– Вот линия нашей защиты. Если удастся доказать, что он сам принимал мышьяк, появится ответ. Это вполне правдоподобно. Немолодой мужчина и красивая молодая жена. Естественно, он хочет поправить здоровье. Хочет снова стать молодым… и прибегает к такому средству.
– Я не могу поверить, чтобы мой отец принимал мышьяк.
– Что касается людей, то об их поступках никогда нельзя судить с уверенностью. Если бы только удалось разыскать Элен Фарли, которая подтвердила бы, что именно она просила вас приобрести мышьяк… победа была бы за нами. Мы одержали бы ее с легкостью. Не могу представить, что случилось с этой женщиной. Непросто, конечно, отыскать человека в Лондоне, тем более при таких скудных сведениях. Если бы она уехала в провинциальный городишко, сейчас она уже была бы в суде. Ее продолжают искать, конечно. Но мне думается, события сегодняшнего дня чрезвычайно знаменательны. Ваша мачеха оказалась замечательным свидетелем. Мне кажется, она изо всех сил старается помочь вам.
– Мне тоже так кажется.
Он взял обе моих руки и крепко пожал их.
– Держитесь, мы должны выиграть.
А я про себя думала: Зилла моя подруга, но я никогда в точности не знала, что у нее на уме. Если взять Джеми, то все ясно, и это означает, что его любви не хватит, чтобы пережить процесс.
На другой день свидетельское место занял Джеми.
– Вы случайно встретились с мисс Глентайр на улице? – спросили его.
– Да, она заблудилась.
– Понятно. И обратилась к вам за помощью?
– Да… я видел, что она не знает дороги.
– Вы проводили ее до дома и договорились о новой встрече?
– Да.
– И в конце концов решили пожениться?
– Наша помолвка не была официальной.
– Поскольку вы как студент не могли бы содержать жену?
– Да.
– Что говорила вам мисс Глентайр о своем отце?
– Что он запретил ей видеться со мной.
– Тем не менее она продолжала это делать?
– Да.
– Вы считали ее поведение подобающим?
– Я был потрясен.
– Вам не нравилось обманывать мистера Глентайра?
– Нет, не нравилось.
– Однако мисс Глентайр настаивала на встречах?
Ниниан встал.
– Я протестую против такого вопроса, – сказал он. – Мисс Глентайр не могла принудить свидетеля приходить на свидания. Он мог поступать так лишь по своей воле.
– У современных молодых леди хватит энергии на все что угодно, – проговорил заместитель председателя суда. – Однако суд учтет, что молодой человек приходил на встречи по собственной воле, как настаивает мистер Грейнджер.
Возобновился допрос свидетеля.
– Что вы предложили предпринять?
– Ждать, пока я не закончу университет.
– Вам еще оставалось два года?
– Да. Мисс Глентайр предложила…
– Она предложила сбежать.
Я затаила дыхание. Я пыталась представить себе картину, которую рисует себе обвинитель: энергичная женщина, которая хорошо знает, чего добивается, и решила идти к цели напролом, даже сбежать с возлюбленным против воли своего отца… или убив его на худой конец.
– Но вы не согласились с ее предложением?
– Я знал, что мы не можем так поступить.
– Потому что у вас не было денег? Содержание вы получали от своих близких, а если бы мисс Глентайр лишилась наследства, о чем говорил ее отец, то она досталась бы вам нищей.
Мне было плохо, я молила про себя, чтобы обвинитель остановился. И я знала, что Джеми жалеет о нашем знакомстве; такова была жестокая правда.
Настала очередь Ниниана.
– Обсуждали ли вы будущую женитьбу на мисс Глентайр до того, как узнали, что ее отец не одобряет ее с вами знакомство?
– Да.
– Вы полагаете, что в силу ее безразличия как к бедности, так и к богатству она была готова, любя вас, пойти на такую жертву, как прожить несколько лет в тяготах, пока вы не приобретете определенное положение в профессиональных кругах?
– Да, я полагаю, так и было.
Большего Ниниан выжать из Джеми не мог, и мне подумалось, что мы растеряли все преимущества, дарованные нам показаниями Зиллы.
Прошло еще два дня. Свидетели появлялись и исчезали. Опять допрашивали докторов, снова звучали научные слова, которых я не понимала, но я знала, что дела складываются для меня не лучшим образом.
Элен найти не удавалось. Я думала: утешает только одно – скоро все закончится.
А потом случилось вот что. Ко мне пришел Ниниан, и я сразу увидела, что он возбужден.
Он сел напротив меня и улыбнулся.
– Если это сработает, мы победили, – сказал он. – Благодарите божественную Зиллу.
– Что случилось?
– Вы помните, она сообщила суду, будто ее муж как-то признался в том, что принимал мышьяк?
– Да.
– У задней стенки ящика, в котором ваш отец держал носки и носовые платки, она обнаружила бумажный пакет. Простой пакет из белой бумаги со стершейся печатью. Она открыла его. На пакете не было никакой надписи, которая свидетельствовала бы о его содержимом, но ей показалось, что на стенках пакета остатки какого-то порошка.
– Порошка? – повторила я за ним. Он усмехнулся и кивнул.
– В комоде своего мужа! Она сразу же подумала… вы знаете, о чем она подумала. Мудрая женщина. Она отнесла пакет в полицию. Сейчас порошок на анализе.
– Что это означает?
– Что если в пакете будет обнаружено то, что, как мы надеемся, будет-таки обнаружено, то появится вероятность, и весьма высокая, что смертельную дозу мышьяка ваш отец назначил себе сам.
– Когда мы это узнаем?
– Очень скоро. О, Девина… мисс Глентайр… неужели вы не понимаете?
Едва ли мне доводилось видеть человека, настолько переполненного радостью, как Ниниан в тот вечер; но, несмотря на смятение чувств, я подумала – неужели он вкладывает такую страсть в каждое свое дело?
С этого дня ход событий ускорился.
Снова вызвали доктора Кемроуза. Сомнений не было – в пакете находился мышьяк.
Зал остолбенел. Вызвали Зиллу.
– Можете ли вы объяснить, почему об этом пакете не стало известно ранее?
– Он лежал у задней стенки ящика.
– Можете ли вы объяснить, почему его не обнаружили при обыске?
– Потому, видимо, что обыск производился не очень тщательно.
В зале повеяло еле сдерживаемым весельем.
– Вы же знаете, что иногда происходит с вещами в комоде, продолжала Зилла. Пакет по сути дела был не в самом ящике, а застрял между двумя ящиками, верхним и нижним, если вы понимаете, о чем я говорю.
Она ободряюще улыбнулась обвинителю, тот хмыкнул. Но уже ничего не могло изменить впечатления, которое Зилла произвела на судей.
Ниниан заявил, что у него нет вопросов.
С этого момента атмосфера в зале изменилась, и, наконец, настало время для заключительных речей сторон обвинения и защиты.
Обвинитель, Генеральный прокурор, выступал первым и говорил долго. Он перечислил все факты, свидетельствовавшие против меня. Сначала он напомнил об исчезновении неуловимой Элен Фарли, самом по себе чрезвычайно подозрительном факте. Затем указал на мое намерение выйти замуж, в связи с каковым отец угрожал лишить меня наследства. Эти факты в совокупности образовывали мотив для убийства.
Слушая обвинителя, я думала – до чего странно, что против невиновного человека можно собрать такое множество ложных улик.
Очередной день процесса завершился обвинительным словом прокурора, и мне показалось, что все оборачивается против меня.
Ниниан зашел ко мне.
– Вы выглядите встревоженной, – заметил он.
– А вас ничто не беспокоит?
– Ничего, я уверен, скоро вы будете на свободе.
Он наклонился ко мне и сказал:
– Опыт подсказывает…
– Завтра… – начала я со страхом.
– Завтра наша очередь, и вы увидите, что будет.
Он взял мою руку, приложил к своим губам, и несколько мгновений мы пристально смотрели друг на друга.
– Это дело значит для меня больше любого другого, – сказал он.
– Знаю, к нему приковано слишком много внимания. В случае победы вы наверняка станете полноправным партнером в фирме.
– Возможно, но я не это имел в виду. Затем он отпустил мою руку.
– А теперь вам необходимо как следует выспаться, – сказал он. – Я попросил, чтобы вам дали несильное снотворное. Прошу вас, примите его. Это важно для вас. Вы прошли через тяжелое испытание, а теперь близок конец. Запомните одно: мы выиграем дело.
– Вы слишком уверены.
– Я уверен целиком и полностью. Мы не можем проиграть. Признаюсь, поначалу все складывалось неудачно, зато сейчас – целиком и полностью в нашу пользу. Спокойной вам ночи… и до встречи завтра в суде. Обещаю, завтра вы покинете зал суда свободным человеком.
Я заснула с мыслью о Ниниане.
Он был великолепен. Его красноречие заставило членов жюри склониться на мою сторону. Его доводы действовали неотразимо.
– Я обращаюсь к членам жюри – неужели вы сможете обвинить эту молодую и ни в чем не повинную женщину? Эти слова стали лейтмотивом его речи. Я встретилась с молодым человеком. Рано или поздно, но почти все молодые женщины встречаются с молодыми людьми и влюбляются в них. Меня подхватил бурный поток первого чувства. Я была готова бежать из дома и лишиться всех шансов на наследство. Разве так ведет себя человек, хладнокровно замысливший убийство?
Ниниан долго говорил о моем отце. Человеке, который безоглядно влюбился в красивую женщину, вошедшую в его дом в качестве гувернантки. Она была намного моложе него. Что ему оставалось в подобных обстоятельствах? Кто бросит в него камень за то, что он попытался вернуть молодость? И когда он решил, что такое возможно, произошла довольно естественная вещь. Он ведь начал принимать мышьяк. Вероятнее всего, купил яд, будучи за границей. Он попробовал, но кто-то сказал ему, что это опасно, и на время он отказался от яда. А затем у него появилась молодая жена. Давайте допустим, что некоторое количество мышьяка он припрятал. Теперь же достал из тайника и вновь занялся экспериментами над собой. Два или три приступа, скорее всего вызванные ядом, не остановили его, и в тот роковой вечер он принял последнюю, еще остававшуюся у него в пакете, порцию мышьяка. Она оказалась больше, чем он думал. Он спрятал пустой пакет глубоко в ящике, где бумагу защемило сверху, и пакетик не обнаружили во время обыска.
– Высокое жюри согласится со мной, что именно такова логика событий роковой ночи. Перед ним сейчас юная девушка. Вероятно, у многих из вас есть дочери. Тогда вы должны все понять. Вспомните каждый о своей дочери… или о дочери любимого друга. Представьте ее попавшей в сеть обстоятельств, над которыми она не властна… и вдруг очутившейся здесь, в суде, по обвинению в убийстве.
Вы выслушали всех свидетелей. Если их показания заронили в вас мысль о возможно иной причине смерти мистера Глентайра, вы не вправе признать виновной его дочь. Она никоим образом не преступница, она – жертва обстоятельств.
Вы наблюдательны. Вы умудрены жизненным опытом и, размышляя над фактами, припоминая все услышанное в этом суде, вы несомненно скажете себе и друг другу: «Мы можем вынести единственный вердикт: она невиновна».
Затем заместитель председателя Высшего суда резюмировал услышанное. Он очень тщательно перебрал все свидетельства.
Я молода, и это несомненно учтут члены жюри. Однако я прохожу по делу об убийстве. Остается еще таинственная Элен Фарли, которая, по моим словам, попросила купить мышьяк для нее, что я и сделала. Журнал регистрации с моей подписью из аптеки Хенникера подтверждает это. Но никто не слышал, как она меня об этом просила; никто не видел крыс в ящике для мусора, кроме, возможно, Элен Фарли. А та остается неуловимой. Относительно этой части свидетельских показаний жюри предстоит придти к какому-то выводу. В самом ли деле загадочная Элен Фарли просила меня купить мышьяк для уничтожения крыс? Или я купила мышьяк для того, чтобы отравить своего отца? Основания у меня имелись. Отец собирался лишить меня наследства, если я выйду замуж против его воли.
С другой стороны, покойный признался своей жене в том, что некоторое время принимал яд, который мог быть приобретен за пределами Англии, и это делало невозможным подтверждение или опровержение факта покупки. Действительно ли он обнаружил остатки мышьяка в пакете, неверно оценил дозу и потому погиб?
– Вот о чем надлежит вам принять решение и только в том случае, если вы убеждены, что все было не так, и что мышьяк был подсыпан в вино рукой обвиняемой, вы вправе признать ее виновной.
На этом краткое резюме закончилось, и заместитель председателя предоставил жюри время на выполнение своего долга.
Жюри удалилось для вынесения приговора.
Меня отвели куда-то вниз… Время еле двигалось. Прошел час, а вердикта все еще не было.
Я думала, что со мной будет. Настанет ли конец моим мучениям? Неужели меня приговорят к смерти? Такое наказание ждало убийц. Я размышляла о том, много ли невинных приняли незаслуженную смерть.
Меня привели назад в зал суда. Я увидела Ниниана… он тоже ждал и был в напряжении. И тем не менее казался очень уверенным.
Где-то здесь находились Керквеллы… Бесс… Дженни… все домашние. И Зилла ожидала решения. Если меня признают невиновной, то жизнью своей я буду обязана ей. Джеми совершенно ясно показал мне, что чувство его ко мне не было настоящей и сильной любовью.
Я припоминала случаи из своей жизни, как, говорят, вспоминают люди, когда тонут. Но ведь и сама я – в переносном смысле – чуть не утонула.
Я попыталась заглянуть вперед. Допустим, Ниниан прав, и меня освободят. Что будет дальше? Ничего похожего на то, что было. Видя меня, люди станут говорить: «Вот она, Девина Глентайр. Вы в самом деле считаете, что она невиновна?»
Нет, ничего никогда уже не будет, как прежде. Даже если я выйду свободной из зала суда, воспоминания об этих днях навсегда останутся со мной… да и у других будет так же.
Жюри заседало два часа. Они тянулись, как два дня.
Едва оказавшись в зале, я сразу ощутила огромное напряжение, в котором пребывали люди.
Члены жюри заняли свои места. Заместитель председателя спросил, вынесло ли жюри вердикт и готово ли огласить его.
Я затаила дыхание. Последовала долгая пауза. Затем я услышала ясный голос, произнесший два слова: оправдана за отсутствием доказательств.
В зале раздался ропот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48