Топор Эрнава пробил тонкую металлическую обшивку и застрял в деревянном основании.
Он дернул топор, вынудив Черного сделать два необдуманных шага в сторону, и резким движением руки схватился за внутренние ремни щита.
Эрнав резко швырнул щит о землю, отчего тот расщепился, как деревянный чурбан, и колун освободился из тисков. Движение было стремительным и точным, но он успел лишь поднять свое оружие, чтобы парировать удар короля.
Черный сражался так же хорошо, как и старый маг, его бывший советник, заранее предупредивший Эрнава. Меч скользил вдоль топора так, чтобы тяжелая сталь обуха не повредила лезвие.
Все время сражения рот короля шевелился от произнесения магических заклинаний. Большей частью Рыжий Эрнав предотвращал заклинания тяжелыми ударами, вынудив короля сбиться с ритма и сконцентрироваться на выпадах с мечом. Без сомнения, большинство заклинаний Керин отклонил в сторону, но их было так много, что темный колдовской наговор просочился к Эрнаву, заструившись по его изнуренному телу жаркой белой болью.
Король был полон сил, а Эрнав устал до смерти, и снова разгорелась битва. Даже в таком состоянии Эрнав прочно стоял, широко расставив ноги, и стремительно отражал удары своим топором. Он вынудил короля отступить от такой тактики сражения.
Топор-колун тяжело висел в руках, но каждый раз успевал резко взлететь, когда вдруг король нанес удар с другой стороны, по предплечьям Эрнава, и нестерпимая боль растеклась к плечам и шее.
Эрнав споткнулся о невидимую преграду и, когда падал, его колун скользящим ударом попал по колену короля, пробив кожу до кости. Эрнав не остался лежать, а перекатился, чтобы встать на ноги и повернуться к королю.
Черный пронзительно завизжал, и лицо молодого короля исчезло. Осталось нечто, размером чуть больше сухожилия, прикрепленного к кости. Времени на ужас не оставалось. Эрнав поднялся на ноги и снова ударил по мечу короля.
Наконец удар попал должным образом, разбив вдребезги превосходное лезвие меча. Эрнав собрался нанести рубящий наповал удар, но Захваченный Тенью сам бросил меч и внезапно ударил рукой. Когти, которые принадлежали нечеловеческому существу, глубоко вонзились в бок Эрнава.
Эрнав закричал, но боль не остановила его удар, и топор-колун, словно по маслу, перерубил шею Черного короля.
Тяжело дыша и истекая кровью, Рыжий Эрнав пораженно смотрел на тело старого дряхлого человека, лежащего на земле.
Кто подумал, что Захваченный Тенью на самом деле был убит?
– Как ты это сделал? Как тебе удалось противостоять его магии? Даже я не смог ее блокировать! А ты – не маг? – Ворчливый голос Керина нарушил звенящую тишину изнеможения, которая сделала все странно далеким.
– Старый маг, – ответил Эрнав, часто и тяжело дыша. – Он отдал остаток своей жизни, чтобы я смог достаточно долго применять черную магию и убить Захваченного Тенью. Я думал, что он дурак, если верит, что это сработает… но это неважно, поскольку в любом случае все мы мертвы.
Он закончил речь и упал на колени.
Таер был глубоко спрятан в сердце Эрнава. Зная, как эта история закончилась, он осознавал опасность и сражался до конца. Но не за что было зацепиться, когда Эрнав начал подчиняться смерти, завещанной ему Черным королем.
Слабый шепот коснулся его ушей.
– И умер великий воин, охраняя Черного. Он покинул…
– Покинул поле боя, – Таер подхватил слова. – Оставил свою армию в скорби. – Но он никак не мог вспомнить следующее…
Керин бесполезно пытался спасти Эрнава остатками того, что оставалось от его магической силы.
– Они похоронили существо, которое некогда было королем, – тихим голосом продолжил гость, когда Таер замолчал.
Таер немного помямлил, но потом знакомые слова снова потекли потоком, отделив его от рассказываемой им истории:
– И… и развеяли его пепел в водном потоке и в чистом поле, чтобы не осталось не только могилы, но даже воспоминаний о короле, у которого не было имени.
Боль в боку Таера постепенно исчезла, и снова оказалось, что он сидит цел и невредим в темноте своей тюрьмы.
– Они похоронили Рыжего Эрнава на поле брани в надежде, что его присутствие неким образом будет удерживать мир тьмы в запертом состоянии. Они вернулись в пустой город, где раньше правил Черный, и разрушили дворец до основания, не оставив кирпича на кирпиче. Потом остатки Славной Армии Рода Человеческого немного подождали, потому что им некуда было идти. Последние города и деревни канули в лету, превратившись в пыль под властью Черного. Только когда иссякла пища, армия перестала быть единым целым, и люди разошлись в разные стороны.
Таер обнаружил, что картина изображения развеялась, а его трясет в темноте. На следующий раз он поэкспериментирует с магией – твердо решил он, – но это будет такая история, в которой герой останется жив.
– Что ты наделал, Бард? – раздался с потолка голос. – Магия и музыка вместе становятся более реальными. Что ты наделал? – И, разрывая магические узы, которые все еще связывали его с Таером, бесшумно удалился.

«Авар – септ Легея – выглядит так, как и должен выглядеть септ», – подумал Форан, без энтузиазма ковыряя вилкой в тарелке.
Авар был худощавым, высоким и героическим. Его лицо было противоречиво: подбородок решительный, а рот всегда в благожелательной улыбке. О его появлении не доложили, и он явился в королевскую опочивальню, как будто имел право находиться там.
– Не голоден сегодня, мой император? – спросил он, глядя на месиво, наверченное Фораном в своей тарелке. – Когда я услышал, что вы нарушаете пост в своей комнате, я подумал, что, может, вы заболели. У моего нового работника есть снадобье против похмелья. Он наполовину Вечный Странник, так он утверждает. В любом случае, он определенно колдун, с разными амулетами и зельями.
– Спасибо, не надо, – ответил Форан, опустив взгляд в тарелку. Значит, Авар был дома.
Облегчение и радость были жестко подавлены подозрением, что Тоарсен сказал правду. Прошлой ночью он не был в этом уверен, но сейчас Форану требовалось оправдание Авара, опровергающее слова парочки полупьяных лордов, ведь сказанное привело к определенному результату: Форан не предложил Авару присоединиться к трапезе, хотя на столе стояли чистые тарелки и много блюд с едой.
Форан подцепил вилкой кусочек фрукта и принялся без энтузиазма жевать.
– Я не нуждаюсь в лекарствах – у меня нет похмелья, – как ребенок надул губы Форан и тут же продолжил: – Так ты уже вернулся? – Интересно, Авар понял, что вопрос прозвучал неспроста? – Я думал, что ты задержишься.
«У Авара испортилось настроение», – подумал Форан, чувствуя заслуженный триумф. Разумеется, Авар ожидал более теплого приема. Да и раздраженный Форан собирался протянуть руку септу перед тем, как подслушал прошлой ночью разговор. Хладнокровие не являлось чертой характера молодого императора, часто потакающего своим желаниям.
– В любом случае, где от нас находится Легей? На юге? – В голосе Форана звучало полнейшее безразличие. Вот так! Вот видишь, как меня мало беспокоят твои дела?
Он перечитал древние документы в библиотеке и проштудировал в комнате, где собраны все атласы, самые различные пути на различных картах. Сосредоточенно изучив налоговые записи за последние несколько столетий, он мог обсудить все урожаи и прибыль в новых владениях септа. Но теперь он не хочет ничего знать. Брат Авара не осмелился бы показать такое отвращение к императору, если бы его не поддержал сам Авар.
Однако Форан нуждался в Аваре. Он нуждался в его похвале. Ему нужна была его поддержка в противостоянии пожилым членам Совета, которые не были в восторге от императора, в одиночку напивающегося по ночам. Кроме того, они все еще отказывались дать ему возможность делать что-нибудь полезное. Нуждался в нем, потому что Авар, когда он оставался во дворце, обычно спал в кровати в спальне императора. А когда Авар находился там, Форан был в безопасности.
– Легей находится на юго-западе, ваше величество, вдоль Серебряной реки, ниже Падения Черного, – ответил Авар, на его лице проявилась, как обычно, сердечность. – У меня не было времени побывать на поле боя. Но в следующий раз я туда поеду, если найду проводника. В конечном счете, я очень счастлив, что мне достались такие земли. Мой отец не любил охоту, поэтому леса остались нетронутыми, и в них много дичи. Сохранились записи, сделанные несколько веков назад, после Падения Черного, – семейная легенда гласит, что мой много раз прадедушка был солдатом Армии Рода Человеческого, и после окончательной битвы несколько выживших солдат обосновались у реки. В том округе есть пара маленьких городов, самая большая деревня – около моего жилья, а маленький городок – на берегах реки. Жители Редерна – это городок поменьше – все еще говорят так, как будто Падение Черного произошло вчера. Полагаю, из-за того, что с тех пор не случилось ничего интересного.
– Понятно, – произнес Форан. – Когда ты вернулся обратно?
– Позавчера, – ответил Авар. – Приношу извинения за то, что прямиком не пришел к тебе, но мне нужно было уладить кое-какие дела. – Он колебался. – Я вернулся и обнаружил, что, пока я отсутствовал, постель моей возлюбленной греют другие мужчины. К тому времени, когда я сладил со своим нравом, было совсем не сладко.
«Хорошая причина для задержки», – подумал Форан с тайным ликованием. Скорее всего, брат Авара ревновал, что Авар проводит с ним столько времени; может быть, поэтому он и говорил такие слова, которые больно ранят. Форан вполне мог понять ревность Тоарсена.
– Думал прокатиться сегодня верхом, – сказал Форан, меняя тему, как будто поездка и возвращение Авара не представляли интереса. – Ты составишь мне компанию? – Он не собирался просить Авара составить компанию. Но присутствие Авара облегчало боль, которую причинили Тоарсен и Кисел. Авар был его другом – любой мог увидеть это по его мягкому взгляду.
Авар вскинул брови.
– Конечно, мой господин, Я сообщу конюху, что оставил своего коня дома.
– Я уже распорядился, – сообщил Форан, откладывая в сторону вилку. – Можешь взять коня моего оруженосца, – если рядом был Авар, то ему не нужна никакая охрана. – Такое ощущение, как будто не покидал замок несколько месяцев.
Только после этих слов он почувствовал, что это правда. Когда он последний раз выбирался из замка? Ах да! Переодетый на день рождения Авара в ту переполненную таверну четыре месяца назад.
Авар слегка нахмурился.
– Вас что-то беспокоит?
Форан отрицательно покачал головой и встал.
– Просто устал. Расскажи мне о своей новой диковине. Ты сказал, Вечный Странник? Он маг?
Авар усмехнулся:
– Это все? Не совсем так. Думаю, в нем нет ни капли крови Вечного Странника. Хотя он достаточно искусный врачеватель.
И когда они направились через весь дворец к конюшням, Авар с удовольствием рассказывал о своей поездке совсем не так, как обычно говорит с кем-то, кого он презирает. Форан раздумывал, стоит ли ему сказать Авару, что сказал накануне его брат. И решил промолчать. Не потому, что он боялся причинить Авару боль, а потому что не хотел, чтобы Авар знал, что кто-то презирал Форана.
В оживленном потоке внимания Авара Форан стал думать, что вся прошлая ночь была катастрофой. Для людей, которые не любят своих правителей, это было обычным делом. И, скорее всего, он неправильно понял, когда они говорили о его дяде. Они же не говорили, что они его убили. Просто что он был убит. Форан был не пьян, совершенно точно, но в то же время он был не совсем трезв. В таком состоянии очень легко ошибиться.
Форан расслабился и развеселился в компании своего героя. Прошло совсем немного времени, и все его внимание было захвачено Аваром. Его хорошее настроение слегка пошатнулось, когда вывели жеребца.
Форан, который научился ездить верхом, как только научился ходить, должен был воспользоваться опорным блоком, чтобы достать до седла.
«Ну и разжирел», – подумал он о себе и покраснел, как и конюхи, которые знали его с пеленок. Он постарался не встречаться с ними взглядом. По крайней мере они доверили ему собственного жеребца, который реагировал неистовой яростью на наездника сверху. Конечно, плохо, что столько месяцев не ездил верхом.
Ко времени, когда Блейд перестал протестовать, Форан устал, убедившись, что потянул на спине мышцу, но чувствовал полный триумф. Не всякий мог удержаться на спине такого животного, а ему удалось! Жеребец засопел и успокоился, как будто это не он только что устроил представление.
– Прекрасная джигитовка, мой император, – прошептал Авар с восхищением.
Форан заметил, как лица конюхов изменились от скрытого презрения к одобрению.
«Авар сделал это специально?» – дала о себе знать Форану волна боли от насмешки Тоарсена.

У Авара в тот вечер были еще кое-какие дела, и Форан не поддался импульсу просить его остаться. Прогулка верхом навеяла воспоминания о дяде, который учил его искусству верховой езды. Его дядя был бы разочарован, видя, каким человеком вырос Форан.
– У тебя есть мозги, мой дорогой, – вспомнил он, что ему повторял дядя. – Император ты или нет. Используй их.
Поэтому, когда в его комнаты опустилась темнота и в камине погасли последние искры, превратившись в тлеющие угольки, Форан был снова один. И опять пришла Память.
Она была выше человеческого роста и остановилась в нескольких шагах от него. «Несомненно, – Форан подумал с юмором, который лишь маскировал его ужас, – она поражена, что я не в пьяном угаре или не кричу в углу, как это часто бывало».
Она была ни на что не похожа, как будто человеческий глаз не мог на ней сфокусироваться, хотя сегодня она выглядела почему-то более реальной, чем раньше.
Ее нерешительность, если она вообще существовала, была секундной. Сначала Форан стоял молча, когда она окутывала его в темноте, отбирая способность двигаться или кричать. Он надеялся, что будет лучше, если он будет стоять смирно, но жгучая боль от клыков, прокусывающих внутреннюю поверхность кожи его локтя, была такой же ужасной, как всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48