12
После вечеринки Сток заметно приутих. Родители устроили ему головомойку за то, что он наприглашал слишком много людей и прием по случаю помолвки превратился в настоящий бедлам. Когда Лорен ушла, он с пьяных глаз пустился во все тяжкие со своими так называемыми друзьями, которые стали крушить, бить, стащили на землю тент и учинили погром. Мистеру Браунингу было не до шуток.
– Я не виноват, – жаловался Сток Лорен, – ты же там тоже была, почему ты меня не остановила, почему позволила впустить их вообще?
– Потому что я тебе не нянька, – сказала она резко, – ты сам во всем виноват!
Так оно и было на самом деле. Что он воображает? Что она – мать, чтобы приглядывать за ним?
Они все препирались и не могли остановиться.
Лорен чувствовала себя несчастной, но по-прежнему не знала, что делать. Может быть, вернуть ему кольцо? Она понимала, что именно это она и должна сделать, но ей не хотелось делать этого именно сейчас, когда у него неприятности с родителями. Отец урезал ему содержание. Мать едва разговаривала с ним. Разве могла она выступить сейчас против него?
А Сток все жаловался. Лорен решила, что, как только он немного успокоится, она начнет действовать. А тем временем она с головой погрузилась в школьные дела. Они репетировали «Кошку на раскаленной крыше»(*Пьеса американского драматурга Теннесси Уильямса. (Примеч. пер.)). У нее была чудесная главная роль «Кошки» – Мэгги, и это было восхитительно. А ее мужа Брика играл ученик последнего класса Деннис Райверс. Мало того что Деннис был очень красивый, он еще и играл потрясающе. Ходили слухи, что он вообще-то любит мальчиков, а не девочек. Но Лорен было совершенно безразлично,
кого он любит, она чувствовала себя польщенной, что может играть с ним.
Драматической группой ведала Бетти Харрис. Раз в неделю она проводила репетицию в холле старой церкви.
Бетти была непохожа на других учителей. Толстая, взрывная, с вечно пылающими щеками и соломенными волосами, всегда будто непричесанная. Ей нравились широкие цветастые одежды, говорила она задыхаясь и очень громко, и всем хотелось играть получше, чтобы она осталась довольна.
Что касается Лорен, то для нее репетиция была самым волнующим событием недели.
– А я слышала, что ты, Лорен, дорогая, уже обручилась, – сказала Бетти вместо приветствия.
Лорен кивнула.
– Ты для этого слишком еще молода, – покачав головой, сказала опытная Бетти, – слишком рано.
И Лорен опять кивнула. Хоть кто-то ее понимает. Когда все ученики были в сборе, Бетти объявила:
– У меня для всех большой сюрприз, – и всплеснула руками. – Вы часто слышали от меня о моем брате Харринггоне Харрисе, знаменитом нью-йоркском режиссере. Ну и вот, на следующей неделе он собирается посетить Босвелл.
Послышался одобрительный шум.
– Вы можете сами убедиться, что я ничего не приврала, – продолжала она, и ее розовые щеки запылали еще пуще, – и он очень скоро будет здесь. – Она перевела дыхание. Ее выпуклые глаза молниеносно обежали всех присутствующих и остановились на ком-то в заднем ряду. – И еще об одном: прежде чем мы начнем сегодня репетировать, я хотела бы приветствовать новичка в нашей группе. Давайте все поздороваемся с Ником Анджело.
В изумлении Лорен обернулась. В конце холла, небрежно прислонившись к стене, стоял Ник, как всегда, в своих рваных джинсах и грязной куртке.
Мег толкнула ее в бок.
– Я просто умираю, – прошептала она. – Если бы я могла отвлечь его от Дон, то, может быть, у меня появился бы еще один шанс.
– А ты все еще хочешь попробовать? Я думала, ты его ненавидишь.
– Знаю, – согласилась Мег, – но ведь другого-то нет? Я хочу сказать, и ты должна с этим согласиться, что он действительно замечательный.
– Да, – неохотно пришлось согласиться Лорен, – в своем собственном резком, бесшабашном стиле он, конечно, замечательный.
Синдра была неприятно поражена и очень разозлилась, узнав, что, пока она отсутствовала, мать пустила к себе жить своего столь долго пропадавшего мужа и его сына-оборванца. Синдра прежде даже не подозревала о существовании этого мужа. И вдобавок этот человек объявил, что он ее отец. Ее отец, Господи Боже мой! Белый бродяга, дерьмо, на которого даже смотреть противно.
– Я отсюда отчалю, – пригрозила она.
– А куда ты подашься, девушка? – спросила Арета Мэй, кривя рот в усмешке.
Синдра была готова заплакать:
– Устроюсь на работу, найду что-нибудь. Но здесь я не останусь.
Так они спорили и ругались до бесконечности, пока наконец Синдра не поняла, что это все ни к чему. У нее не было денег, и ей некуда было податься. Опять она оказалась в ловушке.
– Будешь спать в другом трейлере, с братьями, – сказала Арета Мэй. Она была рада снова увидеть дочь, но ей не нравились беспокойство и заботы, которые она принесла с собой.
Синдра поселилась в соседнем старом трейлере. Она разделила и без того тесное пространство надвое, повесив простыню, и отказалась разговаривать с Ником:
– Ко мне не ходи, и у нас не будет неприятностей, понял? Он искоса взглянул на нее, все еще пытаясь смириться с тем, что у него и в самом деле есть сводная сестра, да к тому же черная.
– Что я тебе сделал? – спросил он как-то. – Я не виноват, что мы здесь застряли.
– Достаточно того, что ты здесь, ты и твой проклятый папочка, – ответила она, и ее карие глаза сверкнули. – Он для меня никто.
– Да, конечно, не считая того, что он тебе папаша.
– Иди в задницу со своим папашей! – выпалила она. – Я вас обоих ненавижу!
Она была хорошенькая, но уж больно занозистая. И больше он с ней не заговаривал.
А между тем его дела на бензоколонке шли как надо. Теперь он работал не только в субботу вечером, но и в воскресенье утром. Каждую неделю он давал несколько долларов
Арете Мэй и припрятывал почти все, что оставалось. Когда Примо узнал, что он подрабатывает, то вскоре предъявил требования.
– Ничего нет, – ответил Ник.
– А что, черт возьми, я должен делать? – пожаловался Примо.
– Почему тебе тоже не поискать работу? – ответил Ник, снова бросая ему вызов.
Примо нагнулся и р-раз – взмахнул в воздухе тяжелым кулаком.
Но Ник был слишком взрослым и опытным, чтобы знать, чего следует ожидать от Примо, и вовремя увернулся.
Синдра отказалась по утрам ходить с ним вместе в школу и даже сидеть рядом в автобусе. Он заметил, что в школе она еще более одинока, чем он, хотя по субботам вечером якшалась с ребятами из Рипли.
Примо вел себя так, словно осуществлялась великая Американская мечта. После возвращения Синдры он вошел в роль заботливого папаши.
– Не желаю, чтобы моя дочь гуляла допоздна, – известил он Арету Мэй.
– Ты поздно хватился, чтобы отдавать ей приказания, теперь она ничего от тебя не примет.
– Но она моя дочь, – орал Примо, – и это я устанавливаю здесь порядки.
Арета Мэй устало покачала головой. Да, спустя семнадцать лет Примо наконец вернулся, но вот вопрос, а так ли уж он ей нужен?
Сцена из «Кошки на раскаленной крыше» удавалась великолепно. Лорен сияла, ей нравилось играть Мэгги, особенно с таким Бриком, как Деннис.
После занятий Бетти Харрис ее похвалила:
– Отлично, Лорен, милая. У тебя в самом деле есть талант. Лорен была в восторге:
– Да? Знаете, когда-нибудь я хотела бы поехать в Нью-Йорк. Смогу я там получить возможность играть?
– Актерское ремесло – ненадежное и трудное дело, – ответила Бетти. На ней были широкий кафтан со множеством позолоченных цепочек, и каждый раз, когда она открывала рот, они начинали звенеть. – Слишком много актеров и слишком мало ролей.
– Но мне так хотелось бы попытаться, – откровенно призналась Лорен.
– Попытка может быть удачной, но не рассчитывай, что сможешь этим зарабатывать себе на жизнь, это слишком неверная профессия.
После занятий ее встретил Сток. Он с видом собственника взял ее за руку и, заметив Ника, спросил:
– А что здесь делает этот оборванец? Лорен сейчас же встала на его защиту:
– Он не оборванец.
– А кто же он? Ты только посмотри на него, вечно в своем рванье, он что, считает себя Джеймсом Дином?
– Не у каждого столько денег, чтобы выглядеть так, как ты, – заметила она сдержанно.
– Не каждый может выглядеть, как я, – хвастливо ответил Сток.
Они зашли в аптеку выпить содовой. В местном театре шла пьеса «Какими мы были». Лорен хотелось ее посмотреть, но Стоку было неинтересно.
– Ненавижу это сентиментальное дерьмо, – ответил он. – Мне подавай Клинта Иствуда, и хоть каждый день.
Лорен вздохнула:
– Ты обещал, что мы пойдем сегодня вечером посмотреть.
– У меня сейчас другие идеи.
– Какие?
– Покататься на машине и поговорить о нашем будущем. Пора бы.
– Да, наверное, – сказала она неуверенно и глубоко вздохнула.
Покататься – это хорошо, и ей предоставилась бы возможность сказать ему, что, по-видимому, у них нет общего будущего.
Сток вел машину, выпендриваясь, как часто бывает с богатыми отпрысками. Отец дал слабину и пообещал подарить ему к Рождеству новый автомобиль, так что теперь он готов был разнести «фандерберд» вдребезги и так рванул по Главной улице, словно участвовал в гонках.
– Не так быстро, – сказала она, хватаясь за ручку дверцы.
– Успокойся.
Но Лорен очень не любила, когда ей так отвечали, словно она истеричка или трусиха.
– А куда мы едем? – спросила она.
– На старый стадион, – сказал он, обнимая ее одной рукой за плечи.
Заброшенный стадион, сразу же за городом, пользовался дурной славой места для свиданий.
– Нет, – сказала она поспешно.
– Почему нет?
– Ты знаешь почему.
– Но мы же обручились. И можем поехать куда угодно.
– Вот поэтому я и хочу с тобой поговорить.
– А я думал, что этого хочу только я.
– Мы должны поговорить друг с другом, – ответила она серьезно.
И против воли она все же позволила отвезти себя на старый стадион, где он припарковался, пригасил огонь и немедленно перешел к наступлению.
– Что ты делаешь? – спросила она, отталкивая его.
– То, что надо было сделать пару месяцев назад, – ответил он, а его руки шарили по ее телу.
Она хлопнула его по рукам:
– Нет, Сток, отстань!
– Что с тобой, Лорен? Ты что, снежная королева, что ли? – сказал он и ухитрился зажать ей рот губами.
Она не без труда вырвалась.
– Прекрати же!
Он откачнулся и сжал кулаки.
– Иисусе Христе! Когда я дойду с тобой до первой стадии?
– Никогда! – ответила она с жаром. – Наша помолвка – большая ошибка. Мы не созданы для того, чтобы жить вместе.
Он выпрямился на сиденье.
– Какого черта ты хочешь этим сказать?
– Я вообще не должна была соглашаться на помолвку. И не знаю, почему я согласилась. Этого хотели мои родители. Ты им нравишься. Им нравится твоя семья. Они думают, что из нас вышла бы блестящая пара. – Она знала, что говорит очень быстро, но уже завелась и не могла остановиться. – Я еще не готова связать себя с тобой.
– Но ты связывалась с Сэмми Пилснером, – сказал он едко.
– А что тебе известно обо мне и Сэмми? – оборвала она его и покраснела.
– Ничего особенного. Просто он обычно рассказывал всем ребятам, что ты делала ему накачку.
Она не могла поверить, что Сэмми был способен предать ее.
– Я тебе не верю, – ответила она свирепо.
– Но это было, правда? И если ты ему это делала, я хочу того же самого. – И с этими словами он опять на нее накинулся.
Но в отличие от Мег она не собиралась исполнять желания разных подонков.
– Если ты не перестанешь, я выскочу из машины, – пригрозила она, снова хлопнув его по рукам.
– Давай, – сказал он покладисто, – до дома путь длинный.
– И ты думаешь, меня это остановит?
– О, черт возьми, ты ведешь себя, как дура, – пожаловался он. – Любая другая была бы рада очутиться здесь со мной.
Он просто хвастун и грубиян. У нее гневно сверкнули глаза:
– А я не любая другая, и тебе уже пора бы это знать! Почувствовав, что Лорен в ярости, он быстро переменил тактику.
– Ну, ладно, Лорен, – протянул он заискивающе, – ну, я просто хочу немного с тобой поласкаться, – и снова его руки зашарили по ее телу.
Каждый раз, когда он переходил в наступление, Лорен ощущала себя невероятно уязвимой. Он такой большой и сильный, ему легко преодолеть ее сопротивление. Надо что-то предпринять, и как можно скорее. Лорен нащупала ручку дверцы, распахнула ее и выскочила.
– Я ухожу, – закричала она, – а ты просто сексуальный маньяк!
– А ты ничего не умеешь шевелить! Только дразнишь! – заорал он в ответ.
– Пропади ты пропадом, Сток Браунинг! – И с пылающим от ярости лицом она пошла прочь.
Сток вдруг понял, что это она всерьез. Он завел мотор, развернул машину и поехал за ней. Спустив стекло, он крикнул:
– Влезай обратно. И не дури.
– Не нуждаюсь, – ответила она, шагая по неровной проселочной дороге.
Он сдался:
– Я тебя не трону. Клянусь, что не трону.
Она остановилась и, обернувшись, взглянула ему прямо в лицо:
– А чем клянешься?
Она не испытывала восторга при мысли, что придется пройти пешком все пять миль.
– Жизнью моего отца.
– Подумаешь, важность!
– О'кей, о'кей. Клянусь своей жизнью. Ну, этого тебе достаточно? А теперь лезь в машину. – Он распахнул вторую дверцу, и она влезла.
– Я буду хорошо вести себя, – сказал он, совсем смирившись. – Я подожду до тех пор, пока мы поженимся. Обещаю.
«Тебе придется долго ждать, – подумала она, – честное слово, очень долго».
13
Пьесу должны были сыграть за несколько дней до рождественских каникул. Лорен настолько поглотила ее роль, что она решила на время забыть об инциденте со Стоком и все решить с ним после Рождества. На Новый год она разделается с ним бесповоротно и навсегда.
Родители просто сводили ее с ума – они говорили только о том, когда лучше назначить свадьбу.
– Я вышла замуж за твоего отца, когда мне едва исполнилось восемнадцать, – говорила мама.
– Но мне ведь только шестнадцать, – заметила Лорен, – и я не собираюсь сейчас выходить замуж.
– Но почему? – в унисон спросили Джейн и Фил.
Что это на них нашло? Что, они хотят от нее избавиться? Или хотят поскорее добраться до тех преимуществ, которые могут получить, породнившись с Браунингами?
А в ее жизни важнее всего стали репетиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74