Кредит нам предоставило общество, а моя подруга не любит быть должницей.
– Это делает ей честь.
– Значит, это вы…
– Я вас переместил в другую каюту. Оплатил разницу в стоимости, с тем чтобы вы путешествовали в комфорте.
Я покраснела.
– Но… мы обязаны возместить вам разницу.
– Ни в коем случае.
– Лилиас…
– Лилиас не обязательно об этом знать. Пощадите ее чувства. Она будет считать себя еще и моей должницей. Это для нее так же плохо, как быть должницей перед обществом. А вам известно, как она ненавидит долги.
Я помолчала.
– Я заплачу вам, – наконец сказала я.
– Я не приму ваших денег.
– Вы обязаны это сделать.
– Почему? С моей стороны это маленький подарок. Я думаю, какое удовольствие ваше общество доставило мне и Майре; как вы знаете, мы не могли бы его получить, находясь по разные стороны ограждения.
– Это очень мило с вашей стороны, но вы должны позволить мне вернуть вам деньги, по крайней мере ту часть, что должна вам я.
– Я не приму денег.
– А я не могу принять ваш подарок.
– Моя дорогая… Д-Диана, вы его уже приняли.
– Но…
– Никаких «но», прошу вас. Подумайте о гордой Лилиас. Пусть она по-прежнему верит, что при размещении пассажиров произошла ошибка, которую устранили, как только она выявилась.
– Почему вы сделали это?
– Потому что не мог представить себе двух юных дам в подобных условиях. Мне не следовало ничего вам говорить.
– Однако вы сказали.
– Сорвалось с языка. Возможно, я хотел дать понять, что хочу помочь вам. В конце концов вы предприняли такой шаг, и именно я предложил вам поехать в Южную Африку. Мне очень хочется, чтобы вы преуспели.
– Вы очень добры, и я признательна вам. Но предпочла бы…
– Не окажете мне любезность разобраться с этим делом самому? Не говорите больше ни слова. Я счастлив, что был в вашем обществе. То же относится к Майре. По существу мы все сделали это путешествие приятным. – Он накрыл своей рукою мою. – Прошу вас, посмотрите на это моими глазами… и забудем все остальное.
Я должна была догадаться. Мы заплатили за билеты чересчур мало. У нас совсем не было опыта в таких делах. Замечательно, что Роже позаботился о нас. Я должна постараться именно так расценить происшедшее.
Однако сделанное мною открытие вселило в меня легкое беспокойство.
Еще через два дня мы прибыли в Кейптаун. Легко представить, какое возбуждение царило на корабле. Я – то же наверняка относилось и к Лилиас – находилась в постоянном напряжении, которое временами пересиливали только дурные предчувствия. Временами нам со всей очевидностью казалось, что мы поступили крайне беспечно, решив оставить все близкое и знакомое нам, ради того чтобы начать новую жизнь.
И теперь спрашивали себя, достаточно ли мы подготовлены к новой жизни, и погружались в размышления. Мы молча смотрели на море, и каждая из нас знала, что мысли се текут примерно в том же направлении, что у подруги.
Я не сомневалась, Роже Лестранж хорошо представлял, в каком смятении находились наши чувства; он все время старался развеять наши страхи. Все будет хорошо, говорил он. Он всегда рядом. Не нужно забывать, что мы друзья.
До сих пор в моей памяти солнечный день, палуба, с которой мы смотрим на голубое море, неподвижность которого чуть нарушает лишь легчайшая рябь. К нам с Лилиас присоединяются Роже и Майра. Бедная Майра! Я думаю, опасения по поводу ее новой жизни терзали в тот час несчастную не меньше, чем нас.
Возле нас остановился капитан, совершавший ежедневный обход судна.
– Здравствуйте, – сказал он, – чудесный денек. Мы согласились с ним.
– Скоро прибудем, – добавил он…
– В такой день, как этот, не хочется торопиться, – заметил Роже.
– Да, и как будто погода обещает быть такой же в ближайшие несколько дней. Хотя мыс Доброй Надежды всегда горазд на злые шутки.
– Что верно, то верно, – ответил ему Роже. – Я испытал их на себе.
Капитан улыбнулся и остановил взгляд на мне, Лилиас и Майре.
– А вы, молодые дамы, впервые едете в Южную Африку?
– Да, – ответила за всех Лилиас.
– Вы могли бы выбрать времена поспокойнее – как думаете, мистер Лестранж?
– Может быть, пронесет, – сказал Роже.
– На сей раз, похоже, все складывается куда как серьезно.
– Здесь и прежде бывало неспокойно.
– Верно, то, что копилось годами, сейчас, я бы сказал, достигло точки кипения.
– Какие-то неприятности…? – спросила я.
– Капитан говорит о Крюгере. Тот становится все суровее.
– Я знаю, недовольство зрело давно, – сказал капитан. – Но после рейда Джеймсона положение стало хуже некуда.
– Почему?
– Как бы ответили вы? – спросил капитан, взглянув на Роже.
– Очень просто. Сесил Родс хочет, чтобы Южная Африка была британской. Крюгер хочет, чтобы она была страной африканеров. Не стоит волноваться. Крюгер не осмелится зайти слишком далеко.
– Подождем и посмотрим, – сказал капитан. – Ну что же, пора идти. Увидимся позже.
После ухода капитана я повернулась к Роже.
– Какие неприятности имел в виду капитан?
– Как вам сказать… э-э… не всегда все получается гладко. Но не беспокойтесь понапрасну, жизнь возьмет свое.
– Мне бы хотелось побольше узнать о том, что здесь происходит.
– Я вас понимаю. Вы собираетесь здесь жить. Естественно ваше желание знать.
– Капитан показался мне очень озабоченным, – сказала Лилиас.
– Ну хорошо, если не вдаваться в подробности, – заговорил Роже, – то в продолжение известного времени здесь идет борьба за власть. После открытия в Южной Африке алмазов и золота сюда понаехали люди со всего света и осели здесь. Но в основном это были британские подданные. Состав населения заметно изменился, и пришельцы, которых африканеры назвали уитлендерами – что в переводе означает чужеземцы – решили, что пора взять под свой контроль управление страной. Пауль Крюгер – президент Трасваля, и он видит, что происходит вокруг.
– У меня сложилось впечатление, что он очень сильный лидер, – заметила Лилиас.
– Так и есть. Он сразу понял, что если предоставить право голоса итлендерам, то на любых выборах они превзойдут числом африканеров, и это будет иметь для последних ужасные последствия. Африкенеры с подозрением относились к британцам, которые с самого начала проводили свою линию в отношении черного населения. После отмены рабства в Британии англичане вознамерились распространить свое решение на Южную Африку. Буры не могли с этим согласиться, ибо они тогда лишались бы дешевой рабочей силы для своих ферм. У этого конфликта долгая предыстория.
– И теперь, по словам капитана, он «достиг точки кипения»?
– Мы считали так некоторое время. Причина появления новых страхов – постановление Крюгера, по которому ни один уитлендер не допускается к президентским выборам, а фольксрад – так называется местный парламент – выбирают только граждане не моложе сорока, прожившие в стране не менее четырнадцати лет.
– С этими уитлендерами, которые осели в стране, поступают не слишком справедливо.
– Конечно. Кроме того, многие из них разбогатели, внесли немалый вклад в финансовое благополучие страны, а им отказывают в праве голоса. Трудно было ожидать, чтобы такие люди, как Сесил Родс и Джеймсон, остались в стороне, словно это их не касается.
– Поэтому Джеймсон и совершил свой рейд? – спросила Лилиас.
– Да, и ход событий немного замедлился. Особенно после того, как германский император телеграммой поздравил Крюгера с победой; с другой стороны, не подлежит сомнению, что британское правительство более чем когда-либо настроено показать свою силу.
– Значит, возможны крупные беспорядки? – в тревоге спросила Лилиас.
– Я уже говорил – беспорядки здесь не редкость. Но не следует пугаться всего подряд. Я думаю, что продолжаются переговоры между Джозефом Чемберленом, государственным секретарем по делам колоний, и Яном Сметсом, молодым генеральным прокурором Крюгера. Все это время я находился вдали от дома и мог судить о происходящем только по британским газетам.
– Мы тоже не уделяли этому внимания, – сказала Лилиас. – С того дня как мы приняли решение отправиться в Южную Африку, нам пришлось очень много сделать.
– Я знаю об этом.
– Но если существует конфликт между африканерами и уитлендерами, к которым мы тоже будем отнесены, не проявят ли местные жители враждебности к нам?
– Дорогая, никто ничего подобного не допустит, уверяю вас. Нет и еще раз нет. Они будут счастливы тем, что вы приехали передать свои знания их детям. Не сомневаюсь, вас ожидает самый теплый прием. А кроме того, я всегда буду рядом. Рибек-хаус, в котором я живу, не так далеко от школы. При необходимости я помогу вам.
Мне показалось, он ожидал от нас заверений в том, что мы успокоились, но я и, думаю, Лилиас тоже не были готовы сказать такое. Напротив, мы все больше склонялись к мысли, что впереди нас ждут немалые испытания.
Кейптаун оказался красивым городом. Мне хотелось задержаться и осмотреть его. Словно приветствуя нас, сияло солнце; люди казались дружелюбными. После услышанного от Роже и капитана я приготовилась к проявлению враждебности со стороны хотя бы некоторых горожан. Мы были здесь уитлендерами; в то же самое время среди местных жителей нарастал конфликт. Но ни единого признака напряженности мы не заметили.
Меня поразило величие Столовой горы и Столового залива.
– Какие прекрасные места! – вырвалось у меня; Лилиас тоже была в восторге.
Мы улыбнулись друг другу. У нас обеих появилось чувство, что в самом деле все устроится.
Долгое путешествие в поезде через вельд захватило нас, хотя несколько утомило. Роже сразу предупредил, что на пятьсот сорок миль от Кейптауна до Кимберли уйдет тридцать часов.
– Вам еще повезло – в свое время этот путь проделывали в фургонах, – добавил он.
Мы были благодарны ему. На протяжении всего переезда властность, которая исходила от него, заставляла всех немедленно уделять ему самое доброжелательное внимание, часть которого перепадала и нам.
– Без его помощи наше путешествие могло протекать совсем иначе, – как-то сказала я Лилиас, и она согласилась.
Наконец мы прибыли в Кимберли.
Роже Лестранж настоял на том, чтобы отвезти нас в школу, прежде чем он с Майрой отправится в свой Рибек-хаус.
Из окон экипажа Лилиас и я внимательно разглядывали город.
– Город процветает, – пояснял Роже, – и быстро растет. Это все сделали алмазы. Помимо прочего, он стоит на пути между Кейптауном и Трансвалем. – С гордостью он показал нам красивые здания городского собрания и высшего суда, ботанический сад.
Мы обменялись с Лилиас удовлетворенными взглядами. Узнав о беспорядках в этой стране, мы даже заговорили о том, что лучше было поехать в Австралию или Новую Зеландию. Но увиденное примирило нас с Южной Африкой.
Экипаж остановился напротив небольшого белого здания, отделенного от дороги подобием внутреннего двора.
– Ваша школа, – возвестил Роже.
Едва он заговорил, дверь открылась и из здания вышел мужчина со свежим цветом лица и улыбкой на губах. На вид ему было чуть больше тридцати.
– Мистер Джон Дейл, – представил его Роже. – Позвольте познакомить вас, Джон, с новыми учительницами.
– Так это мисс Милн и мисс Грей? – спросил молодой человек, переводя взгляд с одной из нас на другую.
– Это мисс Грей, – сказала Лилиас, а я мисс Милн. Он пожал ее руку, а затем мою.
– А это, – вмешался Роже, – моя жена.
Джон Дейл протянул руку и поздоровался с Майрой.
– Рады видеть вас в Кимберли, – сказал он. – Надеюсь, вас ожидает здесь счастье, миссис Лестранж.
Роже ласково улыбался.
– Ну что же, мы завершили долгое путешествие, и теперь нам пора откланяться. Могу я оставить дам на ваше попечение, Джон?
– Само собой разумеется, – он повернулся к нам и сказал: – Прошу вас – входите. Давайте-ка мне ваши вещи.
– Это далеко не все, – сказала Лилиас. – Остальное прибудет позже.
– Я понимаю. А сейчас – пойдемте в дом.
– Итак, мы вас покидаем, – сказал Роже.
Мы сердечно поблагодарили его за все, что он для нас сделал.
– Мы скоро увидимся. Нам интересно будет узнать, каковы ваши первые впечатления, как вы устроились, не правда ли, Майра?
– О да… конечно. Навестите нас как можно скорее, – промолвила Майра.
– Не сомневаюсь, что дамы зайдут к нам в гости, дорогая, – вмешался Роже. – Мы же совсем рядом. Ты не лишишься их. Итак, до скорой встречи. Под опекой Джона вы в полной безопасности. Au revoir.
Мы вошли в прихожую, а Джон Дейл внес наши саквояжи и поставил их на пол.
– А теперь позвольте мне пояснить, – начал он, – кто я такой. Я – член городского совета. Мы более чем озабочены обучением наших детей. Как видите, школа очень мала. В ней никогда не было больше двадцати учеников сразу. Трудность заключалась в том, чтобы найти учителей, готовых остаться здесь надолго. Сначала школу возглавляла мисс Грот, проработавшая в Кимберли двадцать лет. Она состарилась, и ее сменила молодая дама, продержавшаяся у нас два года. Потом она вышла замуж и уехала. С той поры мы не могли найти никого, кто согласился бы приехать в город и проявил искреннюю заинтересованность в школьных делах. Рассказ мистера Лестранжа о вас привел нас в восторг. Надеюсь, вам здесь понравится.
– А я надеюсь, что мы сумеем удовлетворить ваши потребности, – сказала Лилиас.
– Вас двое…
Он колебался, и Лилиас поспешила сказать:
– Да, мы знаем, что вам нужен всего один учитель.
– Дело в том, что мы хотели бы иметь двоих, но городские средства не позволяют этого. Будь в школе больше учеников, тогда два учителя стали бы необходимыми. Однако мы платим невысокое жалованье, ибо школа содержится только на средства города… и временами создается впечатление, что не все горожане придают образованию должное значение.
– Мы понимаем, – сказала Лилиас. – Нас все устраивает. Мы хотели быть вместе, мы вместе готовились сюда приехать и работать здесь.
Чувствовалось, что Джон еще не успокоился до конца.
– Простите меня, – сказал он, – вы ведь наверняка устали и проголодались. У меня с собой бутылка вина и немного еды. Поедим прямо сейчас или сначала посмотрим школу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48