– Это верно. Каждому крупному открытию сопутствуют сотни разочарований. Рад признаться, что я оказался одним из удачливых открывателей.
– Вы в самом деле живете в городе под названием Кимберли? – спросила я.
– Да, у меня довольно большой дома… скажем, достаточный для меня. Должен признать, что после смерти жены я подумываю о том, чтобы уехать оттуда. Но… как бы это сказать… мне приходится так много разъезжать по свету, что я по существу и не бываю в своем доме.
Все помолчали, словно воздавая дань уважения покойной жене Роже, при воспоминании о которой голос его слегка дрогнул. Сам он сидел, кусая губы, затем улыбнулся всем нам.
– Должно быть, необыкновенно интересно жить в новой стране. Здесь все такое старое.
– Ну, я бы не назвал Африку чем-то новым, – отозвался мистер Лестранж. – А здесь все напоминает вам о не таком уж отдаленном прошлом. Взять хотя бы ваши норманнские храмы и некоторые дома.
– Африканский климат, вероятно, разительно отличается от нашего, – сказала Лилиас.
– Это так. Но в Кимберли, как говорят, он… здоровый. – Достаточно всего раз взглянуть на вас, чтобы убедиться в этом, – сказала миссис Эллингтон.
– Вы надолго в Англию? – спросила я.
– Пока не завершу свои дела. Меня не оставляет искушение затянуть их как можно дольше. Хотя вы не представляете, как дела отравляют мое пребывание здесь.
– Мы всегда рады вас видеть, – заметила миссис Эллингтон, – ты ведь согласна со мною, Майра?
Мисс Эллингтон согласилась, как мне показалось, с большим чувством.
– Ваше пребывание вносит перемену в нашу незамысловатую жизнь, – продолжала миссис Эллингтон. – Друзья моего супруга время от времени останавливаются у нас. – Она подняла взор к Потолку. – Но что касается вас, то Майра и я искренне рады вам и постараемся сделать так, чтобы вы задержались у нас подольше, Роже.
Я не могла не наблюдать за Майрой. С приходом Роже она изменилась. Она не сводила с него своих спаниелевых глаз. Она им увлечена, подумалось мне.
Что до Роже, то он не походил ни на кого из знакомых мне мужчин. Я размышляла о нем. Приехал из Южной Африки. Родился он там или был одним из тех, кто устремился туда на поиски алмазов? Он ничуть не походил на африканера в моем представлении… потому что явно не был голландцем. Судя по имени, он мог происходить из Франции. По моим представлениям, к голландским земледельцам, которых называли бурами, впоследствии, когда они обосновались на юге Африки, присоединились гугеноты, бежавшие из Франции. Но Роже не напоминал и француза.
Тем не менее с появлением Роже встреча за чашкой чая стала гораздо интереснее, чем обещала быть. Вместо предполагавшейся беседы о сельских делах я получила возможность заглянуть в мир, о котором доселе знала только понаслышке.
Миссис Эллингтон позволила Роже Лестранжу задавать тон в разговоре, что меня удивило, но она, видимо, не меньше дочери, тоже была увлечена им.
Роже очень живо рассказывал и, очевидно, получал удовольствие от внимательных слушательниц. Он коротко остановился на красотах африканского пейзажа, зачастую изломанного, величественного, внушающего страх; рассказал о животном мире – львах, леопардах, пантерах, жирафах, буйволах, носорогах и гиенах; я слушала и уносилась в иной мир, где не было страхов и кошмаров, ставших моими постоянными спутниками.
– В вашем рассказе Африка предстает раем, – заметила Майра.
– У нее есть и другая сторона, – с горечью отозвался он. – Случается видеть, как лев бросается на красавца-оленя, видеть ужас в глазах жертвы, когда она осознает свою судьбу. Такова природа. Каждое животное добывает для себя пропитание своими силами. Страх преследует многих на протяжении всей жизни. Иногда они бегут стаей, радуясь, что живут и свободны. И не ведают, что могучий враг выжидает удобный момент, чтобы поразить кого-то из них. И внезапно все кончается. Смерть настигает свою избранницу.
– Вы говорите так страшно, – сказала Майра с дрожью в голосе.
– Это природа.
– Благодарение богу, мы не животные в джунглях, – сказала Лилиас.
– И людей подстерегают порой немалые опасности, – не удержалась я.
Роже Лестранж внимательно посмотрел на меня.
– Вы правы, мисс Грей. Мы тоже живем в своего рода джунглях. Они другие, конечно… но такие же опасные.
– Какое мрачное сравнение! – воскликнула миссис Эллингтон. – Завтра мы ожидаем домой мистера Эллингтона. Уверена, вам станет веселее, Роже. И не нужно будет так часто видеть нас, докучливых женщин.
– Никоим образом не могу назвать вас докучливыми! Обещаю как можно больше времени проводить в вашем восхитительном обществе.
После этого обмена любезностями разговор снова вернулся к Африке, и я узнала о ней много такого, о чем даже не ведала.
По словам Роже Лестранжа, в Южной Африке назревали опасные события. Буры возмущались британским владычеством в этой стране. Они выражали свое недовольство с самого появления здесь англичан в 1814 году. Они чрезвычайно активно добивались привилегий для черных, после того как добились отмены рабства. Это разорило многих фермеров, поскольку лишило их дешевой рабочей силы. Он упомянул Большой Марш, продолжавшийся с 1835 по 1844 годы. Именно тогда буры покинули южную оконечность материка, вместе с семьями и скотом пошли на север и обосновались в Трансаале.
Роже рассказал о Сесиле Родсе, который основал Родезию и мечтал установить британское господство над всей Африкой; о том, как он привлек к осуществлению своей мечты человека по имени Леандр Стар Джеймсон, и тот два года спустя принял участие в знаменитом Рейде, окончившемся для него трагично.
– Джеймсон был горячая голова, – пояснил Роже Лестранж, – и это весьма странно для доктора. Он родился в вашем городе, мисс Грей. Вы ведь сказали, что приехали из Эдинбурга? В Шотландии он изучал медицину, а практиковать поехал в Кимберли, где подружился с Сесилом Родсом. Возникла напряженность в отношениях между партией уитлендеров (так называют людей, обосновавшихся на юге Африки, которые были не бурами, а чаще всего англичанами по происхождению) и бурским правительством. Президентом в то время был Стефанус Йоханнес Паулус Крюгер, которого обычно называют Паулем Крюгером. Должно быть, вы слышали о нем.
– Еще бы не слышали, – мрачно сказала миссис Эллингтон. – Здесь был такой переполох из-за поздравлений германского кайзера в его адрес.
– Так вот что касается рейда Джеймсона. Родс и Джеймсон поначалу намеревались совершить внезапный бросок и дать бурам бой к западу от Йоханнесбурга. Затем Родс решил, что их план не может иметь успеха, и отказался от него. Но горячая голова Джеймсон был уверен, что сможет разбить буров в одиночку и совершил свой рейд. Однако в Крюгерсдорпе, местечке неподалеку от Йоханнесбурга, он был атакован превосходящими силами буров, разбит и взят в плен. Таким образом, рейд Джеймсона завершился неудачей, а Родс и британское правительство отказались принять на себя ответственность за него. Катастрофа оказалась полной.
– И едва не кончилась войной между нами и Германией, – добавила миссис Эллингтон. – Мой супруг был в ужасе от подобной перспективы. Война казалась неизбежной. Мы полагали, что пора поставить этого отвратительного кайзера на место.
– Однако британское правительство, – продолжал Роже Лестранж, – пришло к заключению, что происшедшее в Южной Африке не стоит войны с Германией, и тем самым предоставило нарыву рассосаться самому.
– Я хотела бы преподать урок этим самонадеянным германцам, – сказала миссис Эллингтон.
– Положение и сейчас чревато взрывом, – заметил Роже Лестранж. – Родс и Крюгер внимательно наблюдают друг за другом. Рейд Джеймсона окончился провалом, если говорить о его цели, но он не забыт.
– Мне очень хотелось бы увидеть Южную Африку, – заявила Майра Эллингтон.
Роже Лестранж улыбнулся ей.
– Как знать, в один прекрасный день, возможно, увидите. Миссис Эллингтон, по-видимому, почувствовала, что беседа чересчур долго текла не по намеченному ею руслу, и, по моим наблюдениям, приготовилась изменить тему.
Она заговорила о Лейкмире и предстоящем празднике, до которого оставалось еще несколько недель, но начинать подготовку к нему надлежало уже сейчас.
– Интересно узнать, вы не уедете до того времени от нас, мисс Грей? – спросила она.
– Намерения Дианы пока что не до конца определились, – ответила за меня Лилиас.
– Я понимаю. Но если вы… мне думается, вы могли бы подежурить за одним из лотков благотворительного базара.
– С удовольствием, – ответила я.
– А вы тоже нам поможете, Роже?
– Не думаю, что из меня получится хороший лоточник.
– Тогда мы найдем для вас другое дело.
– А может ли статься, что вы задержитесь до тех пор? – спросила Майра.
– Не знаю, сколько времени потребуют у меня дела. Но я не вправе злоупотреблять гостеприимством и радушием этого дома.
– Не стоит и говорить об этом, – воскликнула миссис Эллингтон. – Принимать вас – одно удовольствие.
– Вы очень добры… но порой мне кажется, что я мешаю.
– Ничего подобного. Слышать не хочу о том, чтобы вы вдруг уехали и поселились в какой-нибудь гостинице. Мой супруг будет просто разочарован… я тоже.
Роже улыбнулся Лилиас и мне.
– Вы видите, какая замечательная у меня Хозяйка. Мне просто немыслимо повезло, что я оказался здесь. – И он улыбнулся всем еще раз.
Лилиас посмотрела на часы. Со своего места я увидела, что уже половина шестого. Я знала, что визиты к миссис Эллингтон обычно связаны с местными делами и на них она выделяет ограниченное время.
Пора было откланиваться.
Мы поблагодарили миссис Эллингтон и попрощались. Мистер Лестранж и Майра проводили нас к догкарту.
Когда мы выехали с подъездной аллеи на дорогу, Лилиас обратилась ко мне:
– Ну и что ты думаешь об этом?
– Мне было очень интересно. Я с удовольствием слушала рассказ о Южной Африке. Кажется, Майра Эллингтон влюблена в Роже.
– Мне тоже. Майрс очень повезет, если он женится на ней. Такое впечатление, что она хочет замуж.
– Не представляю, как она будет себя ощущать вне дома.
– Она с большим вниманием слушала про Африку.
– Да, время все расставит по своим местам.
На следующий день я получила письмо от Зиллы. Она никогда не писала мне прежде. Похоже было, что она с вниманием относится к моим чувствам и понимает их.
«Моя дорогая Девина,
я не знаю, следует ли мне называть тебя Дианой, пока язык сам произносит твое настоящее имя. Однако, вероятно, это моя ошибка, поскольку письмо может попасть в чужие руки.
Уничтожь его сразу по прочтении – хотя мой совет и звучит довольно драматически.
Как ты поживаешь? Я много о тебе думаю. Но уверена, что ты поступила правильно, став Дианой. Так тебе будет лучше… спокойнее и всякое такое.
Дом без тебя кажется опустевшим. Домашние изменились. Правда, я знала, что они и прежде не принимали меня, поэтому я не замечаю их. Время от времени я начинаю фразу: «Должна сказать тебе, Девина»… и тут же вспоминаю, что тебя нет.
Дай мне знать, как твои дела.
Между прочим, твой Ниниан Грейнджер заходил дважды. Поистине поразительный человек! И, думается мне, – чуть-чуть нескромный!
Я намекнула на это, но он мой намек словно бы не заметил. Заставляет меня рассказывать о себе. Он очень любопытен. Похоже, он так привык задавать вопросы, что это стало его второй натурой. Он очень внимательный. Вероятно, мне следует спросить, каковы его намерения. Вполне очевидные, видимо. Но я весьма удивлена.
Зато это развлекает.
В один из вечеров он пригласил меня пообедать вместе. Он меня проводил и, уверена, рассчитывал, что я приглашу его в дом. Все мужчины одинаковы! Наверно, мне нужно было послать его подальше. Но я не могу забыть, что он выручил тебя, и я ему очень благодарна за это.
Я подумываю, не съездить ли в Лондон, чтобы немного развеяться. Кажется, мне хочется сменить на время обстановку.
Пиши мне. Все время думаю о тебе.
С бесконечной любовью,
Зилла».
С письмом в руке я откинулась на спинку стула. Я думала о Ниниане Грейнджере и испытывала разочарование. У меня было впечатление, что он проявляет некоторый интерес ко мне, но, стоило ему увидеть Зиллу, и он подпал под ее чары. Я вспомнила, как мы подолгу и серьезно говорили с ним, и казалось, самое главное для него на свете – доказать, что я невиновна. Я вспомнила, как после вынесения вердикта он держал мои руки и я с волнением видела радость у него на лице; я все еще переживала предательство Джеми, и такое отношение Ниниана очень меня поддержало. Именно тогда я с полной ясностью поняла, каким в действительности было чувство Джеми ко мне. Просто два одиноких человека встретились на улицах Эдинбурга и убедили себя, что любят друг друга – но эта любовь увяла при первом же дуновении ветра суровых испытаний.
Я поняла это тогда и разрешила себе поверить, что забота Ниниана обо мне – я даже назвала бы его отношение преданностью – была проявлением чувства иного рода.
Конечно, не следовало забывать, что я пребывала тогда в состоянии, близком к истерике. Только что завершился процесс, на котором решалась моя судьба. Мне бы нужно было понять, что мои отношения с Нинианом – это отношения адвоката и его клиента в судебном деле и победа на процессе означала для него укрепление профессиональной репутации.
Победа оказалась не полной, но для него она все равно означала шаг вперед.
А больше ничего не было; это я приняла деловые отношения за начало глубокой дружбы, которая могла перерасти в более сильное чувство. Я была наивна и вела слишком замкнутый образ жизни. Едва моя красавица-мачеха появилась перед ним – он потерял всякий интерес ко мне.
А теперь он просто домогается ее! Я чувствовала обиду и разочарование.
Я не могла избавиться от мыслей о нем и Зилле. Письмо мачехи задело меня гораздо глубже, чем я могла предположить.
Узнав о моих настроениях, Лилиас приложила все силы, чтобы увлечь меня сельскими радостями. Я уже вполне прилично сидела в седле, и прогулки верхом доставляли мне истинное удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48