Он кивнул, с улыбкой глядя на меня.
– Когда я понял, что без вас моя жизнь будет пустой, то обдумал, как добиться вас.
– Не принимайте меня за простушку, которую легко одурачить мольбами и сладкоречием.
– О нет, вы совсем не простушка! И я не собираюсь произносить слова, я собираюсь действовать.
С этими словами он отбросил салфетку и встал. Взяв меня за руку, он заставил встать и меня.
– Мой дорогой соловей, – произнес он тихо, – вам этого не избежать.
Я попыталась что-то ответить, но сердце билось так сильно, что у меня перехватило дыхание. Дамиен прижал меня к себе, сил сопротивляться не было.
– Как хорошо, что у нас так много времени, – сказал он наконец. – В дубовой комнате есть балкон. Пойдемте туда и полюбуемся лесом.
– А как же… – я показала на стол, уставленный посудой и остатками нашего ужина.
– Они тихо войдут и все уберут после того, как мы уйдем из зала. Ну, разве это не самое романтичное место на свете? Не то, что та комнатушка в Главном госпитале в Ускюдаре! Вы помните ее? Помните, какие словесные баталии иногда происходили там между нами?
– Я все помню, – тихо ответила я.
Он обнял меня за талию, и мы поднялись в дубовую комнату. Горящий камин отбрасывал тени на стены. Мы вышли на балкон и несколько минут молча стояли, вглядываясь в ночной, таинственный лес. Запах сосен был таким пьянящим!.. Вдоль окна метнулась какая-то тень, и вскоре я услышала крик совы.
– Сегодня птицы летают низко, – сказал он и поцеловал меня.
Мы помолчали, он продолжал:
– Как давно я мечтал об этом мгновении! Сегодня я по-настоящему счастлив.
– А я так удивлена, так…
– Счастлива, – подсказал он.
Я ничего не сказала. Он продолжал:
– Скажите же правду, соловушка! Не замыкайтесь в себе опять.
– Я здесь одна… – начала было я.
– Но вы пришли сюда по своей собственной воле. Как бы страстно я вас ни желал, я никогда не допустил бы никакого насилия. Если вы не хотите, чтобы я остался с вами, вам стоит сказать одно слово – и я уйду.
В ответ я протянула руку и коснулась его лица. Он взял мою ладонь и нежно поцеловал.
– Я сама себя не понимаю, – жалобно произнесла я.
– Зато я вас понимаю, моя дорогая. Вы были так одиноки. Вы пытались бороться со своим горем, ненавидели, вместо того, чтобы любить, отказывались признать, что жизнь может и должна быть прекрасной! А сегодня, когда я здесь, рядом с вами, когда мы находимся в таинственной лесной чаще, где сам воздух, кажется, пропитан чудесами, вы должны забыть все препятствия, которые сами себе создали. Вам надо перестать грустить и начать жить!
На меня снизошло какое-то блаженное успокоение, больше не хотелось сопротивляться, наоборот – мне хотелось раскрыть ему свои объятия! Завтра я опять встречусь со своим врагом, но то, что должно произойти сегодня ночью, произойдет. Я позволила ему увести меня с балкона. Мы сели рядом на кровать.
Он целовал меня и говорил:
– Наконец-то! Забудем все, кроме того, что мы сегодня вместе… что я что-то значу для вас, а вы для меня. А когда люди так относятся друг к другу, выход один…
Я повернулась к нему. Он целовал мою шею, губы, глаза, и неожиданно я почувствовала, что меня охватывает блаженство, которого я никогда в своей жизни не испытывала.
Забрезжил рассвет. Проснувшись, я лежала и думала о том, что произошло со мной этой ночью. Никогда прежде я не знала такой страсти, такого счастья. Я вспомнила Обри и первые дни после нашей свадьбы. Тогда казалось, что наши отношения – это полная идиллия, а Обри был нежным и заботливым. А потом наступило то страшное отрезвление в Венеции, когда я постепенно поняла, что на самом деле люблю не Обри, а саму любовь. Мне нравилось быть влюбленной, хотелось, чтобы мной восторгались. Любовь казалась сплошным удовольствием.
На этот раз все было по-другому. Сейчас настоящая любовь бросила меня в объятия человека, к которому меня уже давно неудержимо тянуло, и который все еще оставался для меня загадкой.
Все мои чувства пришли в смятение. Я не могла ни о чем и ни о ком думать, кроме него. То, что я когда-то испытывала к Обри, было совсем иным. Сравнение тех ощущений и моих сегодняшних было бы сравнением бледного лунного света и ярких солнечных лучей.
Я лежала без сна, наслаждаясь покоем, и думала: «Эту ночь я не забуду до конца своих дней. Она останется со мной на всю жизнь. Даже если он покинет меня, я всегда буду помнить, что испытала сегодня, и буду знать, что никто в целом свете с ним не сравнится».
Наверное, я вела себя глупо – уступила ему слишком легко. Впрочем, я даже не уступала – сила моей страсти удивила меня. Я обнаружила в себе как бы другую женщину – чувственную, умеющую любить и требующую любви от партнера. Вот уж никогда не думала, что могу быть такой! Он помог мне понять самое себя.
Неожиданно я почувствовала, что он взял мою руку, свободно лежавшую поверх одеяла.
– Проснулась, соловушка? – нежно спросил он.
– Да. Скоро утро.
– И мы уедем отсюда. Ты ни о чем не жалеешь… Сусанна?
– Нет, – ответила я, – ни о чем.
И вдруг слова замерли у меня на устах – я только сейчас поняла, что он назвал меня моим настоящим именем. Он сказал «Сусанна», а раньше я всегда была для него «Соловьем» или «мисс Плейделл».
– Почему ты так меня назвал? – спросила я.
– А почему бы и нет? Ведь это твое имя. Сусанна Сент-Клер… Очаровательное имя! «Анна» никогда тебе не шло, а вот «Сусанна» – другое дело. Ты настоящая Сусанна.
– Так тебе известно, что я…
– Тщательно охраняемый секрет соловья, – лукаво произнес он. – Впрочем, для меня он никогда не был секретом.
– А почему ты мне ничего не говорил?
– Я считал неразумным говорить с тобой о том, что ты так тщательно скрывала.
– И когда ты узнал правду?
– С самого начала. Дело в том, что я видел тебя в Венеции.
– Ах, вот как! Я тоже тебя видела. В тот вечер… ты привез домой Обри.
– Значит, ты тоже знала, кто его привез, и наверняка думала: «Этот безнравственный доктор Дамиен пристрастил моего мужа к наркотикам».
– Да, именно так я и думала и сейчас уверена в этом.
– Понимаю.
– А ты считал меня легкомысленной, беспечной женой, которая не принесла Обри счастья и не спасла его, хотя и могла бы.
– А разве ты на самом деле не могла бы его спасти?
– Но как? Это было так ужасно… Пещера, где они собирались, и все остальное…
– Обри был глуп и к тому же позер. Когда он узнал о клубе Фрэнсиса Дэшвуда в Медменхэме, он решил устроить такой же у себя. Мальчишка и больше ничего!
– Но к наркотикам его пристрастил все-таки ты.
– Это неправда! – неожиданно гневно воскликнул он. – Мне было интересно наблюдать за их действием. Раньше считалось, что эти снадобья принимаются только для стимулирования воображения, обострения чувств. Я же понимал, что они обладают и медицинской ценностью, и хотел выяснить это поточнее.
– И ты выяснял это на живых людях. Ты позволял им бесконтрольно принимать наркотики и изучал полученный эффект.
– Это не так. Я все пробовал на себе. Обри и его друзья баловались своими наркотиками.
– Но ты тоже мог бы стать наркоманом.
– Только не я! Я-то знаю, где остановиться.
– Ты был там… в их пещере.
– Да. Это было очень интересно.
– А когда все это только начиналось… еще в Индии… ведь ты тоже там был.
– Там было несколько человек. Я сейчас уже забыл, как их звали. Одна довольно глупая бабенка, которая считала, что жизнь слишком скучна, основала этот клуб. Я действительно иногда проводил с ними время – мне нужно было выяснить эффект наркотиков.
– А почему же ты сам не попытался спасти Обри?
– Я действительно очень беспокоился о нем и неоднократно пытался вмешаться. Его брат был большим моим другом. Вначале я полагал, что Обри удастся отучить от его пагубного пристрастия, но когда началась эта история с пещерой, дело стало почти безнадежным, а когда ты уехала от него – тем более. После этого он стремительно покатился вниз.
– А ты помнишь ту ночь, когда умер мой ребенок? Ведь ты был там! Ты дал ему какое-то лекарство – свое собственное, – одним словом, поставил на нем очередной эксперимент, и Джулиан умер!..
– Это тоже неправда. Я уже говорил тебе – ребенок был мертв, когда меня позвали к нему. Я действительно тогда гостил в Минстере Сент-Клере, но в то время был в пещере и наблюдал за поведением людей, находившихся под влиянием наркотиков. Это очень многое дало мне для работы. Потом мы вернулись в дом, и я увидел, что одна из служанок буквально бьется в истерике – заболел Джулиан. Старая нянька была пьяна и ничего не осознавала. Я тут же поднялся к ребенку, но он был уже мертв. Он умер от воспаления легких.
– Если бы тебя вызвали раньше…
– Кто знает… Наверное, я сумел бы его спасти.
– И если бы я не уехала…
– Да, действительно, если бы ты не уехала…
– Кажется, ты сделал неверный вывод. Мой отец тогда находился при смерти. Я должна была поехать к нему, но когда я уезжала, с ребенком все было в порядке.
– Прости меня, – сочувственно произнес Дамиен, – я этого не знал. Как ты, должно быть, настрадалась!
Я почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Опять боль ожила во мне, перед глазами возник тот ужасный момент, когда я нашла своего сына мертвым…
Дамиен отделил прядь моих волос и обмотал вокруг пальца.
– Все это уже в прошлом, – сказал он мягко, – а впереди тебя ждет новая жизнь. Забудь, наконец, о прошлом, моя дорогая, милая Сусанна! Перед тобой открывается будущее. Перестань грустить, начни жить сначала, с чистой страницы…
Я молчала. Он продолжал:
– «Сусанна Сент-Клер» – прекрасное имя. В нем есть какая-то симметрия. Но мне кажется, что «Сусанна Адер» звучит гораздо лучше.
Только через несколько минут до меня дошел смысл сказанного Дамиеном.
– Ты предлагаешь мне… выйти за тебя замуж? – спросила я, запинаясь.
– Не знаю другого способа дать тебе мою фамилию. Ну, что ты об этом скажешь? Не правда ли, отличная идея?
Так как я по-прежнему молчала, он привлек меня к себе и поцеловал.
– Ты просто обязана согласиться со мной, – произнес он шутливо, – ведь я уже говорил, что моя жизнь без тебя скучна и пуста. А единственное, чего я не выношу, – это скука. Пожалуйста, соловушка, выйди за меня замуж сейчас же.
– Ты слишком торопишься.
– Ничего подобного. Я уже давно обдумал свое решение.
– Но ты ничего не говорил об этом.
– Мне надо было сначала сломить стену твоего сопротивления.
– И тебе это блестяще удалось.
– Да? Ты так считаешь? А мне кажется, ты до сих пор видишь во мне какого-то людоеда.
Я рассмеялась.
– Даже если так, меня теперь это не волнует.
– Вот и хорошо. Значит, ты приняла меня со всеми моими недостатками. Боюсь, что «имя им легион». Ведь многое из того, в чем ты меня обвиняла, – правда.
– Я знаю о твоей жизни среди диких кочевников, о твоих многочисленных победах, о странствиях по местам, куда не ступала нога добропорядочного англичанина.
– Все это так, но только благодаря моим оригинальным странствиям я смог понять, что встретил настоящую любовь.
– Ты из любого недостатка сумеешь сделать достоинство.
– Да, Сусанна, так я и живу. Более того – собираюсь и тебя научить так жить. Последуешь ли ты за мной в самые отдаленные уголки земли?
– Да, – просто ответила я.
– Прямо сейчас? Ты ведь знаешь – у меня слово с делом не расходится.
– Если мы поженимся… – начала было я.
– Когда мы поженимся, – тут же поправил меня Дамиен.
– У нас могут появиться дети.
– Да, конечно, такая возможность есть.
– Если у меня когда-нибудь появится другой ребенок, я ни за что не оставлю его на попечение нянек, как оставила Джулиана. Никогда, что бы ни случилось…
– Я не совсем тебя понимаю.
– Но ведь ты по-прежнему захочешь странствовать по всяким диким местам, пускаться в самые невероятные приключения. Как это совместить с ребенком?
– Если у нас действительно будет ребенок, – серьезно начал Дамиен, – это будет очень важно для нас обоих. Я не сомневаюсь, что моя жизнь изменится не в меньшей степени, чем твоя. Но иногда я все же буду покидать тебя просто для смены обстановки. Обещаю, что мои отлучки будут недолгими.
– Не могу представить тебя ведущим оседлый образ жизни, практикующим как…
– Как обычный врач? Ты это хочешь сказать? Моя дорогая Сусанна, должен тебе сказать, что я состою из множества частей. Когда придет время, я прекращу кочевать и осяду на одном месте со своей семьей. Думаю, везде, не только в странствиях, можно многое почерпнуть и для медицины, и для обычной жизни. Мне кажется, я буду идеальным отцом.
Я закрыла глаза и подумала: «Наверное, это и есть абсолютное счастье – раннее утро в охотничьем домике посреди леса, а рядом человек, которого я люблю».
Лес был поистине прекрасен в то утро.
Мы встали на рассвете и тут же тронулись в путь. Природа являла собой совершенство – первые лучи поднимавшегося солнца слегка просвечивали сквозь листву, всюду слышался птичий гомон, легкий ветерок раскачивал верхушки сосен, прохладный воздух был пронизан чудным смолистым запахом.
Я даже не могла представить себе, что где-нибудь возможно такое спокойствие и благодать.
– Нам надо уехать отсюда через несколько дней, – услышала я голос Дамиена. – По приезде в Англию мы тут же поженимся. Не вижу никаких причин для отсрочки, а ты?
– Я тоже, – ответила я.
Дамиен улыбнулся. Я пребывала в состоянии эйфории. Ничего подобного я никогда раньше не испытывала. В течение долгого времени я жила только своим горем и старалась развеять его, лелея мысли о мести. И только сейчас мне стало понятно, насколько мысли о любви сладостней тех моих мыслей…
Жизнь будет прекрасной, говорила я себе. Да она и не может быть другой рядом с таким неординарным человеком, как Дамиен. Я буду сопровождать его в странствиях, а если у меня родится ребенок… Что ж, тогда моя жизнь обретет всю возможную полноту. Конечно, я никогда не забуду Джулиана. Да и какая мать может забыть рожденное ею дитя? Но в моем будущем ребенке я буду находить черты Джулиана, и этот ребенок будет также принадлежать и Дамиену. Отныне я буду спокойна и счастлива. Слава Богу, что из своего несчастного, жалкого существования я мгновенно перенеслась в абсолютное, полное счастье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64