Она одарила их милостивой улыбкой богатой женщины. Тонкие ярко накрашенные губы, белая, туго натянутая кожа, искусственные зубы. Она вышла на десятом этаже.– Почему это тебе всегда улыбаются женщины? – спросил Квинси, ковыряя в зубах зубочисткой.– Тебе уже говорили, что ты задаешь дурацкие вопросы?– Это потому, что ты красавчик, сукин ты сын, – завистливо пробормотал Квинси. – Я – личность. А ты – красавчик. Повезло же гаду.На четырнадцатом этаже были только две квартиры. Дверь Дэли Форреста была выкрашена красным, возле нее висел сияющий латунный молоточек.– Кажется, он неплохо устроился, – заметил Квинси, потирая пальцем дверь, чтобы посмотреть, не сходит ли краска.Майкл нажал на звонок. Подождав пару минут, нажал снова.Когда Дэли Форрест наконец появился, он оказался совсем не таким, как они представляли. Он оказался немолодым, интересным мужчиной с копной седых волос, снежно-белой козлиной бородкой и в очках с тонкой металлической оправой. Одет он был в пестрый шелковый халат с украшенным кистями поясом и черны бархатные шлепанцы с монограммами. И совсем не походил на продюсера порнофильмов.– Чем могу помочь? – В его речи отчетливо слышался британский акцент.– Дэли Форрест? – вежливо осведомился Майкл.– Да. Повторяю: чем могу помочь, господа?– Мы расследуем дело.– Что-нибудь произошло в этом доме?– Да, – ответил Майкл. – Нам нужны свидетели.– Я весь вечер не выходил из квартиры, – сказал Дэли Форрест. – Сомневаюсь, что могу быть свидетелем.– А ваша сожительница? – спросил Майкл, пытаясь через его плечо заглянуть в квартиру.– Какая сожительница? – переспросил Дэли, твердо стоя в дверях.– Рита Полоне.– Мисс Полоне здесь нет. – Дэли поглаживал свою бородку. – Более того, она здесь не живет. С чего вы это взяли?– Дело, которое мы расследуем, – медленно проговорил Майкл, – касается мисс Полоне.– Каким образом? – Дэли явно не обрадовало это вторжение в его личную жизнь посреди ночи.– Нам необходимо поговорить с ней. – Этот человек начинал нервировать Майкла.Дэли сверху вниз посмотрел на него глазами, холодными, как зима в Арктике.– Повторяю: ее здесь нет. – Он был готов закрыть дверь.– Все, что нам нужно, – ее адрес, и мы уйдем, – вмешался Квинси, чувствуя, что сейчас начнутся неприятности.– Разрешите взглянуть на ваши документы, – неожиданно злобно произнес Дэли.Майкл ничуть не растерялся:– Конечно. – И он достал из кармана свой жетон. Дэли Форрест отнюдь не был дураком.– Это жетон нью-йоркского детектива, – резко сказал он.Майкл не смутился.– Да. Мы работаем над делом, не ограниченным одним штатом.Глаза Дэли блеснули над очками сталью, когда он сказал:– Я бы хотел переговорить с вашим начальником: дайте мне, пожалуйста, его номер.Квинси забеспокоился.– Почему бы нам не зайти еще раз, – предложил он, хрустнув пальцами, – привычка, выводившая Майкла из себя.Дэли посмотрел на Квинси и Майкла.– Я бы не советовал. – С этими словами он захлопнул дверь у них перед носом.– Черт побери! – выругался разъяренный Майкл.– Давай уйдем отсюда, – предложил Квинси, – пока он не вызвал настоящих полицейских.– Он знает, где она, – пробурчал Майкл себе под нос.– Да, и не скажет нам.– Скажет.– Не сегодня.– Посмотрим.– Майк, – умоляюще произнес Квинси, – подожди до завтра.– Ерунда, – зло повернулся к другу Майкл.Рано утром Майкл вернулся к дому Дэли Форреста один. Квинси был занят делом о шантаже в какой-то студии. Майкл припарковался напротив, там, откуда он без помех мог наблюдать за всеми входящими и выходящими из дома.Он спал урывками, уверенный, что сегодня, наконец, узнает, где Рита. Он ненавидел ее за то, что, отобрав у него ребенка, она заставила его пройти через все это. Как только он найдет ее, он проконсультируется с юристом и оформит полную опеку над Беллой.Да, а как он будет платить за все это? Потребуется снять квартиру, нанять приходящую няню и Бог весть, что еще.Первым делом надо найти постоянную работу. Квинси предложил ему стать его партнером – заняться частным сыском, и это совсем неплохая идея. Они были в свое время хорошей командой, а Квинси заверил, что работать для студий легко, приятно и не опасно для жизни, в отличие от их нью-йоркского дела. Майкл обдумывал это. В конце концов у него есть целый год на раздумья о том, возвращаться ли ему в Нью-Йорк или же остаться в Лос-Анджелесе.Нужно было выпить. Эта мысль, прочно засевшая в подсознании, заставила его, наконец, обратить внимание на себя самого. Немедленно он почувствовал сухость во рту.Господи! Это было совсем плохо. Он оставался трезвенником почти четыре года и совсем не хотел начинать пить снова. Мысли о выпивке приходили в голову, как правило, в трудные моменты. Он знал, что таким образом легко приглушить боль.Хорошо, что «Программа» научила его уму-разуму настолько, чтобы понимать, что это – неверный путь, и если он поддастся искушению, то погибнет.Стать трезвенником было нелегко, и он не сломает свою жизнь сейчас, как бы ни манило его спиртное.Закурив, он отчаянно пытался подавить желание, заставляя себя думать о том, что ему нужно снова поработать над «Программой», ведь он целыми месяцами не бывает на встречах.В десять сорок пять Дэли Форрест вышел и сел в «лексас», управляемый шофером.Майкл последовал за машиной. Свернув с дороги, они поехали вдоль Уилшира к окраине.Рано утром Майкл просил друга, работавшего в департаменте полиции в Нью-Йорке, проверить, что собой представляет мистер Форрест. Он выяснил, что Дэли, натурализованный американец шестидесяти трех лет, последние пятнадцать лет провел в Лос-Анджелесе. За это время написал сценарии и снял несколько «мягких» порнографических фильмов, последние три года занимался «настоящей» порнухой. Он не совершал ничего противозаконного, но был опасно близок к этому. Два года назад он был арестован за ввоз неразрешенных к показу фильмов, но полностью доказать его вину не удалось, и обвинение было снято.У Дэли Форреста не было ни жены, ни семьи, и он был богат. Это все, что знал Майкл. И этого было достаточно. Рита обожала тратить деньги: богатый человек типа Дэли Форреста мог подбить ее на что угодно.Майкл следовал за «лексасом» до Хэнкок-парка; там, свернув к большому дому на тихой боковой улице, Дэли вышел из машины, быстро переговорил о чем-то с шофером и отослал машину. Дверь в дом он открыл своим ключом, затем захлопнул ее за собой.Майкл припарковался напротив и минут пять сидел в машине, прежде чем выйти и подойти к дому.Утро было прекрасным, пели птицы, и над городом не висел смог. У входа пышно цвела пурпурными и оранжевыми цветами бугенвиллея. Тощая черная кошка обогнула угол и скрылась.Вместо того, чтобы войти с парадного входа, Майкл решил последовать за кошкой, внимательно глядя, не следят ли за ним.У него вновь появилось неприятное чувство, будто должно произойти что-то, что он не сможет проконтролировать.В ночь, когда он был ранен, его беспокоило то же самое чувство. И то, что было обычной облавой на торговцев наркотиками, чуть не закончилось для него смертью. Этой ночи ему не забыть.Осторожно двигаясь, он добрался до сада, который неожиданно оказался большим и ухоженным, и попал в тень нескольких пальм.Дверь в кухню была открыта, оттуда слышался детский голос.Его сердце сжалось: он был уверен, что это Белла.Он подошел ближе к раскрытой двери. Майклу показалось, что он видит спину маленькой девочки.Волной нахлынуло облегчение. Он нашел свою дочь, и ничто не сможет снова разлучить их.Как только он сделал еще один шаг вперед, что-то обрушилось ему на голову, и он провалился в беспамятство.Последнее, что он услышал, был детский крик.Он вел альбом вырезок, очень часто доставая его и делая дополнения. Он купил ножницы и двойную ленту скотча в «Трифтиз» и прилежно работал над своим альбомом, как только появлялось что-то новенькое, что можно было добавить к его коллекции вырезок.Женщина из Агура-Хиллз не привлекла того внимания газет, на какое он рассчитывал, и Он разозлился. Теперь Он знал, что для того, чтобы привлечь к себе такое внимание, надо оставлять впечатляющие послания – пусть все знают, с кем имеют дело.Он целыми днями думал об этом. Как бы поступил Стивен Сигал? Как бы подобную проблему решила могущественная кинозвезда?Этого Он не знал.Однажды вечером женщина, живущая в том же доме, попробовала заговорить с ним. Он сразу же постарался прекратить ее глупую болтовню, но это не избавило его от ее навязчивости.– Я – актриса, – сообщила она. – А чем занимаетесь вы?– Писатель, – бросил Он, не глядя ей в глаза. Они неловко столкнулись в коридоре.– А что вы пишете? – заинтересовалась она.Он повернулся и ушел, оставив ее вопрос без ответа.Казалось, его грубость ее ничуть не обеспокоила: где бы она ни увидела его, она вела себя так, словно они были старыми друзьями.Вчера она привязалась к нему, когда Он шел к машине.– Забавно, – весело сказала она, – мы живем в одном доме, а я даже не знаю, как вас зовут.Он был вынужден ответить.– Джон, – солгал Он.– Джон, а дальше? – Она придвинулась ближе.– Джон Сигал, – ответил Он, отстраняясь. Она кокетливо улыбнулась:– А вы не хотите узнать, как зовут меня?У него не было ни малейшего желания это узнавать, но она не смутилась:– Шелли. На конце «и». Когда это имя станет известным, сможете сказать, что знали меня «еще тогда».Будущие актрисы. Они были повсюду в Голливуде. Заполнили улицы. Набились в клубы. Разъезжали по шоссе. Их голодные глаза смотрели… хотели… ждали.Если бы не эта сучка-актриса, соблазнившая его своей многообещающей улыбкой, пышной грудью и длинными желтыми волосами, Он бы никогда не потерял семь лет жизни.Отодвинув затемняющие шторы, которые теперь закрывали его окна, Он высунулся наружу, глядя, как экономка устало идет по дорожке, вынося мусор. Она держалась подальше от него: Он приучил ее не подходить близко к его комнате.Одиночество нравилось ему. У него было все, что надо – кровать, телевизор, видеомагнитофон, стопка кассет и его мечты о будущем.Будущее станет просто прекрасным, когда Он разберется с этими мерзкими бабами, предавшими его. Мразь. Им надо преподать урок. Возможно, урок будет слишком жесток, но иного выхода нет.Время заняться вторым именем в его списке. Всего шесть женщин. Осталось пять.Игра была просто восхитительной, и Он от души наслаждался. ГЛАВА 13 – Нет, Роза, определенно – нет, – сказала Кеннеди, зажав трубку подбородком. – Я отказываюсь участвовать в еще одной никчемной встрече.– Но, Кеннеди, – сказала Роза своим обычным «ты-должна-сделать-мне-большое-одолжение» голосом, – посмотри, как получилось в прошлый раз. Ты получила удовольствие. Что же в этом плохого?Правда. Ночь с Никсом запомнилась, но ей вовсе не хотелось повторения.– Ничего, – ответила она. – Просто мне не хочется снова делать это. Кроме того, мне нужно работать.– Работать?– Я пишу статью о Бобби Раше для «Стайл Ворз». Роза заинтересовалась:– Ты сделала интервью?– Вроде того.– И как он?– Хорош, – ответила Кеннеди. – Действительно неплохой парень для актера.– А у него есть подруга? – Роза умирала от желания все разузнать.– Мы не касались его личной жизни. Роза разочаровалась:– Почему же? Это именно то, о чем хотели бы почитать все женщины.– Роза, – терпеливо объяснила Кеннеди, – ты освещаешь на телевидении новости, как захочешь, а я по-своему делаю интервью.– Так сегодня вечером ты с нами не пойдешь?– Нет. Понятно?– Много теряешь.– Ты всегда так говоришь.Избавившись от Розы, Кеннеди позвонила своему отцу в больницу. Он был весел, как всегда. Ему было восемьдесят пять лет, его глодал рак, и все-таки он всегда умудрялся поднять ей настроение.– Я приеду в воскресенье проведать тебя, папочка, – пообещала она. – Что-нибудь привезти?– Только твое веселое личико, – ответил он. – И хорошую «гавану», если тебе удастся протащить ее мимо этих чертовых медсестер.– Слетаю на Кубу.– Сойдет и «Данхилл». Улыбнувшись, Кеннеди повесила трубку.В воскресенье, по дороге к госпиталю в Агура-Хиллз, Кеннеди много думала о своей статье для «Стайл Ворз». Материалы о Бобби Раше, посланные из Нью-Йорка через «Федерал Экспресс», были уже в пути.Киноиндустрия была очень заманчивой темой. Женщины в кино. Женщины и жестокость. Женщины в Голливуде. Равенство или борьба полов. Кто победит?Она думала о женщинах, обладающих реальной властью в Голливуде, и больше всего ей хотелось сделать интервью с Шерри Ленсинг, руководившей «Парамаунтом», и Лаки Сантанджело, властной дамой, хозяйкой и управляющей «Пантер Студиос». Под руководством Лаки на студии было снято несколько интересных фильмов, где женщины подавались интересными личностями, а не просто заурядными подругами героев или же шлюхами.Кеннеди знала, что может работать в нескольких направлениях. О борьбе полов писались бессчетные статьи, но ни одна из них не отражала ее точку зрения. Может, если ей удастся написать действительно сильную статью, это заставит хоть некоторых так называемых воротил Голливуда пересмотреть свои позиции.Ха! Очень смелые пожелания!Она решила утром позвонить Мейсону и обсудить это с ним. Он обладает хорошим чутьем, а ведь очень важно, чтобы ее первая большая статья для «Стайл Ворз» вызвала резонанс.Сестра Линфорд, чернокожая женщина за сорок с пышным бюстом и хитрой улыбкой, питавшая слабость к отцу Кеннеди, встретила ее в приемной.– Ваш папочка – неисправимый ухажер, – сияя, заявила она. – И мне этот дрянной мальчишка безумно нравится.Кеннеди никогда не думала о своем отце как об «ухажере» или «дрянном мальчишке». Очевидно, это была другая сторона увлеченного литературой профессора, вырастившего ее. Он всегда был прекрасным, заботливым отцом, и, хотя Кеннеди была единственным ребенком, родители никогда не давали ей почувствовать себя одинокой. Каждое лето они много тратили на путешествия, изучая Европу и знакомя дочь с различными культурами. В девять лет Кеннеди читала Диккенса, в двенадцать – Троллопа и Достоевского, а к четырнадцати добралась до Генри Миллера и Анаис Ник. Она получила разностороннее образование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64