Ему давали возможность обыскать дом, а дверь в погреб оставляли не то чтобы совсем открытой, но приоткрытой, так чтобы ее можно было заметить. Таможенник спускался… и уже не выходил отсюда живым.— Ужасное место. Я уже на него насмотрелась.— Знаете, в высокий прилив вода попадает сюда. Она заливается через люки, видите… Для того они здесь и сделаны. Этот погреб построили с определенной целью — так мне сказал Джем Томрит. Знаете, что сегодня будет?— Сегодня, Фанни?— Ну, Джем Томрит много чего мне рассказал. По временам прилив поднимается выше, чем обычно. Это называется высокая вода и происходит из-за Луны или Солнца или что-то вроде того. Не спрашивайте меня. Так вот, сегодня такое случится в половине девятого.Меня начала бить дрожь — не столько от холодной сырости этого места, сколько от странных речей Фанни.— Во время высокой воды этот подвал заливает доверху.— Фанни, — попросила я, — давай уйдем отсюда. Здесь холодно и мокро. Мы осмотрим его как-нибудь потом.— Как же мы выйдем? — спросила она.— Так же, как пришли, конечно.— Ловушка захлопнулась. Дверцу можно открыть только снаружи. Контрабандисты на то и рассчитывали.— Но это нелепость.— Я лишь повторяю то, что рассказал мне Джем Томрит.— В таком случае кто-то нас закрыл.— Да, — медленно согласилась Фанни, — кто-то нас закрыл. — Она присела на ступеньку и закрыла лицо той рукой, в которой не было свечи. — Я должна быть с вами. Я не могу оставить вас одну.— Фанни, — сказала я, — ты знаешь что-то, о чем мне не говоришь.— Да, мисс Хэрриет.— Ты знаешь, что кто-то пытается меня убить?— Да.— И ты пытаешься им помешать. Но что мы делаем здесь? Ты хочешь сказать, что кто-то запер нас в этой ловушке?Она покачивалась взад-вперед.— Ты уронишь свечу, — сказала я. Я не очень боялась, потому что рядом была Фанни. Это походило на страшный сон из моего детства, от которого я вот-вот с криком проснусь. И тогда Фанни придет и успокоит меня: в ее присутствии я всегда чувствовала себя в безопасности. И сейчас было так же. — Ты узнала об этом подвале, — сказала я, — от Джема Томрита. Ты говоришь, что во время высоких приливов его затапливает целиком, а сегодня — высокая вода. Она придет в восемь тридцать. Сейчас нет еще четырех. Мы выберемся раньше. Нас хватятся.— Кому придет в голову искать вас здесь?— Я вот еще что подумала. Если вода заливается сюда во время прилива, куда она уходит потом? Конечно, какое-то количество впитывается в песчаный пол, но вряд ли песок может вобрать много — он и так мокрый.— Обычно над решеткой лежит большой камень. Джем Томрит сказал мне, что они обычно отваливали его, когда в подвал попадали узники. А потом вычерпывали воду.— Но теперь над решеткой нет камня, — сказала я.— Он прятался в ежевике… теперь его убрали. Теперь все так, как в те времена…— Фанни, — проговорила я, — я тебя не понимаю. Ты сказала, что расчистила решетки от ежевики. Тогда кто убрал камень? Кто опустил плиту? Фанни! Выходит, в доме сейчас кто-то есть. Он слышал, как мы вошли в кухню, понял, что мы спустились сюда, и запер нас здесь!— Он тут, — отвечала Фанни. — Именно он испугал до безумия Джема Томрита. Он его увидел и решил, что это — призрак убитого таможенника, но это не так. Это мой Билли.— Билли! Но Билли умер много лет назад… еще до моего рождения.— Билли по-настоящему меня любил, но была та, кого он любил больше. Она называлась море. Морская пучина стала его любовницей, и он оставил меня ради нее. Надо было слышать, как он говорил о море. Вы бы тогда поняли, что он любит больше всего на свете. Когда он уходил, он сказал: «Не бойся, Фанни. Я вернусь за тобой… Однажды я вернусь и заберу тебя с собой в море. Жди, Фанни… и будь готова, когда время придет». Потом я вдруг поняла, что он имел в виду. Должен был быть знак. И теперь он явился.— Фанни, — сказала я, — что с тобой? Давай выбираться отсюда.— Мы выберемся отсюда, когда придет наш час. Он будет ждать нас. Мы будем с ним вместе… вдвоем… в безопасности и навек.— Не глупи, Фанни. Помнишь, как ты всегда говорила мне, чтобы я не глупила? Сейчас я попытаюсь открыть эту дверь.— Вы только поранитесь, милочка. Я же сказала: ее можно открыть только снаружи.— Я не думаю, что ты права, Фанни.— Я права. Я в этом убеждена. Я не хотела, чтобы что-то пошло не так.— Фанни! Фанни! Что ты говоришь? — Я присела на холодную ступеньку рядом с нею. Подруга моего детства, няня, которую я так сильно любила, к которой всегда приходила за утешением, неожиданно показалась мне совсем чужой. — Фанни, — ласково проговорила я. — Давай попытаемся попять, что здесь происходит. Давай разберемся, ладно?— Тут не в чем разбираться, моя куколка.Я смотрела во тьму и думала о том, сколько уже здесь воды и сколько правды в истории о контрабандистах и пропадавших таможенниках. Я думала о Менфрее — о своих свекрови и свекре, отдыхающих до чая, который им, вероятно, подадут в комнаты. Когда вернется Бевил? Вероятно, к ужину? А может, и позже. Но до ужина меня точно искать не будут! Когда я не выйду в столовую, они пошлют горничную в мою комнату, чтобы выяснить, не хочу ли я, чтобы мне подали ужин туда. Меня там не окажется, тогда они забеспокоятся. Ужин в восемь, а высокая вода — в половине девятого. Им ни за что не успеть.Но я не могла поверить, что умру. И как — от руки Фанни! У меня не укладывалось в голове, что все это происходит со мной на самом деле. Это походило скорее на один из кошмаров, которые отравляли мое детство.Я поднялась на верхнюю ступеньку и попыталась открыть дверь. Она не поддалась. Разумеется, ее не открывали долгие годы. Поднять ее, конечно, очень трудно. И я не верила этим россказням о ловушках.Я не представляла себе Фанни в роли убийцы. Я присела рядом с ней. «Сейчас, наверное, около четырех, — думала я. — Скоро вода начнет прибывать. Сначала медленно… а потом, потом — настоящее наводнение. Четыре часа… в ожидании смерти».Я не хотела с этим смириться.— Фанни, — сказала я, — я хочу понять, что все это значит. Я хочу поговорить с тобой.— Вы испугались, да? — проговорила она.— Я не хочу умирать, Фанни.— Благослови вас господь, тут не о чем беспокоиться. Билли все рассказал мне о смерти, которая приходит к тем, кто утонул. Он сказал, что это — самое легкое. И Билли будет там, он будет ждать меня… а я не могу оставить вас, правда? Со всеми этими людьми, которые норовят вас обидеть. Я не хочу, чтобы вы умерли как ваша мачеха. Утонуть лучше. И я сказала себе: «Так проще». Понимаете, они хотят избавиться от вас, те двое. Но им меня не одурачить. Он — не тот человек, который вам нужен. Я предостерегала вас против него. Он слишком любит женщин… так же как Билли любил море. Я просила, чтобы Билли нашел нормальную, спокойную работу на берегу. Но он не хотел. Ни за что. Он просто не мог оставить море. И здесь — то же самое. Только у Билли было море, а у этого… женщины. А с тех пор как появилась она… эта злыдня… я поняла, что не вправе вас бросить… я ее вижу насквозь. Она вознамерилась заполучить его; а теперь, когда она носит ребенка, — тем более. Она раздобыла эту штуку, для цвета лица, так же как ваша мачеха… но та бедная леди довела себя этим до смерти… а эта собирается убить вас.— О, Фанни, ты уверена?— Я верю своим глазам, и я боюсь за вас. Я, бывало, все лежала ночью без сна, и у меня голова шла кругом… от тревоги за вас. А потом ко мне пришел Билли, и я сказала себе: я не могу ее бросить. Все случилось бы иначе, будь он другим и если бы здесь не оказалась она. Как же я уйду и брошу мою девочку? Когда я потеряла свою малышку, вы стали моей дочкой. Я не могу оставить вас, ведь правда? Я заберу вас с собой к Билли, и мы все и навсегда будем вместе.— Фанни, это ты остановила часы.— Я хотела вас предупредить. Помните, как вы расстраивались, когда умерла ваша мачеха? Вы сказали: «Ее никто не предостерег». Так я вас предостерегла. Я остановила часы.— А потом ты послала то письмо Хэмфорту.— Да. Я хотела, чтобы вы были готовы. Чтобы вас не застали врасплох.— И ты спрятала письмо, которое сама же отослала.— Я решила, что так лучше. Она положила его на столик — там, в вестибюле, и я его забрала.Я молчала. Я думала: «Она помешалась. Моя дорогая Фанни сошла с ума. Она собирается покончить с собой и убить меня из любви».Я почувствовала, что со мной вот-вот начнется истерика. Какое-то время я яростно колотила в запертую дверь.— Без толку, — вздохнула Фанни. — Вы ничего не добьетесь. Отсюда дверь открыть невозможно. Они так специально устроили, когда заманивали сюда таможенников, которые потом пропадали. Джем мне об этом рассказал. Вы только пораните свои бедные ручки. Не беспокойтесь. Не надо ничего делать — только ждать. Надвигается шторм. Шторм, да еще высокая вода. Тем легче.Я была напугана. И все же рядом с Фанни я ощущала себя так спокойно и уютно, что не могла до конца поверить во всю эту дикость.А Фанни спокойно сидела и терпеливо ждала конца. Я попыталась представить себе, как это случится. Вода хлынет через решетки, и что будет с нами? Неужели она дойдет до самой верхней ступеньки? Я припомнила, как часто люди жаловались на то, что вода во время высоких приливов заливает их кухни и сады. Высокая вода, волны — а мы под землей.По моим расчетам, было около шести часов вечера. До сих пор никто нас не хватился. Прилив придет и уйдет, прежде чем о нас начнут беспокоиться.Я заперта в погребе с сумасшедшей.Приходилось признать правду, как бы горька она ни была. До этого момента она была просто Фанни — любимая, знакомая, уютная Фанни. Теперь она превратилась в убийцу.— Выпустите меня! — Я с удивлением услышала свой собственный крик. — Выпустите меня!Я вскочила и всем телом навалилась на дверь ловушки. Бесполезно. Она даже не двинулась. Неужели Фанни права — со всеми этими историями об убийствах?«Люк, — подумала я. — Что, если попробовать выбраться через него? Попробовать вскарабкаться по стенам подвала к решетке и вытащить ее».Я бросилась вниз по ступеням и оказалась по колено в воде.Фанни очнулась от своего мечтательного забытья:— Что вы делаете, глупая девчонка! Теперь вы промокли. Вы подхватите хорошенькую простуду, если будете сидеть здесь в мокрой одежде.— Фанни! — закричала я в истерике. — Какая теперь разница?— А то еще, чего доброго, начнется воспаление легких.— Давай выбираться отсюда. Мне нужно переодеться.— Вы дрожите, моя дорогая. Не беспокойтесь. Скоро мы будем с ним, и все беды кончатся.— Фанни, пожалуйста, послушай меня. Мы должны выбраться отсюда. Мы должны выбраться…— Не тревожьтесь, уточка моя, — отвечала она. — Фанни — с вами.Я беспомощно присела рядом с ней, и она обняла меня одной рукой.— Не нужно бояться. Это просто ветер. Ей-богу, сегодня ночью разыграется настоящая буря!Свеча упала в воду. Я слышала всплеск, когда она падала, и слабое пламя погасло.Я утратила всякое представление о времени. Мне чудилось, что я провела в этом темном подземелье вечность.Потом я начала осознавать, что и в самом деле сейчас умру: женщина, сидящая рядом со мной, намерена убить меня; мы погибнем вместе, и последнее, что я от нее услышу, будут слова сердечной ласки.«Я сошла с ума, — говорила я себе. — Это невозможно».Я слышала, как волны бьются о скалы. Поднимался прилив… высокая вода.«Высшая точка прилива в половине девятого, — подумала я. — А сколько сейчас? Семь? Или больше?»Я встала. Надо попробовать еще раз. Я принялась кричать, звать на помощь и колотить руками по каменной глыбе, которая закрывала от нас путь к спасению.— Фанни, это — не пещера. Это погреб, и он расположен ниже уровня моря, а идет прилив.— Для Аладдина все кончилось хорошо. И с вами будет так же.— Нас хватятся дома, Фанни. Нас будут искать.— Они не станут искать здесь.Я молчала. Она была права. В самом деле, с чего бы им пришло в голову?— И даже если бы они знали, где мы, — продолжала Фанни, — им не удастся переправиться на остров, потому что море, кажется, разбушевалось не на шутку — судя по тому, как оно шумит.— Я не хочу умирать! Не хочу!Я начала звать на помощь. Это было глупо. Кто мог меня услышать?Зато я услышала, как вода хлынула через люк в погреб.Прилив пришел.Я перетащила Фанни на верхнюю ступеньку и сама стояла там, без толку барабаня в дверь ловушки.Фанни сидела неподвижно.В любой момент нас могло смыть.Это была смерть. И только теперь, очутившись с ней лицом к лицу, я поняла, как отчаянно хочу жить. Я начала звать кого-то, даже не понимая кого. Потом поняла, что кричу:— Бевил! Бевил!Я была в ловушке, вода все поднималась. Перед моими глазами возникла картина с изображением мученицы. Я помнила ее спокойное лицо; руки связаны, ладони сложены в молитве — вода доходила ей до пояса, и женщина ждала, пока она поднимется выше.С таким же смирением встречала смерть и моя бедная Фанни.Накатила очередная волна, вода с шумом полила через решетку. Я закрыла глаза и стала ждать. Вода доходила мне уже до лодыжек. Через несколько минут море накроет решетку, и тогда… тогда наступит конец.Я закрыла лицо руками.— Теперь скоро, любовь моя, — прошептала Фанни.— Нет! — закричала я и принялась бить кулаками в дверь ловушки. — Бевил! — кричала я. — Бевил!И тут произошло чудо — руки Бевила подхватили меня. Забрезжил слабый свет.— Господи боже!Дальше я ничего не помнила.Я лежала в постели, рядом со мной был Бевил.— Привет, — улыбаясь, сказал он. Я была озадачена. Только что я стояла в затопленном погребе, а теперь — в кровати.— Ты выглядишь так, словно… рад меня видеть, — сказала я.— Так оно и есть, — отвечал он.Я была в доме на острове. Снаружи бушевал шторм; прилив спал, но кухня была затоплена. Снизу доносились голоса.Бевил все еще сидел рядом.Я позвала его, и он взял меня за руку.— Ну вот, — сказал он. — Теперь все в порядке.— Что случилось?— Ты была в погребе. Похоже, его не открывали много лет. Но пока — отдыхай. Тебе сильно досталось.— Я хочу знать, Бевил. Прилив поднялся, да?— Еще несколько минут, и погреб залило бы под самый потолок. Благодарение Богу, мы успели вовремя.— Это — высокая вода.— Тебе не стоит говорить.— Я не смогу отдыхать, пока не узнаю. Как ты оказался здесь, Бевил?— Я искал тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36