б) еще слишком слаб, чтобы обсуждать наш развод; в) его мамочка вечно встревает между нами, то поправляя простыни, то нежно вставляя соломинку Бену в рот, чтобы малыш мог насладиться ячменным отваром, не поднимая головы.
И разумеется, Бен страшно тревожился по поводу открытия «Абигайль» – до премьеры оставалось всего тридцать шесть часов!
– Знаю, сынок, ты меня не послушаешь, – Магдалина согнула соломинку, чтобы Бену было легче глотать, – но я всегда говорю, что еда может быть вкусной без всяких выкрутасов. Положись на свою мамулю. Я наделаю бутербродов со шпротным паштетом, купим картофельных чипсов…
Я бросилась Бену на выручку:
– Это было бы замечательно, Магдалина! Но ведь есть Фредди! Надо дать ему шанс проявить себя!
– Элли права, Мамуля, – Бен обессиленно откинулся на подушки. – У нас нет другого выбора, – добавил он мрачно.

* * *

8.00. Я вызвала Фредди в кухню и объявила ему, что из статиста он в одночасье превратился в звезду и должен сыграть главную роль.
– Элли, поверь, я всем сердцем рад бы помочь, но я сам на краю могилы…
Я поставила поднос с грязной посудой на край мойки и стала выгружать тарелки.
– Если не ошибаюсь, доктор Мелроуз заверил тебя, что твоя травма на девяносто девять целых и девять десятых процента психическая.
Фредди избегал смотреть мне в глаза. Прислонясь к столу, он вяло помахивал шваброй, отбиваясь от наскоков Тобиаса.
– Старина док прав. Эта царапина со временем заживет. – Он с видом мученика покосился на свое плечо. – Но в душе останется шрам на всю жизнь. Никогда больше я не смогу играть в дартс.
– Не валяй дурака, Фредди!
– Я решил податы на Сида Фаулера в суд и взыскать с него возмещение за нанесенный моральный и физический ущерб. – Фредди сделал еще один выпад шваброй.
– Знаешь, что я думаю? – рявкнула я и в сердцах трахнула чашкой об пол, чтобы подчеркнуть значение своих слов. – По-моему, ты просто боишься опозориться. Презренный трус, вот ты кто!
Фредди опустил швабру, и Тобиас с утробным рыком набросился на нее.
– Как хочешь, Элли, но мой моральный долг перед Джилл – извлечь как можно больше выгоды из этого несчастного случая.
Я вырвала у него швабру, борясь с искушением вколотить в башку Фредди немного здравого смысла.
– Твой моральный долг перед Беном – схватиться за картофелечистку и со скоростью звука нашинковать грибков к завтрашнему вечеру. Не то я нашинкую тебя!
Фредди отнял у меня швабру, швырнул ее в угол и рухнул в кресло-качалку.
– Элли, твои страдания по сравнению с моими ничто! Покушение Сида превратило меня в настоящую развалину, неспособную к труду. Так я и скажу на суде, а ты ведь не хочешь выставить меня лжецом? Представь, что подумают присяжные, когда добрая сотня свидетелей поклянется на Священном Писании, что за обе щеки уплетала тартинки, приготовленные истцом всего через несколько дней после предполагаемого покушения. Я наступила на полоз качалки.
– Позвони-ка мистеру Лайонелу Шельмусу и попроси совета у профессионала.
– Шельмусу?! Ни за что на свете не доверю ему вести свое дело! Этот слизняк вечно принимает сторону женщины.
– В твоем деле нет никаких женщин, Фредди!
– Отнюдь, дорогая кузина. Его женушка, Наряда… пардон, Наяда, – твоя подружка.
– Хватит молоть чепуху! Или ты немедленно принимаешься за работу, или лишаешься всех привилегий!
Фредди зевнул во весь рот.
– Выкинешь меня из коттеджа? Извини, старушка, только через суд.
Стук в дверь спас меня от преступления: я едва не надела цветочный горшок ему на голову. На пороге стоял Сид Фаулер собственной персоной. Несостоявшийся убийца сжимал в каждой руке по букету нарциссов. За спиной Сида, избегая встречаться со мной взглядом, гремел бутылками молочник.
– А-а-а, заявился Иуда с цветочками! – простонал Фредди.
Сид втянул голову в плечи.
– Надеюсь, ты не очень сердишься на меня за столь ранний визит, Элли, но с десяти часов там выстроится вереница клиенток. – Сид мрачно посмотрел на букеты. – Один для Фредди, второй для Бена. Ничего, если я сразу поднимусь в спальню?
Молочник все звенел бутылками.
– Шести пинт на сегодня хватит, хозяйка? Я глубоко вздохнула.
– Лучше дайте-ка две дюжины. Предстоит большая готовка.

* * *

Магдалина согласилась держать язык за зубами, но я все равно боялась, что Бен прознает, какую кашу заварил… вернее, НЕ ЗАВАРИЛ, Фредди. Я, конечно, устроила драгоценному кузену концерт, но как же быть с гостями? Что прикажете им подавать? Суп с котом? Так что пришлось закатывать рукава и в одиночку ковыряться в тесте. Я решила, что лучше орудовать дома, чем в стерильной безмятежности «Абигайль», где на кухне тьма духовок и армия электротехники. Дома я смогу каждые полчаса скидывать фартук и вскачь нестись наверх, чтобы поддерживать легенду о том, как наслаждаюсь сладостным бездельем. На мое счастье, в нашей спальне не было телефона и Бен не мог звонить в «Абигайль» и справляться, как продвигаются дела у Фредди.
8.30. В моем мозгу затикал обратный отсчет времени. Я энергично подбоченилась и испепелила Фредди взглядом, он подхватил свои цветочки и проворно ретировался.
8.31. Проводила Сида в спальню к инвалиду. На лестнице Сид поведал, как он сокрушается по поводу истории с Фредди. Замогильным голосом он сообщил, что давно уже ждал от судьбы какой-нибудь пакости. Стоит ему почувствовать интерес к жизни, как та устраивает очередную подлянку. Я сочувственно поцокала языком, но меня не покидало ощущение, что несчастья и катастрофы – хлеб насущный для Сида. Мамуля при виде бывшего соседа едва не подпрыгнула, но вскоре смягчилась настолько, что обратила внимание на его изможденный вид.
– Кожа да кости! – констатировала Магдалина и довольно улыбнулась.
В следующий миг сердце мое едва не лопнуло от радости – Бен взглядом попросил меня остаться. Неужели наша чудовищная ссора показалась ему горячечным бредом? Или он решил, что то был ночной кошмар? Но как я могла остаться? Бен не должен знать, что судьба «Абигайль» в моих руках, иначе ему конец.
8.40. Десять буханок хлеба, помноженные на двадцать кусков, помноженные на восемь, – сколько получается мини-сандвичей? А сколько времени уйдет на то, чтобы сварганить двести рулетов из колбасного фарша, если разделить их на шесть партий, по двадцать минут на каждую?
9.45. Составила перечень блюд, которые нужно приготовить, и список запасов из подвалов «Абигайль», потом позвонила Наяде. Она согласилась привезти хотя бы часть провианта на своей машине при условии, что я приготовлю тысячу маленьких тартинок с цыпленком, имевших на нашей свадьбе бешеный успех. Пожалуйста! Что может быть проще, чем смешать куриное мясо с майонезом и шмякнуть на кусок поджаренного хлеба?! Правда, сначала надо снять с цыпленка кожицу, отделить кости, сварить… Словом, я перезвонила Наяде и попросила купить шесть банок куриного филе в собственном соку.
10.15. Стрелки кухонных часов надо арестовать за превышение скорости! Я закатала рукава и водрузила на стол банки с мукой, сахарным песком и молотыми орехами. Снаружи сосуды были на одно лицо, поди разбери, что где лежит – каждую банку прикрывал вязаный чехольчик. Чертыхнувшись, я сдернула шедевры рукоделия и озадаченно уставилась на белый порошок. Интересно что это – кукурузная мука, сахарная пудра или кокаин?.. Наклейки кто-то предусмотрительно смыл. Пробовать пальцем негигиенично, и к тому же после каждой пробы перепачканный палец придется отмывать, на что уйдет масса времени.
Именно в этот момент на кухне объявилась Мамуля. Она методично собрала раскиданные чехольчики и принялась составлять на поднос чайную утварь.
– Прошу прощения, не подумай, что вмешиваюсь.
Жизель, но тебе не кажется, что лучше сначала отмерить все в небольшие мисочки, а потом уже замешивать тесто?
10.45. Я взлетела наверх, чтобы показаться Бену. Но у самых дверей сообразила, что вся кофта у меня в муке, и замерла на пороге. Бен был так близко и так далеко! Черные волосы и щетина заключенного только подчеркивали бледность лица и круги под глазами. Я хотела было попросить Мамулю оставить нас с Беном наедине на несколько минут, но вместо этого принялась путано врать о том, как протираю пыль в гостиной. Бен притворился, что уснул, да и Магдалина клевала носом. Я предложила ей пойти прилечь, но она повела себя так, словно я вознамерилась выкинуть ее на льдину к голодным белым медведям.
11.00. Выгнала Тобиаса в сад и клятвенно пообещала, что отрублю ему голову, если он попытается вернуться. Передник, косынка на голову… Статуэтки на подоконнике пришлись как нельзя кстати: приятно сознавать, что святые поддержат меня в трудную минуту.
12.35. Сделала перерыв – выпить чашку чая и оглядеть кухню. Не кухня, а вулканический ландшафт, а что толку? Теста, из которого должны были получиться семьдесят слоеных трубочек, хватило лишь на жалких семнадцать штук. К тому же тощих.
Шаги на лестнице! Сердце мое ушло в пятки. Неужели Мамуля утратила бдительность и задремала? Если Бен переступит порог, его хватит удар!
Фу-у-у! Ложная тревога. Это всего лишь Магдалина. Мамуля оглядела поле боя, густо засыпанное мукой, смерила взглядом стол, тесто с которого придется сбивать зубилом, и не сказала ни единого худого слова. Может, не будь она моей свекровью, мы смогли бы подружиться?
12.45. Сунула в духовку сырные палочки. На вид настоящие червяки, но не на вкус же! Чу! Звонок в дверь. Наконец-то Наяда! Чем ее подкупить, чтобы помогла мне раскатывать тесто? В холле я поскользнулась на плитах. Зря я надеялась, что мука, сроднившись со мной, не станет сыпаться по всему дому. Какой длинный, настойчивый звонок… Неужели руки у Наяды так заняты, что она звонит носом?

* * *

Должно быть, открывая дверь, я выглядела как спятивший пират. Но на пороге стояла отнюдь не Наяда. Предо мной высилась миссис Амелия Джоппинс, необъятная в шубе и тирольской шапочке. За ее спиной сияла улыбками свита дам из Исторического кружка.
– Привет, привет, дорогая миссис Хаскелл!
– Какая… какая приятная неожиданность! – потрясение выдохнула я.
– Какая уж тут неожиданность, помилуйте. Я позвонила в прошлые выходные, и ваша прислуга заверила меня, что передаст мою просьбу. Надеюсь, она вам сообщила?
– Да-да, разумеется! – Я встряхнула передником, и воздух побелел от муки.
Рокси добросовестно уведомила о нашествии Исторического кружка, только из моей затуманенной простудой головы напрочь вылетел этот факт.
– Замечательно! – Миссис Джоппинс энергично вломилась в холл.
По мановению унизанной перстнями руки за ней последовало стадо вязаных беретов и шляпок всех мастей, в воздухе загудело от голосов. Со всех сторон меня окружили фотоаппараты, блокноты и карандаши. Может, закрыться передником и спрятаться, как героиня викторианских романов? Нет, не самое удачное время для игры в прятки. В первую очередь следует думать о Бене. Впрочем, нет худа без добра: теперь у меня есть более чем веская причина не появляться у постели выздоравливающего мужа весь день.
Я попятилась, чтобы меня не растоптали, и пригнулась, уклонившись от фотоаппарата, болтающегося на чьем-то плече.
– Как приятно, что вы все пришли, – я кокетливо поправила косынку, словно это был последний писк моды для хозяек старинных замков. – Но тут возникла одна маленькая заминка…
– Что такое? – Двадцать пар глаз сверлили меня, и я испугалась, что меня линчуют на месте, если сорву экскурсию.
– Мой муж Бентли болен, и я настоятельно прошу вас соблюдать тишину. Я покажу, куда нельзя заходить, и…
– Интересно, они спят в одной спальне? – донесся голос из первых рядов.
– А как насчет подземелий? – прокурорским тоном вопросила хилая анемичная дама.
– Извините, чего нет, того нет. Подземелья – это средневековая роскошь, которую у нас в Мерлин-корте вряд ли сыщешь.
Вздох разочарования. Две обладательницы шляпок в порыве негодования округлили глаза, затянули пояса на пальто и выскочили вон. Однако им на смену явились две другие дамочки, одна из них моя старая знакомая – церковная органистка, мисс Глэдис Шип.
– Какая прелесть, миссис Хаскелл! Трепещу в предвкушении! Всю ночь от нетерпения не могла сомкнуть глаз! – Мисс Шип изобразила нервный книксен.
Я различила в толпе миссис Гуиннивер из пивной и Жабульку… то есть Ширли Шиззи, супругу Вернона Шиззи, агента по продаже недвижимости. Неужели ее настропалил муженек, не оставивший надежды уговорить нас продать дом?
Толпа распалась на группки по два-три человека. Дамы бродили по холлу, как по музейному залу. Миссис Джоппинс театральным шепотом пророкотала мне в ухо:
– Как трогательно, что Киттис Порридж опекает Ширли Шиззи, правда?
– Ужасно трогательно.
Поддакивание отнимало куда меньше времени… Сырные палочки! Они превратятся в головешки!
– Ширли надо дать орден за то, как мужественно она участвует в общественной жизни, у бедняжки такие тяжелые времена.
Миссис Джоппинс оттащила меня к лестнице и притиснула к Руфусу – нашему железному стражу времен Средневековья.
– Миссис Хаскелл, вы читали во вторничном номере «Оратор дейли», что мистер Шиззи исчез? Он вышел из дома на утреннюю пробежку, и с тех пор его не видели.
– Нет… – В голове завертелась жутковатая пословица. Бог троицу любит.
Ужас! Бедные мистер и миссис Шиззи! Но еще страшнее то, что я гораздо больше встревожена своими сырными палочками, чем трагедией ближних. Если проклятый сыр подгорит, может, удастся замаскировать подгоревшие корочки соусом карри?
13.08. Скатилась вниз по лестнице, наспех объяснив Мамуле, что по дому шляются два десятка чужих баб. «Всяк живет, как знает, Жизель», – все, что я услышала в ответ.
Слава всем святым на кухонном подоконнике – Бен по-прежнему спал.
– Не стесняйтесь, милые дамы, располагайтесь как дома. – Я прикнопила лист бумаги к двери спальни Бена. – И кухня, к сожалению, тоже недоступна. Я пеку кексы… на случай, если заглянет викарий.
Проскользнув мимо Киттис Порридж, я увильнула от Ширли Шиззи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50