ее подданных на границе вместе с Босуэлом, – сказал он. – Это будет моя личная месть за убийство Марии Стюарт.
– Смотри, береги себя, – сказала Роберта, и в глазах ее отразилось беспокойство. – Будь осторожен.
– Ну конечно. – Даб схватил ее в объятия и нежно сжал. – Я буду осторожен. Хотя бы для того, чтобы Росс и Джеми не унаследовали Данридж. Наши легкомысленные братцы пустят семью по миру за один год.
Роберта попыталась улыбнуться. Ей было грустно расставаться с любимым братом, но как она могла его удержать? Хотя она знала, что муж будет защищать ее, не щадя своей жизни, брат защищал бы ее от самого Гордона. Теперь же от границы до самого Хайленда она останется с ним один на один. Ужасно, что один лишь миг ее глупости, когда она объявилась перед советниками Елизаветы, мог иметь столь далеко идущие последствия.
В этот момент ее внимание привлек Мунго Маккинон, торопливо шедший по двору. Он отнюдь не выглядел отдохнувшим: у него были воспаленные глаза и зеленовато-серый цвет лица.
– Ты не заболел, Мунго? – спросил Гордон намеренно громким голосом. Блондин поморщился.
– Никогда в жизни больше не буду пить и играть в кости с этими разбойниками, которые живут здесь, на границе, – пробормотал он.
Гордон усмехнулся и так сильно хлопнул друга по спине, что тот едва удержался на ногах. Потом повернулся к Роберте и спросил:
– Ну, ты готова, ангел?
В последний раз обняв брата, Роберта поцеловала его в щеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47