Казалось, на нас ополчились все вокруг. Нет, это неправда. У нас еще было несколько верных друзей. И один из них – лорд Дигби – предложил собрать роту кавалеристов, пуститься в погоню за Пимом и его приспешниками, найти их и арестовать. Но король не позволил этого сделать.
По крайней мере, мы теперь поняли, кто нам друг, а кто враг. Вероломство Люси глубоко потрясло меня, но, оглядываясь назад, я вижу, что более умный человек давно заподозрил бы эту женщину в измене. Почему меня не насторожила ее дружба с Пимом? До чего же я была глупа, если считала, что Люси прикидывается, будто заинтересована Пимом и его делами лишь ради меня! Но куда больше неверности Люси угнетало меня то, что именно я сорвала все планы Карла. Порой мне кажется, что ни один враг не причинил ему столько зла, сколько принесла я, всем сердцем любившая Карла и мечтавшая отдать за него жизнь.
Но, как я уже сказала, мы смогли отделить истинных друзей от ложных. Такие люди, как граф Голланд и граф Эссекс, принесли нам свои извинения и подали в отставку; теперь, наученная горьким опытом, я понимала, что это значит.
Но всерьез мы встревожились, когда улицы запрудила разгневанная толпа. Люди несли знамена, на которых было написано одно слово: «Свобода «. Я не знаю, какой смысл вкладывали в это слово мятежники. Неужели они считали, что под властью суровых пуритан из парламента страна станет более свободной, чем была при короле?
Моя мать уехала, посланник папы тоже отбыл в Рим, чего же еще хотел от нас народ?!
Карл испугался за меня, решив, что именно на меня может обрушить толпа свою ярость. Он сказал, что лучше нам покинуть Уайтхолл, и мы собрались в дорогу.
Поездка эта была ужасной. Мы сидели в раззолоченной карете, в которой совсем недавно катили мимо ликующих толп; теперь же мы видели кругом жуткие, злобные лица, пылавшие гневом глаза, угрожающе сжатые кулаки… Я не знаю, за что эти люди так ненавидели нас.
Как я была рада, когда Вестминстер остался позади и мы увидели зеленые поля, окружавшие Хэмптон! Раньше я так любила этот дворец! Он был прекрасен, как всегда, но навевал теперь воспоминания о цыганке с безумными глазами и о зеркале, которое она держала перед нами.
Внутри дворец оказался темным и мрачным. Никто не вышел, чтобы встретить нас. Наша стража помогла нам выбраться из кареты, и когда мы переступили порог резиденции, на нас пахнуло холодом и затхлостью. В каминах не пылал огонь, у которого мы могли бы согреться, и в покоях наших царило полное запустение.
Всю ночь Карл, я и трое наших детей, Карл, Мэри и Джеймс, дрожали в одной комнате.
– По крайней мере, – сказала я мужу, – мы все вместе.
– Мы не можем оставаться здесь, – ответил он, – завтра нам придется уехать в Виндзор.
Мы так и сделали. И как же радостно было увидеть этот прекрасный замок! Он казался мощным, несокрушимым и по-королевски величественным, что имело для нас в тот момент особое значение. Я была счастлива покинуть холодный и неприветливый Хэмптон; я чувствовала: ни за что и никогда не смогу я снова полюбить его!
– Нам надо быть готовыми ко всему, – заявил король. – Пим и его друзья знают, что я собирался предъявить им обвинение в государственной измене. И теперь они сделают все возможное, чтобы поднять против меня народ. Людям придется сделать выбор: или король, или парламент! Но я верю в своих верноподданных.
– А их – бесчисленное множество! – воскликнул граф Денби. – Мы соберем всех наших сторонников под свои знамена! Ведь люди скоро поймут, какая страшная угроза исходит от пуритан.
– Нам нужны деньги, и мне проще, чем другим, их раздобыть, – выпалила я. – Я уверена, что если мне удастся встретиться с братом, то я смогу убедить его помочь нам.
Все выжидательно посмотрели на меня, и я подумала: если бы мне только удалось сделать что-то значительное! Если бы я только смогла исправить все то зло, которое причинила королю! Я была уверена: все его друзья осуждают меня, считая, что именно из-за меня мы оказались в столь ужасном положении. Арест смутьянов из парламента быстро положил бы конец поднявшейся в стране буре. И теперь лишь Карл делал вид, что все это не так уж и серьезно.
Мне отчаянно хотелось доказать мужу, что ради него я готова на все.
Друзья наши сочли мой замысел неплохим. Мы отчаянно нуждались в поддержке. Условия папы были слишком жесткими. За то, что он поможет Карлу удержаться на троне, Его Святейшество требовал от короля таких уступок, которые могли привести лишь к одному – к тому, что английский монарх и впрямь потеряет корону. Народ Англии не потерпит государя-католика. Теперь я это знала. С другой стороны, наши друзья ни на миг не забывали, что я – сестра короля Франции; и хотя никто не ожидал от Людовика особой любви к Карлу, все понимали: ни один монарх не захочет увидеть другого государя низложенным. Поэтому Людовик, возможно, и поддержит Карла – а кому, как не сестре, лучше всего попросить помощи у брата?
Я также возлагала некоторые надежды на принца Оранского. Он так рвался обеспечить безопасность нашей принцессы, что, возможно, захочет теперь снабдить нас деньгами или оружием. Я всем сердцем надеялась на это. И в ближайшие дни могла бы отправиться в Голландию – под тем предлогом, что везу дочь к ее мужу.
– Прежде парламент не желал выпускать вас из страны, – заметил Денби.
– На этот раз я уеду – позволит он мне или нет! И возьму с собой свои драгоценности, чтобы продать их и приобрести оружие.
Король с гордостью посмотрел на меня. Он сказал:
– Я должен буду уехать в Халл, так что нам все равно придется расстаться. В Халле хранятся запасы военного снаряжения, подготовленные для борьбы с шотландцами. И если этот арсенал останется в наших руках, то – в случае необходимости – я готов буду лицом к лицу встретиться со своими врагами.
Таковы были наши тогдашние планы. Король собрался в Халл, чтобы иметь средства для борьбы, если уж до нее дойдет дело. Я же твердо решила, что с дозволения обеих палат или без оного повезу свою дочь в Голландию.
– Сначала надо дождаться ответа из парламента, – сказал Карл, всегда старавшийся по мере возможности разрешать все дела миром. И к нашему изумлению, члены парламента с легкостью согласились выпустить нас с дочерью из страны.
Я сказала, что нам надо как можно скорее отправляться в путь, пока недруги наши не передумали и не решили нас остановить, и все согласились со мной.
Карл проводил нас до побережья. Сначала мы остановились в Кентербери, где февральские ветры казались не такими ледяными, как холод, сжимавший мое сердце. Я должна была расстаться с Карлом и, прощаясь с ним, как всегда, спрашивала себя, когда же мы увидимся вновь.
Я попыталась улыбнуться и сказала, что надеюсь на успех наших планов и верю в победу. Вскоре все наши горести и беды останутся позади. Не будет больше одетых в черное пуритан с мрачными лицами, и уж никто не осмелится мешать нашему счастью.
– Мне будет очень трудно без вас, – проговорил Карл. – Когда вы со мной, все остальное не имеет значения…
– Я знаю, – ответила я. – То же самое чувствую и я. Но в конце концов все будет хорошо. Мне кажется порой, что за такое счастье, как наше, нужно бороться… и нужно платить. Любимый мой, я хочу вернуться обратно с целой армией – и тогда мы сможем вышибить из этих мятежников дух!
– О мой маленький отважный генерал, – улыбнулся Карл, – не задерживайтесь там надолго.
– Я не пробуду вдали от вас ни одной лишней минуты, – заверила я его, – а после этой краткой разлуки нас ждет сладостная встреча.
Мне хотелось немного задержаться под сводами Кентерберийского кафедрального собора, но нам надо было спешить: кто знал, когда враги наши изменят свое решение и попытаются оставить меня в Англии?
На следующий день мы отправились в Дувр – и возликовали, увидев в гавани голландские корабли. Это была эскадра из пятнадцати судов под командованием адмирала ван Тромпа.
– Как они хотят заполучить их маленькую принцессу! – сказала я Карлу. – Не сомневаюсь, что они с удовольствием помогут ее отцу и матери.
Нас ожидал небольшой сюрприз: на одном из кораблей прибыл принц Руперт, который уже приезжал к нам раньше со своим братом Чарльзом-Льюисом. Потом мы были несколько удивлены тем, что Чарльз-Льюис отказался присутствовать у Мэри на свадьбе. Он был рассержен тем, что Мэри вышла замуж не за него, а за принца Оранского. Однако Руперт от души веселился на свадьбе, и казалось, что мы на самом деле нравимся этому обаятельному молодому человеку.
Он радостно приветствовал нас и заявил, что слышал о волнениях в Англии и мечтает сражаться в войсках своего дяди с этими жалкими пуританами.
Карл поблагодарил юношу и объяснил, что никакой войны сейчас в Англии нет, что, по его мнению, любой разумный человек понимает: если она начнется, то это никому не принесет добра. Он, король, рад сообщить племяннику, что до этого еще не дошло, и искренне надеется, что никогда не дойдет.
Руперт был явно разочарован. Если в Англии нет никаких сражений, то ему незачем здесь оставаться, он, пожалуй, вернется назад в Голландию вместе с нами и будет в пути опекать меня и мою дочь.
Карл ответил, что действительно будет искренне благодарен племяннику, если тот возьмется опекать нас.
– Королева – это величайшее мое сокровище, – проговорил мой муж. – Берегите ее, и вы сослужите мне службу, за которую я буду благодарить вас до конца своих дней!
Итак, было решено, что Руперт отправится с нами.
Последнее прощание! Я никогда его не забуду. Это одно из тех воспоминаний, которые останутся со мной до моего смертного часа.
Чтобы скрыть истинную цель своей поездки в Халл, где хранились запасы оружия, Карл облачился в охотничий костюм. Король хотел, чтобы все думали, будто, проводив меня, он отправится на север поохотиться.
Сначала Карл поцеловал дочь, потом повернулся ко мне и сжал меня в объятиях. Он снова и снова осыпал меня поцелуями, а потом отпустил – лишь для того, чтобы опять привлечь к себе.
– Как я буду жить без вас? – выдохнул он.
– Так же, как и я, – тосковать в одиночестве, – тихо ответила я.
– О, дорогая моя, не уезжайте! Не покидайте меня! – взмолился он.
– Я вернусь обратно с целой… с тем, что нам необходимо для победы над врагами, – обещала я. – А после этого, мой драгоценный, мы будем вместе и станем счастливо жить до конца наших дней.
Снова поцелуи. И снова объятия. Мы просто не могли оторваться друг от друга.
Но я должна была идти и наконец неохотно высвободилась из кольца его рук. Он стоял и смотрел, как я поднимаюсь на борт корабля. Я замерла на палубе, а Карл – на берегу, и мы долго и страстно глядели друг на друга, пока корабль не начал медленно отдаляться от причала.
Потом Карл вскочил на коня и галопом поскакал вдоль берега, продолжая размахивать шляпой…
Я плохо видела мужа сквозь пелену слез, застилавших мне глаза, но продолжала махать рукой, пока берег Англии не растаял вдали.
«ЕЕ-ВЕЛИЧЕСТВО-ГЕНЕРАЛИССИМУС»
Я ненавидела море. Во время моих плаваний оно, как нарочно, всегда было ужасным. Вот и в тот раз, едва мы отчалили от английского берега, начался шторм. Любые поездки всегда казались мне бесконечными, но штормовая погода, по крайней мере, отвлекла меня от мрачных мыслей о разлуке с Карлом. Большую часть времени я дрожала от страха и волнения: во-первых, боялась утонуть, а во-вторых, беспокоилась за корабли, на которых плыло мое столовое серебро и драгоценности.
Страхи мои были отнюдь небезосновательны, ибо, когда показался голландский берег, один из кораблей скрылся под бушующими волнами. С превеликим огорчением я поняла, что это было то судно, на котором перевозилось убранство моей дорожной часовни.
Это показалось мне дурным предзнаменованием.
Меня сопровождало лишь несколько друзей. Среди них были лорд Арундель и лорд Горинг – отец Джорджа, выдавшего заговор военных. Кстати, Джордж потом вернулся к нам и так сокрушался, что Карл простил его. Король сказал, что Джордж Горинг, стремясь искупить свою вину, будет теперь преданно служить нам и постарается исправить все зло, которое он причинил. Еще со мной были мой исповедник отец Филипп, отец Киприан Гамаш, графиня Сьюзен Денби, герцогиня Ричмонд и несколько придворных дам, а также кое-кто из моих французских приближенных.
Как чудесно было снова ступить на твердую землю! Сойдя вместе с Мэри на берег в Хаунслердайке, я почувствовала невероятное облегчение. Юный супруг моей дочери уже ждал нас у причала, и в тот миг, когда принц усаживал нас в кареты, которые должны были отвезти нас в Гаагу, раздался приветственный пушечный залп.
Принц Оранский принимал нас с великими почестями, как и подобало принимать членов королевской семьи. Я не сомневалась в том, что он действительно был рад браку, но мне не хотелось тратить время на долгие и пышные свадебные торжества – ведь я прибыла в Голландию с другой целью: мне следовало побыстрее завершить все дела, собрать армию и немедленно возвращаться в Англию.
Первой меня встретила сестра Карла Елизавета, женщина несомненно красивая, однако не заботившаяся о своей внешности. Она была подавлена бедами, выпавшими на ее долю, и с явным неодобрением взирала на меня – как всегда, одетую в элегантное платье, которое подчеркивало женственность моей фигуры. Возможно, Елизавета знала, что мои безрассудства сослужили плохую службу делу ее брата, но ни словом не обмолвилась об этом, лишь глядела на меня глазами, полными упрека. Елизавета была сдержанна в выражении своих чувств, но также никогда не забывала, что она английская принцесса, и события в Англии волновали ее.
Руперт вел себя безупречно – он был почтителен и любезен со мной. За то время, которое прошло с нашей последней встречи, он избавился от страсти к приключениям и теперь горел желанием выполнить просьбу короля – как можно лучше заботиться обо мне.
А вот Чарльз-Льюис все еще пребывал в дурном расположении духа и пока не появился приветствовать меня.
Я было подумала, какой радостной могла бы стать эта встреча, будь Карл здесь со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59