— Фанни! — вскричала я. — Что с тобой?— Я — глупая женщина, это правда. Но это просто потому, что я хочу видеть вас счастливой…— Но я счастлива, Фании. Я счастлива, говорю тебе.Она грустно посмотрела па меня — я вспомнила, что именно так она обычно и смотрела на меня в прошлом, — и пробормотала:— Вам не одурачить Фанни.Я сразу узнала Джессику. Она единственная из дам была одета без причуд, и мне виделся за этим хитрый расчет, ибо она сразу же привлекала к себе внимание всех и каждого. Она сама сшила платье из сиреневого шелка, почти пуританское в своей простоте: юбка до пят и лиф, который сам по себе выглядел бы чопорно, но па ней производил обратное впечатление, подчеркивая безупречную фигуру. Ее темные волосы были гладко уложены по обе стороны лица и собраны в простой узел на затылке. Она изображала гувернантку ушедших времен. Увидев ее, я затаила дыхание.— Я вижу, вы меня узнали, несмотря па маску, — сказала она. — Как вам нравится мой костюм?— Он такой…— Простой? Я изображаю гувернантку.— Он очарователен. Что вас навело на эту мысль?— Вы ведь нарядились как хозяйка дома давних времен, но вы ведь и есть хозяйка дома. Тогда почему бы и мне не нарядиться тем, кто я есть? Сшить все это не составило труда, и я полагаю, больше никого в подобном наряде не будет. Эта идея возникла, когда мы говорили в тот день в заброшенном крыле дома.— Я понимаю.— Как по-вашему, та гувернантка ведь выглядела примерно так? — спросила она. — Мне кажется, похоже. Я посмотрела альбомы. Этот наряд — примерно того же времени, что и ваш. Интересно, заметит это кто-нибудь или нет.— Я полагаю, вряд ли.— Но если кто додумается, будет забавно.Я отошла от нее и двинулась через зал. В тот же момент ко мне подскочил римлянин, и я сначала решила, что это Бевил.— Вы просто восхитительны в этом наряде. — Голос принадлежал Уильяму Листеру.— Благодарю вас. Я уже видела две тоги. Я ведь говорила вам, что их будет в изобилии.— Здесь просто вавилонское столпотворение — все страны, все эпохи.— Я хочу пойти убедиться, что с ужином все в порядке.— Позвольте сопровождать вас.— Нет, пожалуйста, лучше побеседуйте с Марией Стюарт. У нее такой вид, словно она в темнице, а не в Менфрее.Я заметила, как мимо меня проследовал кардинал, — он сопровождал Марию-Антуанетту. Мой галантный свекор вспомнил юность.Мы решили, что музыка на балу тоже будет из разных времен и стран, и в этот момент как раз заиграли «Голубой Дунай». Ужин был накрыт в трех комнатах, украшенных цветами и гирляндами. Я поговорила с Пенджеллом, который уверил меня, что все в порядке, а потом вернулась в бальную залу.— Позвольте вас пригласить?Еще один римлянин. На мгновение мое сердце замерло. Я подумала, что это — Бевил, который нарочно изменил голос, чтобы разыграть меня, но иллюзия быстро рассеялась.В бальной зале было слишком тесно, да и мой партнер не блистал изяществом, но это, похоже, не слишком его заботило, ибо он скорее хотел поговорить.— Должен признаться, я знаю, кто вы, — сказал он мне.— Это настолько понятно?— Нет. Но я уже видел вас в этом платье раньше.Теперь я узнала голос и очертания рта. Они стали жестче, с тех пор как исчезла Гвеннан.— Так это вы, Хэрри.— Меня выдали?— Вы сами себя выдали, упомянув платье.— Мне кажется, это было так давно.— Хэрри…— Ладно. Вам странно, с чего это я вздумал говорить об этом. Теперь все это уже в прошлом, и она мертва.— О, Хэрри, — произнесла я, — это было так глупо. Она даже не…— Не любила его? Наверное. Но меня она, впрочем, тоже не любила. По-моему, она не любила никого, кроме себя. Она была из Менфреев.В его голосе звучала боль, и я всем сердцем жалела его. Он не забыл; возможно, даже и не простил.— Она ужасно страдала, Хэрри.Он промолчал, и я заметила, как его губы сжались, словно моя фраза доставила ему удовольствие. Бедняга Хэрри, он любил ее; похоже, Менфреи правда владели какими-то особыми чарами, которыми привязывали к себе людей. Я подумала о своих чувствах к Бевилу; как бы он ни обращался со мной, это ничего не меняло. Возможно, так было и с Хэрри, который до сих пор не исцелился от своей любви к Гвеннан.Может быть, подумала я, он и политикой занялся, чтобы отвлечься от своих переживаний, а может, видел в соперничестве с Бевилом своего рода месть.— Вы меня жалеете, Хэрриет, — неожиданно сказал он, словно прочитав мои мысли. — Вы думаете, Гвеннан сломала мне жизнь, а теперь меня ждет еще одно унижение, когда люди продемонстрируют мне, что не желают видеть меня своим представителем в парламенте.— Но почему здесь, Хэрри? — спросила я. — Почему не где-нибудь еще?— Вам не нравится, что я стану соперником вашего мужа?— Не в том дело. В конце концов, вы — старый друг семьи. Я знаю, мы все притворяемся, что это не важно, но в каком-то смысле… Я бы предпочла, чтобы вы выставили свою кандидатуру где-нибудь еще.— По-вашему, здесь у меня нет шансов?— Менфреи испокон веку занимали это кресло.— Но одно время Ланселу представлял ваш отец. Почему бы традиции не быть нарушенной снова?— Но… он принадлежал к той же партии.— Партию можно и сменить.Я заметила, что его губы скривились в ухмылке, и поняла, что, если ему удастся отобрать место в парламенте у Менфреев, это будет его сатисфакцией за оскорбление, нанесенное ему Гвепнан.В нем чувствовалась какая-то одержимость, и это мне не понравилось.— Вас ждет разочарование, Хэрри, — сказала я.— Вы говорите как жена парламентария. Я от вас ничего другого и не ждал, Хэрриет.— Почему бы вам не попытать счастья где-нибудь еще?— Мой дом — здесь, — сказал он, — в этом мы на равных с Менфреями. Думаете, они меня выживут? Не на того напали.Мы ненадолго присели, и он снова заговорил о Гвеннан. Я видела, что перед ним встают картины прошлого, которое он не в силах забыть. Конечно же этот бал должен был воскрешать в его памяти тот, другой, когда они были вместе, и Гвеннан в голубом бархатном платье, веселую, взволнованную собственной дерзостью и тем, что она танцует на балу, где никто не ожидал ее видеть. Хэрри, наверное, тогда совсем потерял голову от ее чар. Неудивительно, что сегодня он так печален.Я, извинившись, отошла, чтобы удостовериться, что все в порядке, — все-таки я была хозяйкой, хотя и пряталась под маской.Расставшись с Хэрри, я сразу повеселела: он нагонял на меня тоску. Я немного потанцевала, в перерывах присаживаясь поболтать; похоже, еще несколько человек меня узнали. Возможно, меня выдавала моя хромота. Я говорила о политике, шутила с гостями, танцевала со свекром и с Бевилом, который был весел и чрезвычайно мил.— Ты — главное сокровище этого вечера, Хэрриет Менфрей, — сказал он мне со смехом. — Не представляю, как Хэрри Леверет надеется побить пас, если рядом со мной — ты.Я рассказала ему, что танцевала с Хэрри и что он, видимо, все еще не может забыть Гвеннан. Бевил не очень интересовался Хэрри; он сообщил мне, что я выгляжу чудесно, что я похожа на восхитительный призрак прошлого.— Мы должны вытащить ту картину, реставрировать ее и повесить в галерее. А рядом — твой портрет в этом платье. Это будет потрясающе.Но конечно же мы с Бевилом не могли провести вместе весь вечер. Он отошел, чтобы поболтать с пухлой Еленой Троянской, а я — с престарелым сэром Галахадом.Несколько раз мой взгляд натыкался на гувернантку восемнадцатого века. Конечно, она ни в одном танце не оставалась без кавалера; ее красоту не мог скрыть никакой маскарадный костюм, и как умно она поступила, избрав такой простой наряд! Меня вдруг пронзила мысль, что она всегда и во всем будет действовать столь же умно.Уже после ужина я заметила, как она танцует с Бевилом. Я сразу отвернулась: мне не хотелось их видеть.Весь танец я думала, о чем они говорят. Хорошо ли им вместе? Бал потерял для меня всякое очарование, и мне хотелось, чтобы он поскорее кончился. Хэрри Леверет своими разговорами посеял смуту в моей душе, и я думала: если полюбил кого-то из Менфреев, тебе из этого уже не выбраться. Так, наверное, будет и со мной. Я боялась Джессику Треларкен и боялась Бевила. Ее я не понимала, а его понимала слишком хорошо. Зачем она нарядилась гувернанткой? Пыталась провести некую параллель? Может быть, хотела сказать: в этом доме повторится то, что уже однажды было?Та давняя трагедия вдруг привиделась мне со всей отчетливостью. Что, если гувернантка, жившая тогда в замке, была так же невыразимо прекрасна, как Джессика? Я ясно представляла того Менфрея, который не отпустил ее, держал тайно здесь, при себе…Это было глупо. Надо смотреть на вещи здраво. Прошлое не повторяется. Просто мой муж любит женское общество; он — человек, который никогда не удовольствуется одной дамой, а некая цепь случайностей привела в наш дом гувернантку, наделенную редкостной красотой.Я легко вообразила себе все остальное.Мне вдруг захотелось выйти из душной залы на воздух. Ветер играл в моих волосах, но их надежно держала сетка. Какое-то странное возбуждение толкало меня вперед, и я двинулась по тропинке, уходившей в сады. На берегу я остановилась и оглянулась на дом. В лунном свете он был прекрасен, из освещенных окон лилась музыка — а впереди с шумом набегали на песок и бились о камни неумолчные волны.Был высокий прилив, и остров казался дальше от берега, чем обычно; кончики моих туфель промокли, когда очередная волна осыпала меня брызгами. Я взглянула в сторону острова и заметила свет в окне. Дыхание у меня перехватило; я просто стояла и смотрела.Не знаю, сколько это продолжалось, ибо я словно вернулась назад, в прошлое, когда пряталась под пыльным чехлом, а надо мной возвышался Бевил, рядом с которым стояла деревенская девушка.Кто был там теперь? У меня в ушах прозвучал насмешливый голос Гвеннан: «Бевил использует этот дом для своих свиданий»; казалось, в ночи бродят призраки — но то была не гувернантка, умершая при родах, и не дама, которая могла ее убить, нет… Гвеннан… подсмеивающаяся надо мной, но все же остававшаяся мне другом. Я чувствовала, что сегодня ночью Гвеннан о чем-то предупреждает меня.Наконец я заметила, как от дома отделилась фигура. С такого расстояния разглядеть человека невозможно, однако белая тога виделась в темноте совершенно отчетливо. Римлянина сопровождала женщина, и узнать ее по простому покрою платья не составляло труда.Они спустились к берегу — мужчина в тоге стал возиться с лодкой, видимо собираясь плыть назад.От бешеной ярости у меня перехватило дыхание. Я дождусь их. Я буду здесь, когда нос лодки уткнется в песок. Но нет…они не возвращались, только спустились проверить, прочно ли привязана лодка. Один раз ее уже унесло.«Ладно, — подумала я, — тогда я поплыву туда и застигну их там. На сей раз я не стану прятаться».Я уже отвязывала лодку, когда за моей спиной раздался крик:— Остановитесь, мисс!Вниз по дорожке с утеса, задыхаясь, бежала Фанни.— Что вы здесь делаете? Куда это вы собрались?— Мне пришло в голову сплавать на остров.— Вы что, с ума сошли? Ночью, в волну! Если лодка перевернется, вы в этих самых юбках и охнуть не успеете, как пойдете ко дну.Фанни была права.— О, я знаю, — мрачно заявила она, — я видела. Но вам туда не доплыть. Так что лучше позабудьте обо всем этом и возвращайтесь в дом.— Ладно, Фанни. Только я хочу еще немножко побыть здесь.— Тут сыро и холодно. Пойдемте повыше.Мы взобрались туда, где начиналась стена, и некоторое время сидели там.Фанни, судя по всему, была в ярости. Мне хотелось заговорить с ней, но я не решилась. Я старалась убедить себя, что пара на острове мне просто почудилась.Наконец мы вернулись в дом. Ни Бевила, ни Джессики я не видела, пока не пришла пора снимать маски. Они стояли в разных концах зала.Последние гости разошлись уже рано утром, и мы с Бевилом остались одни. Я не переоделась — платье придавало мне уверенности. Я намеревалась поговорить с ним, ибо больше не могла оставаться один на один со своими мыслями.Я стояла заложив руки за спину — поза, которая, как мне казалось, помогала настроиться па воинственный лад. Мой муж, напевая вальс, приблизился, обнял меня и попытался протанцевать со мной круг по комнате.— По-моему, бал удался, — сказал он. — Нужно почаще устраивать что-то подобное.— Я должна тебе кое-что сказать, Бевил.Он остановился и пристально посмотрел на меня.— Я выходила из бальной залы, — сообщила ему я. — Я пошла на берег и видела на острове двоих людей.Он поднял брови:— Из наших гостей?— Одной из них была Джессика Треларкен. Другой — мужчина в римской тоге.— Сегодня римляне просто заполонили весь замок, — беспечно заметил он.— Бевил, — спросила я, — это был ты?Он выглядел встревоженным; он колебался, и у меня сердце остановилось от страха.— На острове? Конечно нет!«Возможно, — сказала себе я, — так велит ему его кодекс чести — в случае необходимости лгать, чтобы оградить свою супругу от тревог».— Я подумала…— Я знаю, что ты подумала. Из-за этого дурацкого приключения с мишкой…— Ты правда не был там, Бевил?— Я правда там не был, — отвечал он в тон мне. Он снял с моих волос сетку и бросил ее на туалетный столик. Его руки лежали на моем платье.— Как она расстегивается? — спросил он.Я повернулась спиной, чтобы показать ему застежку. Я верила ему — потому что мне так сильно этого хотелось.Через пару недель Бевил должен был ехать в Лондон, и я с ним. Как сильно я ни любила Менфрею, но радовалась при мысли, что избавлюсь от Джессики.В маленьком городском доме Бевила мне жилось очень хорошо; я встречалась с друзьями мужа и благодаря тому, что могла поговорить с ними о политике и об их партии, имела блистательный успех, и Бевил гордился мной.— Разумеется, — говорили мне, — как дочь сэра Эдварда, вы знали обо всем этом еще до замужества.Все считали, что Бевил поступил очень мудро, женившись на мне, и заявляли, что завидуют ему; а ему это льстило.Я не без удовольствия навестила тетю Клариссу. Филлис была обручена, но партия не вполне соответствовала ожиданиям. Я искренне пожалела Сильвию, которая все еще оставалась непристроенной, но больше всего меня поразило их почтительное отношение ко мне — вполне в соответствии с моим статусом. Тетя Кларисса, правда, всячески намекала, что я добилась этого благодаря ее усилиям, и мы с Бевилом, оставшись вдвоем, от души над нею посмеялись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36